Павлин покачнулся и осуждающе глянул на своего предполагаемого родственника. Юноша побледнел и поспешно скрючился в поклоне:
— О, прости меня, недостойного! Как мог попрекнуть я собственного отца?
— Что сказал ему павлин?! — взвыла от любопытства Варя. Егор пожал плечами:
— Ничего особенного. По-моему, он просто икнул.
— Интересная вырисовывается картина, — произнес Птенчиков, — я бы сказал, неожиданная. Не связаны ли эти чудачества местного населения с появлением в здешних местах нашей Соньки?
— Что вы, Иван Иванович! — рассмеялась Сыроежкина. — Соня была разумным человеком, зачем ей родниться с какими-то гиббонами?
Сейчас мы все выясним, — решительно заявил Егор. — За мной!
Он резво выскочил из кустов и поспешил вдоль забора, прямо к выходу из храма. Варе с Иваном ничего не оставалось, как последовать за ним.
По дороге Егор выдрал пару листьев какой-то местной разновидности лопуха и сунул в руки невесте:
—Держи крепче, пригодится.
Экспедиция быстро достигла ворот. Гвидонов усадил Птенчикова на лежащий возле дороги валун, а Варвару с лопухами поставил рядом.
— Мэтр, от вас требуется глубокомысленное молчание, украшенное парой-тройкой мудрых междометий. А ты, дорогая, поработай пока опахальщицей. Основную часть переговоров я беру на себя. Ждите здесь, — строго заключил Егор и направился к высоким воротам храма, в проеме которых как раз появился молодой господин со свитой.
После обмена любезностями между Гвидоновым и знатным индусом завязалась оживленная беседа. О чем они говорили, так и осталось тайной. Однако природное обаяние Егора сделало свое дело, и спустя несколько минут он уже представлял нового знакомого друзьям.
— О досточтимый Учитель! — Егор почтительно склонил голову. — Одари частицей своего внимания уважаемого сахиба Бахадура, который горит желанием прикоснуться к твоей мудрости и рассчитывает на нашу поддержку в разрешении печального инцидента с клюнутым в задницу кшатрием.
Иван важно раздул щеки и уставился на стоящего чуть поодаль индуса. Варвара, ощущая ответственность момента, замахала лопухами куда интенсивнее. Бахадур устремил на Птенчикова исполненный надежды взгляд и изрек:
— О избранный богами! Твой ученик поведал мне о бесконечной мудрости, сопровождающей тебя на жизненном пути, и озарил мое сердце надеждой...
Тут он сложился пополам, давая понять, что его часть диалога подошла к концу.
«Избранный богами» неуверенно заерзал на жестком валуне и поманил не в меру инициативного ученика пальцем:
— Приблизься, дело есть.
Гвидонов покорно рухнул на колени у ног Ивана, а тот, продолжая величественно поглядывать на молодого индуса, зашипел, почти не разжимая губ:
— Ты что это ему такое наобещал, о бельмо моих очей? Может, тысячу рупий в беспроцентный кредит, или...
Ну что вы, мэтр, — возмутился Егор. — Совет, только мудрый совет. У местного населения этот товар на вес золота. Нам взамен гарантирован кров, стол, ну и прочие радости. А также подробный и красочный рассказ о чудных делах, творящихся в интересующем нас храме Каа-мы.
— Вот с этого и надо было начинать! — оживился Птенчиков. — А то развел тут восточные церемонии...
— Восток — дело тонкое, без церемоний нельзя, — с видом знатока заявил Гвидонов.
— Коллеги, не могли бы вы сократить дискуссию, — взмолилась Варя. — Не так это просто — на солнцепеке лопухами размахивать!
— А ты молчи, женщина, — неожиданно посуровел Егор и, повернувшись к задохнувшейся от возмущения невесте спиной, отправился к Бахадуру, смиренно томящемуся в ожидании. — Учитель согласен озарить тебя светом своей Мудрости. Однако ты должен понимать, — Егор доверительно взял Бахадура под локоток, — идем мы издалека, устали чрезвычайно, и поток мудрости грозит вот-вот пересохнуть, так что рекомендую подпитать его незамедлительно: трапезой, напитками и что там ты еще предлагал?
Бахадур радостно закивал и сделал знак слугам. Те приволокли какую-то расписную халабуду, и молодой индус сделал приглашающий жест:
— Не изволь гневаться, о надежда моей души что не сумел я предвидеть столь радостной встречи и не захватил еще один паланкин. Тебя как почтенного гостя я не могу вынуждать идти пешком, а мне положение не позволяет передвигаться на своих двоих. Яви же свою мудрость, дабы найти нам выход из этого затруднительного положения.
— В тесноте, да не в обиде, — буркнул Птенчиков, поспешно скрываясь в тени паланкина.
— Как это свежо и оригинально! — едва не прослезился от умиления Бахадур, втискиваясь следом.
Паланкин жалобно заскрипел, проседая под непривычной тяжестью, слуги поднатужились и поволокли хозяина вместе с дорогим гостем в сторону дома. Варе с Егором пришлось сопровождать Учителя пешком. Девушка обиженно молчала, Егор же весело насвистывал, откровенно наслаждаясь жизнью.
— Переживаешь, что тебя не позвали прокатиться в этом пыльном катафалке? — обратил он, наконец, внимание на хмурый вид невесты.
— Вот еще! — фыркнула Варвара. — Жалею, что туда не запихнули тебя. Возможно, находясь рядом с «источником мудрости», ты бы тоже сумел немного повысить умственный коэффициент, чтобы поразмыслить о собственном поведении.
— Да ладно тебе ворчать, — отмахнулся Егор. — Я просто вошел в роль.
— Тоже мне — Радж Капур! Смотри, если и дальше так пойдет, придется все-таки макнуть тебя пару раз в котел с кипяточком. В воспитательных целях.
— Кажется, у меня уже обгорел нос. Почему мы не приехали сюда зимой? — стонала Варя, из последних сил пытаясь не отстать от носильщиков, бодро волокущих тяжеленный паланкин.
— Потому что лето — самое благоприятное время года в здешних краях, — наставительно пропыхтел Егор. — Зимой здесь без конца льют дожди, а весной и осенью случаются эпидемии сезонной лихорадки, уносящие тысячи жизней. Так что — терпи.
Наконец процессия остановилась у высокого глинобитного забора, деревянные створки ворот распахнулись, и друзья словно оказались в другом измерении. Просторный дом, увенчанный прочной соломенной крышей, казалось, плыл на зеленых волнах. Буйные заросли танжера, бамбука и живая изгородь из мясистых кустов алоэ не позволяли удушливой жаре пробраться в это райское местечко. 'Веселое журчание изящно оформленного ручейка, оживляющего дворик, соперничало со звонким щебетом птиц, сидящих в золоченых клетках. Под манговым деревом пряталась симпатичная резная карусель.
Гвидонов оглядел все это великолепие и восхищенно присвистнул:
— Здорово! Прямо индийский Диснейленд.
Птенчиков, с облегчением покинув тряский паланкин, дал себе зарок впредь не важничать и ходить пешком, а Варвара, забыв об обгоревшем носе, принялась носиться по саду, исследуя местную флору и фауну. Обнаружив, что в саду есть еще и качели она простодушно поинтересовалась:
— Скажите, уважаемый сахиб, сколько у вас детей?
— Боги пока не одарили меня детьми. Впрочем, они и женой меня пока не одарили, — опечалился Бахадур.
— О, как это трогательно: заранее построить качели для еще не рожденных детей! — восхитилась Варвара.
— Это не для детей, — смутился хозяин. — Это для меня. Согласно новым веяниям моды их должен иметь в саду каждый уважающий себя горожанин, а также птиц в клетках, беседку для созерцания...
— А где, согласно веяниям моды, уважающий себя горожанин должен принимать пищу? — вежливо поинтересовался Егор.
— О, нет прощения хозяину, забывшему о гостеприимстве, — запричитал Бахадур. — Моя бедная мать не выдержала бы такого позора. Мой бедный отец...
— Пожалуйста, оставь своих родственников в покое и не заставляй мудрейшего из мудрых тратить драгоценную энергию на борьбу с желудочными коликами! Веди нас скорее за стол и поведай, наконец, историю своих взаимоотношений с павлином, кшатрием и прочими обитателями здешних мест.
— Скажи мне, что ты ешь, — и я скажу, кто ты, — изрек Птенчиков, сурово глядя на Бахадура.
Тот закатил глаза в очередном приступе умиления и поспешил пригласить друзей в дом.
Пока слуги, не отличающиеся особой расторопностью, накрывали на стол, Егор с Птенчиковым отправились на экскурсию по жилищу своего нового знакомого. Варвару лишили этого удовольствия, отослав в соответствии с местным обычаем на женскую половину, которую занимали многочисленные родственницы Бахадура.
Дом был большой, и в нем имелись помещения весьма неожиданного назначения. Одна из угловых комнат, к примеру, была сплошь заставлена клетками с перепелами, куропатками, попугаями и скворцами.
— Согласно новой моде после завтрака я должен учить птиц говорить, — не без гордости объяснил Бахадур.
— Ну и как успехи? — поинтересовался Егор.
— У меня впереди вся жизнь, — блеснул оптимизмом хозяин.
Другое помещение было завалено различными инструментами для резьбы по дереву, прядения и еще Шива знает чем. Но больше всего впечатлила друзей огромная комната, занимающая большую часть мужской половины и являющаяся, судя по обстановке, спальней. Монументальное ложе, покрытое мягкой белой тканью, было усыпано гирляндами и букетами цветов, у изголовья и в ногах возвышались две горы подушек, с потолка свешивался полог. На изящной тумбочке громоздились баночки с примочками для глаз, какие-то душистые Притирания, плошки с разноцветным воском и прочая дребедень. Судя по тому, что хозяин был не женат, все эти сокровища принадлежали самому Бахадуру. Угол напротив входа украшали игрушечная тележка, доска для игры в кости и плевательница.
