— И Зафод Библброкс.
На миг улыбка Недомерека померкла.
— Ах, да, — сказал он, — я этого ожидал. Очень жаль.
— Он ваш друг? — поинтересовался вогон, слышавший где-то однажды это слово и решивший использовать его в разговоре.
— Да нет, — задумчиво ответил Недомерек, — в нашей профессии не заводят друзей.
— А-а, — промычал вогон, — коллега?
— Нет, — усмехнулся Недомерек, — все не настолько плохо.
Он помолчал. Губы его продолжали улыбаться, но брови слегка нахмурились.
— Понимаете, — сказал он, — Библброкс — один из моих самых выгодных клиентов. Человек с такими личностными проблемами — мечта любого психоаналитика.
Он еще немного поиграл с этой мыслью, потом отогнал ее с неохотой и сказал:
— Итак, вы готовы выполнить свою задачу?
— Да.
— Хорошо. Немедленно уничтожьте корабль.
— А как же Библброкс?
— Что поделаешь? — улыбнулся Недомерек. — Зафод такой парень…
И он исчез с экрана.
Капитан вогонов нажал кнопку системы оповещения.
— В атаку! — скомандовал он.
В это самое время Зафод Библброкс находился в своей каюте и громко ругался. Два часа назад он сказал, что они пообедают в Ресторане в конце Вселенной, после чего рассорился с бортовым компьютером и убежал в свою каюту, чтобы рассчитать коэффициент невероятности с помощью карандаша и бумажки.
Невероятностный привод «Золотого сердца» делал этот корабль самым мощным и непредсказуемым из существующих кораблей. Для него не было ничего невозможного, при условии, что вы точно знали, насколько то, чего вы от него хотели, невероятно.
Зафод угнал его, когда, будучи президентом, должен был руководить его запуском. Он не знал, почему он его угнал, он просто думал, что корабль ему нравится.
Он не знал, почему он стал президентом Галактики, ему просто казалось, что это так круто!
Он не знал, что этому есть более веские причины, но они погребены в темных, заблокированных участках двух его мозгов. Он бы не возражал, если бы темные заблокированные участки его мозгов убрались к чертям, потому что когда они изредка обнаруживали себя на какой-то миг, то вселяли странные мысли в светлые и веселые участки его сознания, пытаясь отвлечь от того, что он считал главным занятием своей жизни — развлекаться и получать максимум удовольствия.
В настоящий момент он не получал никакого удовольствия. У него кончилось терпение и карандаши, и он сильно проголодался.
— Ах ты, зараза! — закричал он.
В этот самый момент Форд Префект находился в воздухе. Он был там не из-за неисправности искусственного гравитационного поля корабля, а потому, что только что прыгнул с лестницы, ведущей к каютам экипажа. Лестница была довольно высокой для прыжка, он приземлился неловко, упал на руки, поднялся и побежал по коридору, запнув по пути за угол пару миниатюрных обслуживающих роботов. Он ворвался в каюту Зафода и сообщил ему то, что занимало его мысли:
— Вогоны!
Незадолго до этого Артур Дент вышел из своей каюты в поисках чашки чая. Он отправился на эти поиски без особого оптимизма, так как знал, что единственным источником горячих напитков на корабле был бестолковый аппарат, произведенный Кибернетической Корпорацией Сириуса. Он назывался синтезатором напитков «Нутримат», и Артур с ним уже сталкивался.
Он утверждал, что может предложить всем, кто им воспользуется, широчайший ассортимент всевозможных напитков, отвечающих вкусам и особенностям обмена веществ каждого. Однако на поверку он неизменно выдавал пластиковый стаканчик, наполненный жидкостью, напоминавшей, но очень уж отдаленно, чай.
Артур попытался добиться от машины чего-нибудь другого.
— Дай чаю, — сказал он.
— Отведай и насладись! — ответила машина и выдала ему стаканчик тошнотворной жидкости.
Он швырнул его прочь.
— Отведай и насладись! — повторила машина и дала ему еще один.
«Отведай и насладись» — девиз чрезвычайно преуспевающего Отдела Жалоб Кибернетической Корпорации Сириуса, который занимает основные массивы суши трех среднего размера планет и является единственным подразделением корпорации, приносящим в последние годы стабильный доход.
Этот девиз стоит — или, вернее, стоял — выполненный трехмильными освещенными буквами возле космического порта Отдела Жалоб на планете Идрекс. К несчастью, буквы были такими тяжелыми, что вскоре после их установки земля под ними просела, и они провалились на половину своей высоты, прямо сквозь подземные офисы многих молодых талантливых менеджеров по жалобам, ныне покойных.
Оставшиеся на поверхности половины букв выглядят теперь как надпись на туземном языке «Сунь свою голову свинье под хвостик» и подсвечиваются только по праздникам.
Артур выбросил шестой стаканчик жидкости.
— Послушай, машина, — сказал он, — ты утверждаешь, что можешь синтезировать любой из существующих напитков. Так почему же ты все время пихаешь мне одну и ту же дрянь?
— Сенсорные данные питательности и удовольствия, — пробулькал аппарат. — Отведай и насладись.
— Это невозможно пить!
— Если ты насладился этим напитком сам, — продолжала машина, — почему бы не отведать его вместе с друзьями?
— Потому, — зло ответил Артур, — что я не хочу их лишиться. Попытайся понять, что я хочу тебе сказать. Этот напиток.
— Этот напиток, — сладенько пропела машина, — подобран индивидуально под твой вкус и потребность в питательных веществах.
— Так, по-твоему, я пищевой мазохист?
— Отведай и насладись!
— Заткнись!
— Это все?
Артур сдался.
— Да, — сказал он.
Но потом решил: черта с два.
— Нет, — сказал он. — Смотри, это очень просто. Все, что мне нужно… это чашка чая. Ты сможешь это сделать, только молчи и слушай.
Он сел на пол и рассказал «Нутримату» об Индии, Китае и Цейлоне. Он рассказал о широких листьях, сохнущих на солнце, и о серебряных чайниках. Он рассказал о чаепитиях летом на лужайках. Он рассказал о том, что нужно наливать молоко раньше чая, чтобы оно не было кипяченым. Он даже рассказал (вкратце) историю Ост-Индской Компании.
— Так вот о чем речь? — сказал «Нутримат», когда он закончил.
— Да, — ответил Артур, — это мне и нужно.
— Тебе нужен вкус высушенных листьев, заваренных в воде?
— Да, и с молоком.
— Выдавленным из коровы?
— Ну, если правильно выразиться, то…
— Мне понадобится помощь, — коротко сказала машина. Все жизнерадостное бульканье исчезло из ее голоса, теперь он звучал по-деловому сухо.
— Я сделаю все, что смогу, — сказал Артур.
— Ты уже все сделал, — известил его «Нутримат».
Он запросил бортовой компьютер.
— Привет! — сказал компьютер.
«Нутримат» рассказал компьютеру все о чае. Компьютер удивился, подключил свои логические схемы к «Нутримату», и они вместе погрузились в хмурое молчание.
Артур подождал, но ничего не произошло. Он постучал по нему кулаком, но результата не было. В конце концов, он махнул рукой и пошел на мостик.
В космической пустоте неподвижно висел «Золотое сердце». Вокруг него сверкали миллиарды огоньков Галактики. К нему тихо приближался уродливый желтый, похожий на ломоть вогонский корабль.
— У кого-нибудь есть чайник? — спросил Артур, входя на мостик, и удивился, почему Триллиан кричит на компьютерный терминал, Форд колотит по нему кулаком, а Зафод пинает его, и откуда на обзорном экране взялся корявый желтый ломоть.
Он поставил на стол чашку, которую держал в руке, и подошел к ним.
— Что такое? — спросил он.
В это время Зафод бросился к столику, на котором были приборы управления обычным фотонным двигателем. Они материализовались у него под руками, и он включил ручное управление. Он щелкал, дергал, нажимал и ругался. Фотонный двигатель обморочно вздрогнул и выключился.
— Что-то случилось? — спросил Артур.
— Эй, вы слыхали, — буркнул Зафод, кидаясь к столику ручного управления бесконечно-невероятностным двигателем, — обезьяна разговаривает.
Бесконечно-невероятностный двигатель чихнул два раза и тоже отключился.
— Подумать только, — сказал Зафод и пнул невероятностный привод, — говорящая обезьяна!
— Если ты чем-то расстроен… — начал Артур.
— Вогоны! — рявкнул Форд. — Они нас атакуют!
У Артура затряслась челюсть.
— Так что же мы здесь делаем? Надо сваливать!
— Не можем, компьютер завис.
— Завис?
— Он говорит, что все схемы заняты. На всем корабле нет питания.
Форд отошел от терминала, вытер лоб рукавом и прислонился к стене.
— Мы ничего не можем сделать, — сказал он и уставился прямо перед собой, кусая губы.
Когда Артур учился в школе, задолго до уничтожения Земли, он играл в футбол. Он играл не очень хорошо, единственное, что ему удавалось — это забивать голы в свои ворота в решающих матчах. Когда это происходило, он чувствовал некий особенный горячий зуд в затылке, который затем медленно расползался по его щекам и лбу. В такие моменты ему явственно виделись комья земли и травы и толпы мальчиков со злыми лицами, швыряющих в него эти комья.
