— Сосновая смола — это просто сосновая смола.
— Нет. Я смолу от смолы легко отличу. Этот голем БЫЛ там.
— Они все там были, — вздохнул Моркоу. — А теперь совершают самоубийства.
— Нельзя отнять жизнь у того, у кого ее нет, — напомнила Ангва.
— А это как тогда назвать? Разрушением собственности? Так или иначе, допросить их мы уже не можем.
Моркоу постучал по дощечке.
— Однако у нас имеются кое-какие ответы, — сказал он. — Осталось только узнать вопросы.
— Как это «ничего»?! — воскликнул Ваймс. — Яд должен быть в книге! Он облизывает пальцы, когда ее листает, и каждый день получает маленькую дозу мышьяка. Чертовски хитро придумано.
— Извините, сэр, — отступая на шаг, пробормотала Шельма. — Я не обнаружил ни следа мышьяка. Проверил всеми известными способами.
— Точно?
— Можно еще послать дневник в Незримый Университет. Там на факультете высокоэнергетической магии построили новый морфический резонатор, и с его помощью мы легко…
— Нет, — обрубил Ваймс. — Только волшебников мне не хватало. Черт! Полчаса назад я был абсолютно уверен, что нашел ответ…
Он устало опустился за свой стол. Гном как-то изменился (не считая сережек), но как именно, Ваймс понять не мог.
— Мы что-то упускаем, Задранец, — сказал он.
— Да, сэр.
— Давай еще раз проверим факты. Если ты хочешь кого-то медленно отравить, яд жертве нужно вводить постоянно маленькими дозами. По крайней мере раз в день. Мы проверили все, что делает патриций. Воздух в комнате чист. Ты и я провели там уйму времени. И это не еда, тут мы тоже можем быть уверены. Какое-нибудь насекомое? Можно ли начинить ядом осу? Мы должны…
— Звиняйте, сэр.
Ваймс повернулся.
— Детрит? Я думал, ты уже отдыхаешь.
— Я выбил из этих типов адрес той служанки, ну, Милдред Ветерок. Все как вы приказали, — стоически сказал Детрит. — Потом пошел туда, гляжу, а туда же все люди идут…
— Что ты имеешь в виду?
— Там все соседи собрались. Женщины плачут повсюду. Ну, в комнатах, в дверях. Так я сразу вспомнил про эту, как ее, депло… дупло…
— Про дипломатичность, — помог ему Ваймс.
— Во-во. Не кричать на людей и всякое такое… Ага, думаю, ситуация дулекатная. А тут в меня еще бросаться начали. Вещами всякими. Поэтому я и вернулся. Но адрес записал. Все, теперь я могу идти домой.
Детрит отдал честь, немного качнувшись от мощного удара ладонью по голове, и двинулся прочь.
— Спасибо, Детрит, — крикнул вслед Ваймс и опустил глаза на бумажку, испещренную кривыми буквами.
— Перв. этаж, Заводильная ул., двадцать семь, — прочел он. — Хорошие дела!
— Вы знаете этот адрес, сэр?
— Наверняка. Я родился на этой улице, — сказал Ваймс. — Сразу за Тенями. Ветерок… Ветерок… Да… Вот теперь я вспомнил. Неподалеку и вправду жила какая-то госпожа Ветерок. Худенькая женщина. Много шила. Большая семья. Впрочем, у всех нас были большие семьи: чем больше народу, тем теплее…
Он нахмурился. Не похоже, чтобы этот след куда-то вел. Служанки частенько ходят проведать матерей, чуть что случится — уже бегут. Что там по этому поводу говорила бабушка? «Сын остается сыном, покуда не женится, но дочь остается дочерью всю жизнь». Посылать туда стражников — только время понапрасну терять…
— Ну-ну… Заводильная улица, — пробормотал Ваймс и опять посмотрел на бумажку.
«Надо же, сколько лет прошло… Улица моей памяти. Мы наверняка идем по ложному следу. А лишних людей у меня нет, чтобы ими разбрасываться. Но я могу заглянуть туда сам. По пути. Сегодня, например».
— Э… Шельма?
— Да, сэр?
— У тебя на… губах. Красное. Э… У тебя на губах…
— Губная помада, сэр.
— А… Э… Губная помада? Ясно. Губная помада.
— Констебль Ангва дала ее мне, сэр.
— Как это мило с ее стороны, — сказал Ваймс.
Зал назывался Крысиным. Его так прозвали из-за оформления; кто-то из предыдущих обитателей дворца счел, что зал с фресками из танцующих крыс будет очень хорошо смотреться. На ковре тоже были вытканы узоры из крыс. На потолке водили хоровод танцующие крысы с переплетенными в центре хвостами. После получасового пребывания в этом зале большинство людей испытывали жгучее желание помыться.
И судя по всему, в Анк-Морпорке скоро должен был состояться банный день, поскольку зал быстро заполнялся.
По общему согласию кресло председателя заняла госпожа Розмари Лада, глава одной из основных Гильдий, Гильдии Белошвеек[63].
— Тишина, пожалуйста! Господа!
Шум немного уменьшился.
— Доктор Низз? — сказала она.
Глава Гильдии Убийц кивнул.
— Друзья мои, я думаю, все мы знаем о сложившейся ситуации… — начал он.
— О том, что деньги уже проплачены и их надо отрабатывать? — выкрикнул голос из толпы.
По залу прокатилась легкая волна нервного смеха, но смешки быстро стихли. Глядя в лицо человеку, который точно знает, сколько стоит твоя жизнь, не больно-то посмеешься.
Доктор Низз улыбнулся.
— Уверяю вас, господа… и дамы… ни о каких контрактах касательно лорда Витинари мне не известно. Так или иначе, вряд ли член нашей Гильдии прибег бы в подобном случае к яду… Его сиятельство провел некоторое время в школе наемных убийц и знаком с основами личной безопасности. Я нисколько не сомневаюсь, что он выздоровеет.
— А если нет? — спросила госпожа Лада.
— Все мы рано или поздно умрем, — ответил доктор Низз спокойным голосом человека, которому из личного опыта известно, что это истинная правда. — Что ж, тогда нам придется избрать нового правителя.
В зале наступила тишина.
Над головами, казалось, висели огромные буквы, складывающиеся в одно-единственное слово: «Кого?».
— Дело в том… дело в том… — несколько сбивчиво заговорил Герхардт Крюк, глава Гильдии Мясников. — Всякое бывало… согласитесь… люди разные… если вспомнить о прошлом…
Групповое сознание сразу кое-кого вспомнило. Того же лорда Капканса… По крайней мере, нынешний правитель города не был абсолютно сумасшедшим.
— И я соглашусь с выступающим, — кивнула госпожа Лада. — При Витинари улицы стали гораздо безопаснее…
— Вам лучше знать, мадам, — ухмыльнулся господин Крюк.
Госпожа Лада окатила его ледяным взглядом. Кто-то захихикал.
— Я хотела сказать, что за весьма умеренную плату Гильдия Воров всякому гарантирует полную безопасность, — пояснила она.
— О да. Теперь человек может спокойно войти в дом терпи…
— Договорного гостеприимства, — быстро поправила госпожа Лада.
— Да-да, разумеется. И может быть уверен, что не выйдет оттуда раздетым догола и избитым до синевы, — закончил Крюк.
— Разве что таковы его предпочтения, — добавила госпожа Лада. — Наша цель — удовлетворить клиента. Его желание и в самом деле для нас закон.
— Жизнь при Витинари стала заметно более спокойной, — подтвердил господин Горшок из Гильдии Пекарей.
— Думаю, уличные актеры и всяческие мимы, брошенные в яму со скорпионами, с вами не согласятся, — усмехнулся господин Боггис из Гильдии Воров.
— У всех нас есть свои маленькие причуды и капризы. Давайте не заострять на этом внимание.
— И правда. Если вспомнить прежних правителей города, то можно смело заявить, что Витинари надежен как скала.
— Капканс тоже выглядел надежным, — угрюмо вставил господин Крюк. — А потом назначил своего коня городским советником.
— Но согласитесь, его конь был не таким уж плохим советником. По сравнению с остальными.
— Насколько я помню, остальные советники были соответственно: вазой с цветами, мешком с песком и тремя бедолагами, которым предварительно отрубили головы.
— А бесконечные уличные войны? Всякие мелкие банды постоянно друг с другом воевали. Все силы уходили на разборки, а не на воровство, — сказал господин Боггис.
— Гм, согласен, сейчас дела идут более… стабильно.
Опять наступила тишина. «В том-то и дело», — думал каждый. Сейчас дела шли стабильно. Что бы ни говорили о Витинари, он подарил людям уверенность в завтрашнем дне. Если вам перерезали горло в вашей же собственной постели, вы могли не сомневаться: это были не случайные негодяи-налетчики, а четко спланированное убийство, и соответствующие инстанции в курсе.
— Зато с лордом Капкансом было веселее! — крикнул кто-то.
— Особенно веселились те, чьи головы летели с плахи.
— Проблема в том, — пожал плечами господин Боггис, — что эта работа сводит людей с ума. Выбираешь нормального, здравого человека, не хуже и не лучше нас, а через парочку месяцев глядишь: он уже разговаривает с травой и свежует людей заживо.
— Но Витинари не сумасшедший.
— Э-э, не скажите. Только абсолютно чокнутый может столь здраво мыслить и все предвидеть.
