— Вы что, пытались вывести какую-нибудь особую породу? С полным отсутствием подбородка, но с заячьей губой и волчьей пастью? — усмехнулся Ваймс. — Я понимаю, если бы у вас на руках была какая-нибудь правящая королевская династия. Дергаешь за ниточки, устраиваешь встречу нужной девочки с правильным юношей. Наверное, так все и было. Вы же не первую сотню лет живете. И все с вами советуются. Вы знаете, откуда растут все родовые древа. Но при Витинари началась некоторая неразбериха. К власти стали приходить неправильные люди. Уж кому-кому, а мне известно, как ругается Сибилла, когда кто-нибудь оставляет двери загонов открытыми. Я бы сотню раз подумал, прежде чем использовать подобный экземпляр для дальнейшего облагораживания породы.
— Вы не правы насчет капитана Моркоу, ах-ха. Город умеет… справляться со сложными королями. Но хочет ли этот самый город в будущем получить короля, которого вполне могут звать, допустим… Рексом?
Ваймс непонимающе посмотрел на него. Фигура в тени вздохнула.
— Я говорю о его отношениях с этой девушкой-волчицей. К сожалению, достаточно близких и вроде бы стабильных.
Ваймс вытаращил глаза. В его мозгу зарождалось понимание.
— Вы думаете, у них будут ЩЕНКИ!
— Генетика вервольфов — штука непредсказуемая, ах-ха, но шанс такого исхода весьма вероятен, а следовательно, весь этот вариант абсолютно неприемлем. Для того, так сказать, человека, о ком вы все это время говорили.
— Великие боги, так вот из-за чего вся каша!…
Тени прыгали и плясали. Из-за этого очертания Дракона, откинувшегося на спинку своего кресла, выглядели немного странно: они как будто бы слегка размылись.
— Каковы бы ни были, ах-ха, мотивы, господин Ваймс, конкретных доказательств нет. Есть лишь подозрения, совпадения и ваше горячее желание раскопать связь между мной и покушением на, ах-ха, жизнь Витинари.
Голова старого вампира все глубже утопала в груди, а тени за его плечами словно бы удлинялись.
— Вот только зря вы втянули в это дело големов, — покачал головой Ваймс, наблюдая за растущими тенями. — Они чувствовали, что делает их «король». Они тоже, конечно, повели себя не слишком здраво, но, кроме него, у них больше ничего не было. Глина от их глины. У бедолаг не было ничего, кроме собственной глины, а вы, сволочи, отняли у них даже ЭТО…
Дракон неожиданно выпрыгнул из кресла, расправляя крылья, как у летучей мыши. Деревянная стрела вылетела из арбалета Ваймса и стукнулась о потолок, в то время как сам он оказался погребенным под вампиром.
— Неужели ты действительно думал, что можешь прийти сюда с какой-то щепкой и арестовать меня? — спросил Дракон, держа Ваймса рукой за горло.
— О нет, — прохрипел Ваймс. — Я был… несколько… хитрее… Все, что мне надо… было… это отвлечь тебя разговорами. Разве ты не… чувствуешь слабость? Как в воздухе… что-то витает?
Он ухмыльнулся.
Вампир озадачено нахмурился, потом поднял голову и посмотрел на свечи.
— Вы… добавили что-то в свечи?
— Мы… знали, что чеснок… будет пахнуть, но… наш алхимик предположил, что… если вымочить фитили… в святой воде… то вода испарится… а святость останется.
Хватка ослабла, и Дракон, Король Гербов, отпрянул. Его лицо изменилось, вытянулось вперед, стало больше похоже на лисье.
Однако потом он встряхнул головой.
— Нет, — сказал он, и на сей раз настала его очередь ухмыляться. — Это просто ваше предположение. Ничего у вас не выйдет…
— Спорим… на твою… нежизнь? — прохрипел Ваймс, растирая шею. — И все-таки я бы предпочел закончить жизнь именно так… чем как бедняга Нувриш. А, что скажешь?
— Пытаетесь своими подначками вытянуть из меня признание, сэр Ваймс?
— О, я уже получил все доказательства, которые мне были нужны, — ответил Ваймс. — Когда ты посмотрел на свечи.
— Правда? Ах-ха. Но кто еще видел меня? — спросил Дракон.
Из полумрака послышался грохот, как будто где-то далеко прозвучал удар грома.
— Я Видел, — сказал Дорфл.
Вампир перевел взгляд с голема обратно на Ваймса.
— Вы дали одному из них ГОЛОС? — удивленно осведомился он.
— Да, — кивнул Дорфл. Он нагнулся и подобрал вампира одной рукой. — Я Мог Бы Убить Тебя, — продолжал он. — Я, Как Свободно Мыслящая Личность, Обладаю Такой Возможностью, Но Я Не Сделаю Этого, Потому Что Являюсь Сам Себе Хозяином. И Я Сделал Свой Моральный Выбор.
— О боги, — едва слышно пробормотал Ваймс.
— Это же СВЯТОТАТСТВО, — выдохнул вампир.
И тут же поперхнулся, поскольку глаза Ваймса сверкнули, как два солнечных луча.
— Так всегда говорят, когда кто-то, кто всю жизнь молчал, вдруг подает голос. Забери его, Дорфл. И отнеси в темницу.
— Я Мог Бы Не Обратить Внимания На Этот Приказ, Но Я Выбираю Поступить Так Из Уважения И Понимания Социальной Ответственности…
— Да, да, хорошо, — быстро откликнулся Ваймс.
Дракон всеми своими когтями вцепился в голема, но с тем же успехом он мог попытаться процарапать гору.
— Ты Последуешь За Мной Живым Или Мертвым. Или Совсем Мертвым, — сказал Дорфл.
— Да вы совсем потеряли разум! — орал вампир, отбиваясь от уволакивающего его Дорфла. — Вы что, еще и стражником его сделали?
— Нет, но это интересная мысль, спасибо за подсказку! — крикнул вслед Ваймс.
И он остался один в плотном полумраке Геральдической палаты.
«А ведь Витинари отпустит его, — подумал Ваймс. — Потому что это политика. Потому что Дракон — часть механизма города. Кроме того, доказательства весьма сомнительны. Мне, конечно, их хватает…
И я буду знать. И это главное.
А за ним… За ним будут наблюдать, и, быть может, в один прекрасный день, когда Витинари сочтет нужным, сюда пошлют очень хорошего убийцу с надежным деревянным кинжалом, пропитанным чесноком, и под покровом темноты все свершится. Такова политика в этом городе. Это будто шахматная игра. Ну а погибнет пара-другая пешек — кому какое дело?
Но я буду знать. Буду единственным, но я ничего не забываю».
Он автоматически похлопал по карманам в поисках сигары.
Убить вампира совсем не просто. В него можно вбить кол, после чего стереть в порошок, а через десять лет кто-нибудь обронит капельку крови в неположенным месте — и ОТГАДАЙТЕ, КТО ЭТО К НАМ ВЕРНУЛСЯ? Иногда они возвращаются? Неправильно. Они способны вернуться столько раз, что у вас голова закружится.
Впрочем, это были опасные мысли, и Ваймс об этом знал. Подобные мысли лезут в голову стражника всякий раз, когда погоня уже завершена. Всякий раз, после того как ты столкнулся с преступником лицом к лицу, посмотрел ему в глаза в тот краткий миг, что отделяет преступление от наказания.
Однако любое преступление может стать последней каплей, и стражник перестанет быть стражником и снова превратится в нормального человека… И вдруг поймет, что щелчок арбалетной тетивы или свист меча могут сделать мир ЧИЩЕ.
Нет, так думать нельзя, даже о вампирах. Да, они отнимают жизни у других людей, считая, что жизнью больше, жизнью меньше — это не важно. Но мы-то у НИХ что можем отнять?
И все равно так думать нельзя, потому что ты получил меч и значок и стал совсем другим, а значит, и твое мышление должно стать совсем другим.
Только преступления могут совершаться во тьме, но наказание должно вершиться на свету. В этом и состоит работа стражника, как говорит Моркоу. Зажечь свечу в темноте.
Он нащупал сигару. Теперь его руки автоматически искали спички.
Вдоль стен, на книжных полках, стояли огромные тома. Тусклый свет выхватывал из тьмы позолоченные буквы и кожаные корешки. Вот они все, родословные, книги по гербам, многовековая подшивка «Кто Есть Кто», городские регистры. Знания, безусловно, возвышают, но иногда их используют, чтобы принижать.
Спичек не было…
В пыльной тишине Геральдической палаты Ваймс протянул руку, взял канделябр и прикурил от него сигару.
С наслаждением затянулся и еще раз задумчиво оглядел книги, продолжая держать в руке канделябр. Свечи мерцали и потрескивали.
Часы аритмично тикали. Наконец, когда они доковыляли до часа дня, Ваймс поднялся и вошел в Продолговатый кабинет.
— А, Ваймс, — подняв голову, сказал Витинари.
— Так точно, сэр.
Ваймсу удалось поспать несколько часов, и он даже предпринял попытку побриться.
Патриций переложил на столе пару бумажек.
— Кажется, прошлой ночью у вас выдалась довольно бурная ночь…
— Так точно, сэр.
Ваймс стоял весь внимание. Все люди в доспехах знают, как надо вести себя в подобных обстоятельствах. Прежде всего, следует смотреть прямо перед собой.
— Как вдруг выяснилось, у меня в камере сидит Дракон, Король Гербов, — сказал патриций.
