Рано или поздно боязнь вампиров пересилила недоверие к чужой религии, и Уолтер проскользнул в церковь, озираясь по сторонам.
К его вящему разочарованию, идолов, вымазанных жертвенной кровью, здесь не оказалось. Лишь белые стены с изображениями остановок Крестного Пути, алтарь, да потемневшая от времени статуя Девы Марии, с четками в протянутой руке. Лицо статуи несло печать глубокой, созерцательной печали, и словно стараясь хоть немного ее развеселить, кто-то положил букет ромашек у ее ног.
Здесь было пусто и тихо. Юноша присел на край скамейки, надеясь, что рано или поздно сюда заглянет священник. Где еще его искать, Уолтер не имел ни малейшего понятия. Прошло несколько минут, а священник и не думал появляться. От нетерпения юноша начал барабанить по дереву костяшками пальцев, но одернул себя. В церкви нельзя свистеть, вертеться, и вообще вести себя безобразно. В церкви нужно молиться, искренне и горячо. Еще в детстве у Уолтера начались с этим проблемы. Он старался лишний раз не привлекать к себе внимание небес, а то вдруг там сочтут, что его молитвы недостаточно искренние — некачественные, в общем. И решат его наказать. А поскольку у Господа Бога все таки возможностей побольше, чем у мистера Риверса, директора школы, одной тростью Он не ограничится.
Но сейчас, пожалуй, и правда следовало помолиться чтобы скоротать время. Другое дело, что христианин не должен преклонять колени в таком капище. Кроме того, Уолтер регулярно прогуливал уроки латыни, а католический Бог вряд ли станет разговаривать с кем-то настолько необразованным. Но все таки он бросил пробный камень.
— Господь, помоги мне отыскать Берту Штайнберг. Если тебя не затруднит, конечно. А если затруднит — то ничего, я сам как-нибудь. В любом случае спасибо, — он порылся в памяти в поисках чего-нибудь латинского, — …эээ… Vale![12]
Так прошел еще час. Веки Уолтера налились тяжестью и он уже не помнил, как сполз на скамью и задремал. Проснулся он лишь когда кто-то сильно встряхнул его за плечо.
— Да как вам не стыдно, молодой человек! Здесь храм Божий, а не ночлежка. Нет, я еще понимаю если во время проповеди, но чтоб так! Ни с того, ни с сего!
Встрепанный, юноша вскочил и увидел перед собой старика в сутане. Его загорелое лицо было таким морщинистым, что напоминало печеное яблоко с богатой мимикой.
Священник кивком указал на дверь. Уолтер, моргая, вышел за ним на крыльцо.
— Я отец Штефан, настоятель церкви, — священник протянул ему руку ладонью вниз и Уолтер, не зная что в таких случая предписывает этикет, осторожно потряс его за пальцы. Священнику это почему-то не понравилось.
— А вы кто будете?
— Уолтер Стивенс.
— Из Ирландии? — с надеждой спросил священник.
— Из Дербишира, что в Англии. В центральной.
— Значит, вы тот самый этнограф, что взбаламутил всю деревню. А почему, позвольте спросить, я не видел вас на службе?
— Потому что меня там не было, — Уолтер предложил самый логичный вариант.
— А сейчас зачем пожаловали?
— Мне нужна освященная вода и освященное масло, — он хотел было добавить про освященный чеснок и освященные колья, но смолчал.
— Для чего вам святая вода? — допытывался священнослужитель, явно обучавшийся у иезуитов.
— Эмм… я ее коллекционирую. Образцы из разных мест.
Священник посмотрел в ту сторону, где на утесе возвышался замок, и перевел взгляд на Уолтера.
— Сосуды для воды найдутся?
Англичанин вынул из кармана несколько флакончиков из-под духов, которые взял в бессрочный долг у сестер, предварительно вылив из них драгоценную жидкость. Отец Штефан поморщился, глядя на флакон, разрисованный золотыми розочками.
— Что ж, и это сгодится. Подождите здесь.
Он надолго исчез в церкви, но когда вернулся, все флаконы были наполнены водой, а один — маслом.
— Кстати, хорошо бы окропить все углы в замке. Но так, чтобы никто не заметил.
— Спасибо. Сколько я вам должен?
— Христа с кнутом на вас нет! Стану я брать за такое деньги! Хотя вы и правда кое-что мне должны, — лицо его посерьезнело, — вы должны беречь себя. А еще вы должны уехать как можно скорее. Слышите? Возвращайтесь в замок, собирайте вещи и прочь отсюда! Но прежде попрошу вас со мной отужинать.
Домик священника находился буквально в двух шагах. Отец Штефан проводил Уолтера в столовую, где служанка, носившая подходящее имя Марта, проворно накрыла на стол. Перед голодным англичанином появился капустный рулет, жареная картошка с луком и шкварками, а на закуску — маринованные перцы и маленькие острые колбаски. «Марта сама готовит колбасу,» изрек отец Штефан с таким важным видом, будто это было политическим заявлением.
Служанка же металась по столовой, заламывала руки и причитала, что знай она раньше про визит иностранца, обязательно приготовила бы настоящий гуляш. Но Уолтер и так сглатывал слюну, чтобы не закапать всю скатерть. Внезапно Марту осенило и она, топоча сапогами, побежала на кухню, испечь яблок на десерт. Священник прочел короткую молитву и осенил себя крестным знамением. Уолтер торопливо проделал тоже самое, стараясь не думать про дедушку, который рвет и мечет облака в раю.
— Вы уж простите старика, что я давеча так сорвался, — попросил отец Штефан, откидываясь на спинку стула. — Но я и правда уповал, что увижу вас на службе. Падает посещаемость нашей церкви, ох падает. Например, с прошлого года я лишился нескольких прихожан, и каких прихожан!
— А фто проижофло в профлом году? — спросил Уолтер с набитым ртом.
— А прошлом году, молодой человек, в наших краях стало меньше людей. Зато прибавилось вампиров.
Пока Уолтер, согнувшись над столом, пытался прокашляться, хозяин охаживал его кулаком по спине. Но лицо юноши стремительно краснело. Лишь когда священник, ухмыльнувшись, предложил прямо сейчас провести обряд соборования, Уолтеру удалось взять себя в руки.
— Вампиров, вы сказали? — прохрипел англичанин.
— Их самых. Это ж надо до такого додуматься — и самим овампириться, и хорошую, благополучную семью в свои игры втравить. Я неоднократно писал епископу с просьбой прислать сюда отряд экзорцистов, но мне посоветовали не налегать на кагор. И вот результат — нечисть совсем распоясалась! Решила устроить танцульки в замке! Нет, это ж надо наглость иметь! Прямо у меня под носом.
— Разве в деревне про это не знают?
— Да знают, конечно. Но раз уж вы пришли за святой водой, я могу сделать вывод, что вы знакомы с нашим главным вампиром? С их вожаком?
— Д-да. В некотором роде.
— В таком случае вам понятно, почему никто не хочет переходить ему дорожку.
— А вы, отец Штефан, так и будете сидеть сложа руки?
— Что я могу? Созвать крестовый поход, телеграфировать в Инквизицию? Прошло то времечко. Теперь никто в цивилизованном мире не верит в нечисть, и она этим пользуется. Вполне успешно, надо заметить. Но если кто-то придет за освященными предметами, я рад помочь. А всю ночь во время их так называемого бала я намерен звонить в колокола.
— Это их отпугнет?
— Да ничего их уже не отпугнет! Но может хоть музыку свою поганую слышать перестанут. Или собьются с ритма и отдавят друг друг ноги. Да, это было бы совсем неплохо, — священник закрыл глаза и довольно улыбнулся.
Уолтер все никак не мог прийти в себя. Подумать только, он разговаривает про вампиров, и так запросто, за ужином! И его собеседник облачен в сутану, а не в смирительную рубашку. Возможно, священник не только в вампирах разбирается?
— Отец Штефан, вы знаете Берту Штайнберг? Ту, которая пропала?
— Знал, — поправил его священник. — Берта исповедовалась у меня пару раз, хотя она из тех девиц, которых нужно колотушками в исповедальню загонять. Из современных девиц, иными словами. Впрочем, она не так уж плоха. Правда, порок глубоко укоренился в ее душе, но кто из нас безгрешен?
— Она порочна? — спросил Уолтер, почему-то вспоминая «Веселых Флагеллянток.»
— Скорее, испорчена. Во всем виновато ее дрянное воспитание. С детства ей дозволялось абсолютно все. Стоило пальцем ткнуть — и желаемое подносят на золотом блюде и бархатной подушечке. Вытяни руку — и звезда упадет в ладонь. Она шла по жизни, как нож по мягкому маслу, не встречая сопротивления, не работая локтями. А когда набрела на нечто такое, что уже не упакуешь в подарочную бумагу, ее отчаянию не было предела. И чем меньше шансов было это заполучить, тем сильнее ей хотелось. Говорю же, воспитание такое. Я давал ей советы, но ничего не помогло. В конце концов, она приняла правильное решение, — отец Штефан опустил голову. — Жаль ее. Несмотря ни на что, она была славной девочкой.
— Была? — ужасная догадка пронзила мозг и раскатилась по нервам, заставив юношу содрогнуться. — Вы думаете, что она уже мертва?
