Так он не победит…
Ноги сами подогнулись, спружинили. Жилы в коленках стали рваться. В три прыжка он очутился за спиной ненавистной порочной. Обхватил ей тонкую шею. Второй рукой прижал сломанное лезвие к горлу.
— Она сдохнет раньше, чем я, — прорычал навечно проклятый Тарионус.
Ловчий замер на месте.
***
Я орал про себя дикой сучкой, решившей искупаться в кипящем масле. Легкие истерично качали кислород. Из-за напряжения я пользовался навыками неэффективно. Битая дыхалка полностью подкосила выносливость. На вид обычный простоэльфин одним кинжалом парировал все мои удары, словно я котенок, а не эльфийский воин. Как?!
Помог только навык «Рассекающий тени». Я сломал оружие эльфа. Но этот сучий глист извернулся, оказался за моей спиной. Взял в заложники Катарсию.
— Отпусти, — потребовал я, стараясь не сорвать голос.
Я прищурился, разглядывая сосуд души гаденыша. Его почти не было. Он иссох. Став не больше, чем у орка. Что за чертовщина?
Эльф мерзко рассмеялся:
— Конечно. Прямо сейчас и отпущу.
Я начал паниковать, спросил первое попавшееся:
— Что ты хочешь? Я могу заплатить.
Хотя денег у меня не было. Разве что получится уговорить сходить до поселения. Но какой идиот на такое согласится.
Эльф пренебрежительно фыркнул.
— Мне не нужны деньги! Мне нужно, чтобы она сдохла! И ты ошибаешься, если считаешь, что я буду с тобой торговаться!
И, блять, он не стал, как злодей из кинчика вести переговоры, пока его не заговорит до смерти добрый герой! Ублюдок вжал обрубок кинжала в шею Катарсии! Глаза эльфийки расширись. Брызнула черная кровь.
Одновременно с этим, со спины, в эльфа вцепился Драник. Точнее то, что от него осталось. Что ж ты, жабеныш лопнувший, опоздал-то так? Хотя то, что он смог доползти сюда — уже чудо. Исхудавшее и ничтожное существо с распоротым брюхом. Он истекал слизью и кровью, но был жив.
Оголённая кожа эльфа на ногах и руках зашипела. Он заорал от боли, выпуская умирающую девушку из рук и выдергивая из шеи острый обрубок. Ухватился за гоблина, снова заорал. Стал остервенело тыкать в него сломанным клинком. Но это как лупить желе зубочисткой.
Катарсия ударила его локтем в грудь и сразу же свалилась на землю, заливая ее кровью. Эльф сдавленно гаркнул, пнул зеленого уродца.
Это мой шанс!
УДАР!
Я промазал.
Молниеносный простоэльфин развернулся, как балерина. Полоснул меня кинжалом по лицу.
Страшная боль ворвалась в мозги! Потекла горячая кровь. Стало тяжело дышать. Кровавые пузыри надулись ртом. Я отступил на шаг, не в силах сообразить, где верх, а где низ.
Торжествующий эльф снова размахнулся. Похоже, это конец…
…
Меня спас паукоблин. Он застрекотал жвалами, размахивая лапами во все стороны. Конечности мелькали так, что за ними сложно было уследить. Эльф уворачивался недолго. Сдавленно ахнул, ухватился за раненое плечо.
И дал стрекача…
Сквозь кровавую пелену я еле-еле смог различить его сверкающие пятки. Тело стало неметь от шока. Я должен его остановить. Черт! Отшвырнул длинный меч в сторону, прикрыл ладонью окровавленное лицо.
Размахнулся коротким клинком.
— ГЕЦУГА… ТЕНШОУ!!! — взревел я.
Черная полоса энергии устремилась в спину убегающего козла. Трижды эльф кувыркнулся через себя, полетел вперед. В воздухе его рука по локоть отлетела от туловища, забрызгивая кровью все вокруг. Почувствовать боль он вряд ли успел, со всей дури размозжив себе лицо о ствол дерева.
***
Катарсия выжила. Ученая фэнтези мира давно поработала над своим телом.
— Мне надо отрубить голову, — пояснила она мне, пока я молил Создателя очистить мир от нежити. — По-другому убить тяжело. Можно. Но тяжело. Никому не говори. Это секрет.
— А… ага…
Когда она поднялась на ноги, я завизжал. Бледная, пускающая слюну и кровавые пузыри изо рта. Паукоблин без всякого приказа плюнул на нее желеобразной субстанцией, похожей на паутину, и закупорил рану. После недолгих уговоров тоже самое сделали и с моим лицом. И что самое приятное — полегчало. Болело сильно, но уже терпимо.
А вот эльфу повезло меньше.
— Надо бы его допросить, — простонал я, прижимая лопух к глубокой ссадине на руке. — И ты уверена, что он не загнется от этого? Может Усику на него плюнуть?
— Целебник вырабатывается долго, — бурчала Катарсия, прижигая горящим поленом культю эльфа. — Главное кровь остановить. Так делала. С гоблинами работало. Каждый второй выживал.
Ебать, садистка.
Эльф орал, несколько раз падал в обморок. Я связал его так, что ни один оборотень не выберется. После циклов получил ачивку — мастер хитровыебанных узлов.
— Что с ним? — спросил я. — Он как будто не только от боли корчится.
— Отчасти это правда. Он азур. Использовал артефакт некроморфов. Теперь расплачивается.
— Азур? — скривился я.
— Клятвопреступники на словах, — быстро выговорила Катарсия. — Его шаакле истощен. Думаю, поэтому явились. Ненавидят аристократов. Винят во всех бедах. Считают, что их принуждают клясться. Это просто очередной обиженный простоэльфин.
Стоп. Стоп. Стоп. Что я слышу. Какого хера? Клятва действительно работает? Истощает сосуд души?
Эльф снова заорал, вырывая меня из мыслей. И сразу же вырубился.
— Всё. Кровь не течет, — выдохнула Катарсия, кидая полено обратно в костер. — Как твой глаз?
— Каюк ему, — завыл я. — Жопа полная. Не вижу ничего.
— Понятно. Да, жаль. Один глаз тоже хорошо. Ну не очень хорошо, конечно. Лучше два. И…
— Я понял!
Я оглядел эльфийку. Несколько раз по дороге она пачкалась, и мы останавливались, очищая загрязнение. Теперь же она вся в крови, но ей пофиг. Лишь слегка отряхнула ладошки.
— Драничек, ты как? — спросила Катарсия у лежавшего неподалеку зеленого куска мяса.
— Ему тоже каюк, — искренне погрустнел я. — Спекся…
— Нет. Драник — смесь арийской жабы и королевской кобры. Может надувать живот и разрываться. Разбрызгивает кислоту. После этого нужно интенсивно кушать. Заказ эрдаина Кейна. Очень влиятельный светлый эльф. Я могла бы заработать кучу золота…
На последних словах она очень расстроилась.
Понятно. Значит мы только что провели первые полевые испытания биологического оружия Катарсии. Драник станет сюрпризом любому врагу. Десяток таких жириков может сильно сократить вражеские силы. А вот шустрый Усик со своей мегаскоростью расправится со средненьким ловчим. Если перестанет путаться в лапах.
Эльф больше не очнулся. Не дожил до утра. Кулон, найденный в его вещах, мы сожгли. И где он только его взял? Купил в ювелирном магазине?
Более важным откровением для меня стала клятва светочей. Оказывается, на эльфов она работает очень даже как «детектор лжи». До такой степени, что те либо умирают, либо становятся азурами — вечными изгоями, которым даже работу найти непросто. Такие обычно уходят из эльфийских городов к людям или гномам. Там им выжить проще. На меня же клятва не работает. Иначе я сдох бы еще в лесу, когда клялся Саше Грей, в том, что не травил пленников.
— Это клятва души и крови, — предположила Катарсия. — После трех зим с каждым эльфом проводят обряд. Смешивают кровь с кровью эльфридов. Но твоя душа свободна от этого.
С этим аргументом мне пришлось согласиться.
Наша странная компания продвигалась медленно. Кислотный жиробас не мог сам передвигаться. Поэтому мы с паукоблином тащили кусок вонючей и дышащей слизи на самодельной волокуше.
— Может, меня кто понесет, а? — шипел я от боли.
Блюм все бои пропустил, ссыкотно забившись в кусты. Я это безобразие не стерпел. Вот уже второй час высказываю всё, что об этом думаю. Но он стоически игнорировал причитания и продолжал считать мое плечо своей собственностью.
По пути решил потренироваться в своем новом умении и придумать ему другое название. А то плагиатить как-то некультурно. Сначала кратко: «дальнобойное черное кесарево сечение». Но передумал. Тяжело выкрикивать.
