Я на мгновение онемела.
— Ты что сделал?! — не поверил своим ушам фей. — Мартин! Неужто мы тебя наконец-то испортили?! Ур-ра!
— Какое "ура"?! — испугалась Улька. — А если он завтра из-за этого благодати лишится?!
— Не, не лишусь, — мотнул головой еще красный от смущения ангел. — Я пришел вчера к выводу, что придется чем-то жертвовать: или спокойствием Хель, или же моими принципами… к тому же, только у меня была возможность спокойно туда попасть — вам бы просто не поверили. Вот я и решил рискнуть.
— Молодец! — ошеломленно моргнул Шмуль. — Вот это точно по-нашему!
— Разрешение я взял у Йержа, — тихонько признался Мартин, когда фей, неожиданно расхохотавшись, от души хлопнул его по плечу. — У него полно фальшивых бланков на все случаи жизни. А имя вписал туда сам. Я же видел Жабин почерк. Подделать его труда не составило.
— Неужели демон не почуял подвох? — непонимающе вскинула брови баньши. — И вообще, ты же ангел! Тебе врать не положено!
— А я не врал, когда сказал, что это Жабина подпись. Я просто не уточнял, что она подписывалась не сама. И я не лгал, когда говорил, что меня допустили к занятию… просто не сообщил, что разрешение я выдал себе сам.
— Ну ты даешь! — ошарашенно пробормотал Зырян, растерянно проведя пятерней по затылку. — Вот уж от кого я на месте демона точно не ждал бы подвоха, так это от тебя!
Мартин упрямо насупился.
— Хель была нужна моя помощь. Разве я мог поступить иначе?
Меня, наконец, отпустило.
— Марти… — я с чувством обняла еще больше смутившего друга. — Это, конечно, хорошо, что ты нашел оправдание для обмана. И превратил его из предательства в добровольную жертву… поверь, я ценю то, что ты сделал. И даже боюсь представить, чего это могло тебе стоить. Но, демон тебя раздери, Марти! Почему ты обманул и нас тоже?!
— А ты бы позволила мне туда прийти?
Заглянув в серьезные, вопрошающие глаза Мартина, я не нашла в себе силы солгать.
— Нет.
— Вот видишь. А это было необходимо. Поэтому я и дальше собираюсь посещать демонологию, если, конечно, ты не сдашь меня директрисе, чтобы она узнала о подделке важного документа.
Кажется, я онемела во второй раз за вечер.
— Марти… я схожу с ума, или ты собрался меня шантажировать?
— Собрался, — шмыгнул носом все еще красный, но твердо решивший настоять на своем ангел. — Ты не оставила мне другого выхода, поэтому мы или вместе ходим на демонологию, или Жаба исключает меня из университета, и я возвращаюсь домой. К маме.
Это его "к маме" добило меня окончательно. Я сцапала врунишку за ворот, чувствительно тряхнула пару раз, чтобы проникся, а потом прижала к груди, взъерошила золотые кудряшки и… с чувством чмокнула растрепанную макушку.
— Ты — нахальный, бессовестный, коварный и совершенно ненормальный мальчишка! Ни к какой маме ты в ближайшие три года не поедешь! И никто… ни за какие коврижки… не исключит тебя из университета! Понял?!
— Это значит, да? — просиял ангел, уставившись на меня счастливыми глазами.
Я обреченно махнула рукой.
Все, банда сложилась окончательно, и последний участник только что кровью подписался под ее уставом. Так что ангел наш. Без вариантов. И больше мы к этому вопросу не возвращаемся.
* * *
На этот раз Князя на месте не оказалось. И, судя по заправленной постели, в спальню он сегодня не возвращался. Ишада в библиотеке тоже не было, и на стоящем в углу столике не лежало ни одной открытой книги. Новых дверей в гостевых покоях не появилось. Записок от старика или другого знака, что мне стоит задержаться, не нашлось, так что какое-то время я просто летала по комнатам и откровенно маялась от безделья.
Перспектива проторчать здесь до самого утра выглядела безрадостно. А затем к растущему разочарованию начало примешиваться и смутное подозрение, что Князюшка не пришел ночевать отнюдь не из-за великой любви к делам. Может, и впрямь у него кто-нибудь появился? И может, я напрасно его жду?
Мысль о том, что моего мужа в это самое время могла ублажать какая-нибудь демоница, вызвала глухое раздражение. Не то, чтобы я совсем не предполагала такого варианта, но чувствовать себя обманутой женой оказалось мерзко. Даже с учетом того, что Князюшка — не отягощенное привязанностями существо, и за время моего отсутствия он вполне мог соскучиться по плотским утехам. Не будет же он, в самом деле, терзаться моральными принципами или трепетно ожидать моего возвращения?
— Арсу-у-ур… - угрожающе прошипела я, сжимая когти.
И в тот же момент почувствовала, как какая-то неведомая сила хватает меня за талию, а потом буквально вышвыривает из комнаты, словно пойманную на крючок рыбину из воды.
Короткий миг тишины, знакомое ощущение переноса, и вот я уже не в спальне, а в каком-то мрачном подземелье. С огромной скоростью лечу на увенчанное острыми шипами кресло, с приглушенным воплем, забыв о своей бестелесности, пролетаю его насквозь, падаю на пол плашмя и, смачно приложившись лицом о камень, ошеломленно понимаю: переместилась! Причем не абы куда, а точно к своему благоверному, чудом не свалившись ему на голову и едва не цапнув за разметавшиеся по спине волосы.
— В чем дело, Ишад? — пророкотал где-то наверху недовольный голос Темного Князя. — Ты куда уставился? Тебе неинтересно, что я говорю?
С кряхтением встав на карачки, я осторожно выползла из-за спинки кресла и, увидев ошарашенную морду старика-библиотекаря, умоляюще вскинула руки.
— Простите, мой лорд, — пробормотал старый демон, поспешно отводя глаза. — Конечно, вы правы — двоих нам совершенно недостаточно. Чтобы работы завершились хотя бы к концу седмицы, нужно как минимум четыре пары рук.
— Так найди их!
— Конечно, мой повелитель. Я все сделаю. Просто боюсь, что это насторожит… тех, кого не надо.
Из глотки мужа вырвался низкий вибрирующий рык.
— Неужто ты не можешь справиться с какой-от нежитью?! Или твоя слава демонолога сильно преувеличена?!
Старый демон сглотнул, когда черные пряди взметнулись с пола и угрожающе нацелились в его сторону.
— Простите, мой лорд. Даже мне нелегко творить заклятия в такой дали. Нужно еще немного времени.
— Сколько? — неожиданно сбавил тон Князь, и его голос стал обманчиво спокойным.
Я осторожно поднялась на ноги и, заглянув мужу в лицо, поняла: если Ишад ответит неверно, останется без головы. Князь больше не зол — он просто ждет повода. И если надумает спустить со старика шкуру, он это сделает. Причем прямо сейчас.
Обернувшись, я сделала быстрый знак Ишаду, и тот понятливо склонился в глубоком поклоне.
— Мне нужно всего два дня, господин. Тьмой клянусь, что по истечение этого срока вы получите тоннель.
— Исчезни, — едва заметно нахмурился Князь, а его длинные волосы снова улеглись на пол свободной волной. Ишад с невыразимым облегчением выдохнул и, не разгибаясь, попятился, каким-то чудом угадывая правильное направление.
Убедившись, что демону ничего не грозит, я с любопытством огляделась.
Да… кабинет у Темного Князя оказался ему под стать. Стиль оформления тот же, что и в спальне, только без белых пятен. Черные стены, черные пол и потолок, немногочисленная мебель, выполненная, впрочем, с необычайным изяществом… черным здесь было практические все. Кроме меня и крохотного пятачка света, в котором находился, словно узник, пятящийся к выходу Ишад. И то, стоило старику коснуться задом тяжелой створки, как свет окончательно погас, погружая кабинет в непроглядную темноту.
Когда за стариком закрылась дверь, со стороны стола неожиданно раздался тяжелый вздох.
— Княже? — встрепенулась я и быстрее молнии вернулась к устало опустившему голову мужу. — Князюшка? Ты в порядке? Муж мой… Арсур?
Темный Князь молниеносно вскинулся и шумно раздул ноздри, зашарив по пустому кабинету напряженным взором. Его глаза снова наполнились первородной Тьмой, из-под верхней губы проступили клыки, а в самой фигуре появилось столько напряжения, что я виновато улыбнулась и бережно погладила его по щеке.
— Ну, прости, что я тебя потревожила… прости, что не могу быть рядом… прости, что оставила тебя одного… прости, мой хороший, прости…
Тяжелые веки демона неохотно опустились, прикрывая страшноватые глаза, а напряжение из тела стало медленно уходить. Он чуть подался вперед, опустив голову на скрещенные руки, а я вилась вокруг него юлой и тихонько шептала в самое ухо, то поглаживая его лицо, то лаская пальцами волосы, то бережно целуя. И безостановочно испрашивая прощения за вольные или невольные свои грехи, смутно дивясь тому, что он по-прежнему откликается на мою уловку.
