Тролль Вулкан приоткрыл дверь своей гончарной мастерской, оставив только узенькую щелку. Однако ночных гостей щелка явно не устраивала — Вулкан едва успел отскочить, чтобы его не пришибло отлетевшей в сторону дверью.
— Эй, что такое? — спросил он у ворвавшихся на склад Моркоу и Детрита, тащивших под руки тело Дорфла. — Какое право вы имеете вот так, запросто, врываться сюда?…
— И вовсе мы не запросто врываемся, — возразил Детрит.
— Это произвол! — воскликнул Вулкан. — У вас нет правов! К честному троллю, безо всякой причины…
Детрит положил голема и развернулся. Резко взметнувшись, его рука схватила Вулкана за горло.
— Видишь вон там статуэтки Монолита? ВИДИШЬ? — прорычал он, второй рукой поворачивая голову Вулкана в сторону тролльих религиозных статуэток, выстроившихся вдоль противоположной стены склада. — Хочешь, я разобью одну, чтоб узнать: а вдруг в них что обнаружится? Может, тогда я найду причину?
Узкие глазки тролля забегали в разные стороны. Возможно, Вулкан не слишком хорошо соображал, зато нюх у него был отличный — в особенности на всяческие разборки.
— Когда это надобно, я завсегда помогаю Страже, — пробормотал он. — Чё вам нужно-то?
Моркоу положил голема на стол.
— Тогда приступай, — велел он. — Почини его. И глину возьми подревнее.
— Но как его можно починить? У него ж глаза не горят! — воскликнул Вулкан, немало озадаченный свалившейся на него миссией милосердия.
— Он сказал, что глина помнит!
Сержант пожал плечами.
— И приделай ему язык, — добавил Моркоу.
Вулкан был шокирован.
— Э, нет, это вы меня ни в жисть не заставите, — наотрез отказался он. — Големы говорить не могут, это же БОГОХУЛЬСТВО!
— Неужели? — вскинул брови Детрит, широкими шагами пересек склад, приблизился к группе статуэток и начал их внимательно рассматривать. — Ой-ей, вот я случайно спотыкаюсь, у-у-у, а вот я, чтобы удержаться, хватаюсь за статую, ой, у нее рука отвалилась, как стыдно, как стыдно, не знаю, куда и глаза деть… А что это за белый порошок, который сейчас сыплется на пол? Ну-ка, посмотрим…
Детрит облизнул палец и осторожно попробовал порошок.
— «Грязь»! — возвращаясь, прорычал он. — И что ты там говорил о богохульстве, ты, осадочная порода? Или ты СЕЙЧАС же делаешь что говорит капитан Моркоу, или прямиком отсюда отправляешься в камеру!
— Это стражнический беспредел… — пробурчал Вулкан.
— Нет, пока что это стражнический крик! — заорал Детрит. — А хочешь беспредела, ну так я тебе сейчас устрою!
Вулкан попробовал обратиться за помощью к Моркоу.
— Это ведь неправильно, у него значок стражника, а он запугивает меня, а ведь этого делать нельзя, — пожаловался он.
Моркоу кивнул. Глаза его как-то странно блеснули, но этот блеск ускользнул от внимания Вулкана.
— Ты абсолютно прав, — сказал он. — Сержант Детрит! Сегодня у всех нас был тяжелый день, я отпускаю тебя с дежурства. Ты можешь быть свободен.
— Есть, сэр! — бодро отреагировал Детрит. Он отцепил свой значок и осторожно положил его на землю. После чего начал стаскивать нагрудник.
— Давай посмотрим на это так, — повернулся Моркоу к Вулкану. — Мы не творим жизнь, мы всего-навсего создаем ее вместилище.
Вулкан наконец сдался.
— Ну хорошо, ХОРОШО, — пробормотал он. — Уже приступаю, ПРИСТУПАЮ.
Он оглядел то, что осталось от Дорфла; и задумчиво потер заросший лишайником подбородок.
— В принципе, самые важные части почти не пострадали, — сказал он. На какой-то миг профессионализм взял вверх над негодованием. — Трещины можно замазать цементом. Это сработает, если обжигать его всю ночь. Та-а-ак… Цемента, думаю, у меня хватит…
Детрит уставился на свой палец, который все еще был белым от порошка, а потом поглядел на Моркоу.
— Я только что лизнул вот это? — спросил он.
— Э-э… Да, — кивнул Моркоу.
— Слава богам! — вскричал Детрит, неистово моргая. — А я-то думал, откуда здесь столько громадных розовых ело… курлы-мурлы-кряк!
И он со счастливой улыбкой упал на пол.
— Зачем все это? Все равно он не оживет… — бормотал Вулкан, возвращаясь к столу. — Ему ж еще слова какие-то нужно в голову вложить. Где вы их-то возьмете?
— Ему слова не нужны, — ответил Моркоу. — Они у него есть, свои собственные.
— И кто будет смотреть за печью? — поинтересовался Вулкан. — Его аж до завтрака надо обжигать…
— А у меня как раз на сегодняшнюю ночь ничего не запланировано, — улыбнулся Моркоу, снимая шлем.
Ваймс проснулся в четыре утра. Он уснул прямо за рабочим столом. Он не собирался спать, но тело просто взяло и отключилось.
Это был далеко не первый раз, когда он продирал глаза в своем кабинете. По крайней мере, сейчас он не чувствовал под своей щекой нечто липкое и вонючее.
Ваймс посмотрел на недописанный рапорт. Рядом лежал блокнот, страницы которого так и пестрели пометками — свидетельствами того, как он, командор Ваймс, пытался понять сложный мир средствами своего простого разума.
Зевнув, он уставился в ночной мрак.
Доказательств у него никаких. Ни одного настоящего доказательства. Он долго допрашивал практически невменяемого капрала Шноббса, но выяснилось, что тот практически ничего не знает. Таким образом, все, что имеется, это несколько подозрений и куча умозаключений, опирающихся друг на друга, как карты в карточном домике.
Вот только самой главной карты, карты, лежащей в основании, — как раз ее-то и не хватало.
Ваймс еще раз проглядел записи в блокноте.
Ничего себе, сколько тут всякого понаписано. А, ну да. Он же сам и писал.
События прошлого вечера каруселью крутились в его голове. А что это за ерунда о гербах?
А, точно…
Точно!
Через десять минут он уже толкнул дверь в гончарную мастерскую. В промозглый ночной воздух вырвалось жаркое тепло.
Моркоу и Детрит спали на полу по обе стороны от печи. Проклятье! Ему сейчас очень нужен кто-то, кому можно довериться, но будить их рука не поднимались. За последние несколько дней все стражники вымотались до предела…
Кто-то постучался в печную дверцу.
Затем ручка сама повернулась.
Дверца распахнулась настежь, и НЕЧТО полувыползло, полувывалилось на пол.
«Наверное, я еще не до конца проснулся», — подумал Ваймс. То ли причиной была полная, абсолютная усталость, то ли это остатки адреналина породили в его мозгу странную, невероятную картину, но он увидел перед собой огненного человека. Огненный человек распрямился и встал на ноги.
Раскаленное докрасна тело начало потрескивать, остывая. Пол под его ногами обуглился и задымился.
Подняв голову, голем огляделся по сторонам.
— Вот ты! — сказал Ваймс, неуверенно указывая на него пальцем. — Пойдешь со мной!
— Да, — сказал Дорфл.
Дракон, Король Гербов, вошел в свою библиотеку. Запыленные узкие оконца и клочья тумана делали все возможное, чтобы здесь царил лишь серый полумрак, но сейчас комнату мягким светом освещали сотни свечей.
Дракон уселся за стол, подтянул к себе одну из книг и начал писать.
Спустя некоторое время он прервался и уставился перед собой. Тишина нарушалась лишь слабым потрескиванием свечей.
— Ах-ха. Я чувствую ваш запах, командор Ваймс, — сказал он. — Как геральдисты пустили вас?
— Я, знаете ли, сам вошел. Чтобы никого не беспокоить, — появляясь из тени, ответил Ваймс.
Вампир опять понюхал воздух.
— И вы пришли совершенно один?
— А мне надо было кого-то с собой привести?
— И чем я обязан удовольствием видеть вас, сэр Сэмюель?
— Это не вам удовольствие, а мне удовольствие. Я пришел арестовать вас, — сказал Ваймс.
— Неужели? Ах-ха. И за что, могу я узнать?
— Не откажитесь прежде оглядеть вот эту стрелу в арбалете, — предложил Ваймс. — Никакого металлического наконечника, как вы видите. Она вся деревянная.
— Надо же, какая предусмотрительность. Ах-ха, — Дракон, Король Гербов, прищурившись, посмотрел на Ваймса. — Однако вы так и не сказали, в чем я обвиняюсь.
— Ну, для начала в соучастии в убийстве госпожи Флоры Ветерок и мальчика по имени Вильям Ветерок.
— Боюсь, эти имена ничего мне не говорят.
Палец Ваймса дрогнул на спусковом крючке.
— Разумеется, — кивнул он, сделав пару глубоких вдохов. — Они вряд ли что-то для вас значат. Однако расследование продолжается, и, возможно, будут выявлены другие пострадавшие. Сам же факт того, что вы пытались отравить патриция, лично я считаю смягчающим обстоятельством.
— Вы всерьез собираетесь судить меня?
— Я всерьез собираюсь КАЗНИТЬ вас, — громко сказал Ваймс. — Суд — это лишь ступенька.
