Мы вели наблюдение за трапом и люками. Никто не мог выбраться с корабля незамеченным. Мы отлично понимали, что ждать в засаде с патрульными машинами лучше, чем подниматься на борт.
Дворецкий и горничная, которым помогали несколько матросов, перенесли багаж графини Крэк на пирс к стоянке такси.
— Где же он? — нетерпеливо зарычал Графферти. И тут появился капитан Биттс.
У подножия трапа его встретил Графферти.
— У вас был пассажир. Быстро говори, где он, и пусть он без шума спускается сюда.
— Пассажир? — переспросил Биттс. — А, вы имеете в виду агента ФБР?
Я нырнул за ворота дока. Я не хотел, чтобы меня заметили. Кроме того, мне совсем не хотелось попасть под пули — уж кто-кто, а я-то отлично знал привычки Хеллера.
— Я говорю об этом человеке! — сказал Графферти и показал фотографию Уистера.
— Ну да, это он, — произнес капитан Биттс и взглянул на судно. — Понимаете, он очень хотел, чтобы мы научили его играть в кости. Я не знаю, как это у него получилось, но он отыгрался. Потом он выиграл все мои деньги. Потом обыграл весь экипаж. А потом сыграл с нами на то, что если он выиграет подряд семь раз, то мы высадим его на берег. Такого просто не могло быть, поэтому мы согласились.
Терпение Графферти кончилось:
— Так в чем дело?! Биттс вздохнул:
— Короче, нам не повезло. И прошлой ночью мы высадили его на побережье Джерси. Кстати, раз вы из полиции, может, одолжите мне пару монет, чтобы я мог позвонить в кредитную компанию и попросить у них денег? На судне не осталось ни цента. Он нас дочиста обобрал.
Я тихонько отошел в сторону. Графферти заорал что-то насчет незаконной высадки, а Биттс твердил, что Нью-Джерси — это не Нью-Йорк и с каких это пор агенты ФБР не могут сойти на берег, где им хочется. Началась перепалка. Я ушел.
Грязная, коварная тварь! Типичный поступок для Хеллера!
Тот потолок, на который он смотрел сегодня утром, наверное, был потолком какого-нибудь мотеля, который черт знает где находится.
Это ужасно!
Я поймал такси у вертолетной взлетной площадки и, садясь, оглянулся на яхту.
И тут у меня возник грандиозный план!
Пусть все идет не так, как надо, но еще не все кончено!
План был просто превосходным!
Даже вечерние обязанности показались мне вполне терпимыми, потому что я нашел выход из создавшейся ситуации.
Крошка заявилась, чтобы потрепаться о том, как хорошо она учится в школе и как чудесно иметь столько учителей.
— Нет ничего лучше настоящего образования, — объясняла она двум лесбиянкам, помогая им раздеваться. — Некоторым мужчинам больше всего нравятся пассивные партнерши. Когда такая партнерша видит, что мужчина разделся, она просто падает навзничь и лежит как мертвая. Ты…
— Выгоните ее отсюда! — заревел я. Адора пристально посмотрела на меня.
— Вот бесчувственная скотина, — сказала она. — Нужно наоборот, поддерживать молодежь в стремлении к знаниям, а он… Крошка, ты на него не обиделась?
— Да нет, только скейтборд сломался, — ответила Крошка. — Он его погнул и сломал колесо. Мне нужно идти на занятия по продвинутой оргазматике. Там рядом магазин спорттоваров, и если я сейчас выйду, то успею купить новый скейтборд. Он всего двести долларов стоит.
Мне нужно было любым способам, избавиться от нее. Я схватил двести долларов и швырнул ей. Но, прежде чем я успел убрать бумажник, она вытянула у меня еще двадцать.
— А это проценты, — сказала она и удалилась, размахивая сумочкой и весело смеясь над чем-то, чего я не понял.
— Какая милашка, — вздохнула Адора. — С ней у нас столько возможностей. До твоего прихода, Кенди, она рассказывала мне, что ее пригласили в Голливуд сниматься в фильме под названием "Как я была несовершеннолетней порнозвездой".
Я уже собрался сказать, что и раньше слышал, как она врет, но это уже слишком. Однако вовремя сдержался.
Две лесбиянки уже разделись и лежали на кровати
— Пассивная партнерша? — произнесла одна из них. — Нужно попробовать. — И растянулась на кровати, как мертвая.
Это выбило меня из колеи. Мне пришлось выкурить два бхонга, чтобы собраться с силами, перед тем как отработать с первой, и еще один, чтобы подойти ко второй.
Но я все-таки справился. Я страшно устал, но был доволен. Стены качались и плыли в тумане, а Адора собирала деньги с двух бывших лесбиянок. Как приятно немного расслабиться.
Но приятное расслабление продолжалось недолго.
— Да, это и правда здорово, — заявила бывшая лесбиянка-жена. — Никогда бы не подумала, что это так приятно. Но мне кажется, что один раз в три недели — это маловато.
— Не бойся, — ответила Адора. — Через три дня мы начинаем перевоспитывать этих шовинистов-гомосексуалистов. Можешь мне поверить, детка, после: того что им продемонстрирует наш муж, здесь стены, будут трястись от оваций. У них просто застежка на брюках треснет от восторга, когда они это увидят. Гомики не смогут устоять!
Я похолодел. Перед моим мысленным взором предстала совсем иная картина.
Застревая в дверях, я бросился в свою комнату, заперся и рухнул на софу. Меня била дрожь. Кроме того, я почувствовал, что у меня поднялась температура.
Сработает ли мой план?
Успею ли я?
Если злой рок ответит «нет» на оба вопроса, то мне придется пустить себе пулю в лоб, потому что моя жизнь станет совершенно невыносимой.
Слишком измученный, чтобы смотреть на экраны, я завернулся в одеяло и провалился в жуткий кошмар, где мне ничего не удавалось. Я попал в ад, полный демонов Манко; меня насиловали демоны-гомосексуалисты, хотя я застрелился еще за день до того.
Я проснулся поздно и взглянул на часы. Меня охватила паника. Одиннадцатый час! Скоро начнется заседание суда!
Срывая бинты, я схватил экран. Так и есть! Зал заседаний.
Я вздрогнул и поспешно набрал номер "Орлиного глаза". Ответил прокуренный бас.
— Вы все еще хотите получить пятьдесят тысяч? — спросил я.
— Награду за ту женщину? Ту, которой надо вручить иск? Ту, которая обвела вокруг пальца наших людей? Да, конечно!
— Она сидит в зале заседания судьи Куваддера Твиста. Похоже, заседание еще не началось. Если вы поторопитесь, то схватите ее!
— Едем, — ответил он и повесил трубку.
Я в тревоге взглянул на экран. Да, заседание еще не началось. Скамья подсудимых пуста. Но, судя по тому, что я смог увидеть, в зале собралось много народу. Я попытался вычислить, в каком ряду сидит Крэк. Но не смог, потому что она вертела головой. Двойник! Рядом с ней сидел двойник Вундеркинда!
Графиня Крэк, конечно, зла и жестока, но она глупа. Иск все еще был в силе, а она беспокоилась только о двойнике. На коленях у нее лежал портфель. Все оказалось проще простого!
Я взглянул на другие экраны. Кроуб возился в лаборатории — судя по всему, разрабатывал новые жуткие комбинации клеточных структур мозга — и счастливо улыбался.
Другой экран показывал кабину фургона. Ага, Хеллер нашел их. Я решил, что он не появится, пока двойник Вундеркинда не произнесет в суде свою речь.
Солнечные лучи, пробиваясь в комнату, слепили меня. Я надвинул бинты на глаза.
Одно можно сказать о судах совершенно точно: они работают очень медленно, и большую часть времени в них приходится сидеть, ждать и еще раз ждать. Сейчас это было мне на руку.
Я пошел и сделал себе кофе. Потом достал печенье, покрытое шоколадом, а внутри белое, и съел целую коробку. Допив кофе, я вернулся к экрану.
Ага! Началось! У дверей стоял сотрудник агентства и разговаривал с охранником суда. Они посмотрели в зал. Потом охранник кивнул, словно говоря: "Действуйте", — хотя в общем гуле слов не было слышно.
В зал вошли еще два охранника. Четвертый встал у двери, охраняя выход. Остальные трое медленно пошли по рядам, внимательно всматриваясь в лица. Они тратили слишком много времени на разглядывание каждого из присутствующих.
Графиня следила за их продвижением. Но я был уверен, что она не сможет ускользнуть. Даже если она загримировалась, ей это не поможет, потому что охранники обучены различать следы пудры или краски.
Из дверей вышел судья Кувалдер Твист, и кто-то крикнул: "Всем встать!"
Присутствующие поднялись. А охранники продолжали обход.
Судья Твист занял место на возвышении. Лицо у него покраснело от двухдневного пребывания на солнце, но держал он себя строго по-деловому. Он поднял молоток.
Сперва нужно было объявить несколько приговоров. Мужчина сбежал от жены и не обеспечивал ее. Его поставили перед возвышением, и судья приговорил его к семи годам каторжных работ.
Следующим был бандит, который грабил офисы, связывая клерков. Ему дали год условно.
