Плюнув на экономию клеток, я со всей силой обрушился на хиппизм, увязав его с более чем скромными Юлькиными успехами в школе.
Как человек бесправный и не имеющий в семье решающего голоса, Юлька вела себя сдержанно, краснела и помалкивала.
Она разрядилась на кухне, с руганью дав пинка подвернувшейся под ноги кошке.
Соплячка ведь, а уже понимает, как лучше вести себя в наш нервный век!
Трансформации, или Кое-что о Гвоздиковых
Вася Гвоздиков, белобрысый и розовый, с безмятежными голубыми глазами, снисходительной улыбкой на румяных губах и желтым цыплячьим пухом, который он выдавал за модную бородку, работал крановщиком и считался самым современным человеком на заводе.
В этом я убедился, когда он однажды пригласил меня к себе домой.
Крошечная Васина комната была переполнена предметами, свидетельствующими о том, что владелец ее стоит на вершине современной цивилизации. Тахта была покрыта платком, по виду позаимствованным у какой-то бабушки, журнальный столик исправно шатался на своих трех ножках, на стене висели ласты, гитара и портреты бородатых писателей Льва Толстого, Хемингуэя и Юлиана Семенова (книг которых я, впрочем, нигде в комнате не обнаружил). Кроме того, в комнате находились торшер, магнитофон и транзистор.
Наливая в микрочашечки особым способом сваренный кофе, Вася включил торшер (хотя был день) и транзистор, запустил магнитофон и, сняв со стены гитару, сделал несколько аккордов. Я боялся, что он наденет также ласты и маску, но, видно, из-за отсутствия ванной Вася этого не сделал.
Таким образом, он сразу же ввел меня в сферу самого что ни на есть утонченного и модернового времяпрепровождения: торшер светил, транзистор пищал, магнитофон хрипел, а мы пили кофе и вели интеллигентный разговор наивысшей пробы.
— Давно хотел я тебя спросить, старик, — говорил Вася, смакуя импортный кофе. — Какое у тебя хобби?.. Ну, ты — плебей! Вот Форд собирает картины и старинный фарфор, другой какой-то миллионер — забыл фамилию — коллекционирует эхо, представляешь, как оригинально?.. Вообще, у каждого интеллигентного человека должно быть свое хобби. Ну, у нас это пока слабо прививается, интеллектуальная отсталость, ничего не поделаешь, старик! Например, спросишь у ребят: «Какое у тебя хобби?», а они… Еще хорошо, если кто-нибудь скажет, что любит рыбу ловить или там мотоцикл свой починять, а то есть ду-убы: «Ха-ха-ха, мое хобби — спанье!», или «С хорошей девчонкой погулять!» Вот и поговори с ними. Но про тебя не думал, старик, как же так?
— А у тебя какое хобби? — спросил я.
Вася самодовольно ухмыльнулся, пытаясь забрать в горсть цыплячий пух, служивший ему бородкой:
— О, у меня хобби оригинальное! Между прочим, чем оригинальней хобби, тем оно лучше! Другие там поголовно марки собирают или спичечные коробки, а у меня — вот!
Вася достал из-под подушки толстую папку и торжественно развязал тесемки.
— Я коллекционирую выговора! — И он вынул из папки несколько бумажек, в которых сразу можно было узнать выписки из приказов. — Это тебе, старик, не марки, не-ет! Чтобы такую коллекцию собрать, много надо вложить труда, риска, выдумки. Вот один малый, я читал, собирает ядовитых змей, это хобби — первый сорт! Ну, змей мне держать негде, да и не переношу я их… Так я решил собирать выговора! Вот, например: «Крановщику т. Гвоздикову В. В. объявить выговор за дезорганизацию работы, выразившуюся в простое крана, в результате чего было потеряно 3 рабочих часа». Это когда я ласты и маску опробовал. На озеро-то я ездил утречком, на работу явился вовремя, только хвать — ключа от крана нету! Посеял я его где-то на берегу. Смеху было! Кран стоит, грузчики загорают, мастер от злости по земле катается: «Да как вы могли? Да вы знаете, что это такое?» Я на него логикой воздействую: «Что тут особенного? Чем я виноват? Не нарочно же! Сейчас поеду, может, где найду». Поехал, нашел — там в траве валялся. Ну, конечно, заодно покупался, потому — жара. И вот результат! Но это обычный выговор, заурядный.
Вася порылся в папке и вынул еще одну бумажку:
— А вот — строгач!.. Мастера чуть не доконал, думал, инфаркт его хватит! Это я на чешской выставке за пивом стоял! Понимаешь, там пустили слух, будто пива этого чехи привезли просто напоказ, всем, конечно, не хватит, ну, сам понимаешь, каждому охота чешского пива попробовать, дурак бы я был, если бы такой случай пропустил. Может, придется в Чехословакию поехать, может, нет. А очередь протянулась через всю выставку, некоторые фанатики в обморок падали от жары, а я ничего, у меня выносливость, как у космонавта! Небольшую, правда, накладку допустил: я пива-то вообще не пью, не люблю, а тут взял сразу четыре кружки, иначе зачем же я столько времени стоял? Пил-пил, кое-как осилил, я же говорю, выносливость у меня прямо-таки неимоверная! Но только оно у них, оказывается, гораздо крепче нашего, ребята говорят — двадцать градусов. Ну, вышел я совсем косой… Заявляюсь на работу: на час опоздал. Что тут было! Кино! Мастер аж посинел, хлоп на стул, хватается за сердце, хрипит, будто его самого пивом опоили. Если бы ты его видел, ты бы со смеху помер, прямо — Олег Попов! «Я вас уволю!» — «Валяй, говорю. Меня давно на металлургический зовут!» — «Вы сейчас с ароматом! Пишите объяснительную!» — «Пожалуйста! Подумаешь — пива выпил!» Пишу: так и так, не знал, что чешское пиво такое ароматное…
Вася огладил подбородок с таким видом, что на минуту мне показалось, что у него густая окладистая борода, и вынул из папки следующую бумажку:
— «Объявить т. Гвоздикову В. В., — торжественно декламировал он, — строгий выговор с последним предупреждением»… Ну, тут потехи было, всего не расскажешь. Гуляли мы в парке: я, Юрка и две девочки, ты их не знаешь. Подходим к чертовому колесу, аттракцион такой. Девочки и Юрка захотели в этом колесе покататься, а малый, который этим колесом руководит, ушел куда-то. Ну, мои залезли в колесо: «Давай, Вася, ты с техникой на «ты», запусти-ка!» Я рычаг какой-то нажал — закрутилось, да все быстрее-быстрее, те орут: «Останови!», а я не могу, заело там что-то. Переполоху было! Малый этот прибежал, я его — по шее, обозлился: «Что ж ты, такой-рассякой, в рабочее время разгуливаешь!» Милиция! Протокол! Пришлось мастеру ехать меня выручать, чтобы кран не простаивал пятнадцать суток. Отделался штрафом, вот квитанция тут подколота… В моей коллекции наиболее ценная вещь!
— А теперь как же? В случае чего, уволят?
Вася уставился на меня словно на умалишенного:
— Да ты что? Похоже, с Марса свалился, порядков не знаешь? После последнего предупреждения все начинается в новый круг: простой выговор, строгач, строгач с предупреждением, потом опять — простой выговор и так далее. Вот, пожалуйста, неделю назад: «Т. Гвоздикову В. В. объявить выговор за уход с работы». Это я за портретом Юлиана Семенова к одному артисту ездил, позже нельзя было, у него самолет улетал… Не-ет, ты порядков не знаешь!
…Недавно я опять повстречал Васю Гвоздикова:
— Ну, как твое хобби? Пополняется?
— А ну его к черту! — махнул рукой Вася. — Миллионерам-то хорошо: ни завкома ему, ни трудового коллектива, ни Указа, ни Закона о соцпредприятии, можно эхо собирать. А ты с нашим народом попробуй! Знаешь, что у нас постановили: нарушителям очередь на квартиру и на отпуск отодвигать на конец, лишать премиальных, тринадцатых, выслугу, то-сё. И на металлургическом та же история, везде. Лучше уж марки собирать… Еще лучше — отличиться! Как ты думаешь, а? Медаль заслужить. Не ту, которая в киоске, а настоящую!
То, что произошло с Васей Гвоздиковым на загородной массовке, организованной коллективом цеха, явилось неожиданностью для него самого.
Именно на массовке один из ее участников — предосудительного нрава грузчик Ермолаев, истребив большую часть купленного вскладчину пива, возымел желание полюбоваться видом реки с ее обрывистого берега. Он оступился и упал в речку. Ничем доселе не выдающийся крановщик Вася Гвоздиков, едва успев скинуть пиджак и брюки, как был в трусиках, носках и в ботинках, в рубашке с галстуком, бросился в холодные речные волны и извлек несчастливца на берег.
И хоть дело происходило не на очень уж страшной глубине, так как речушка Ворона значительно уступала в размерах таким прославленным рекам, как Енисей, или, скажем, Миссисипи, и уровень ее воды даже после дождей не поднимался выше пояса среднего купальщика, тем не менее участники массовки встретили этот самоотверженный акт радостными возгласами, аплодисментами и поздравлениями. А одна девушка даже надела на тонкую Васину шею венок из васильков и ромашек.
