начальный уровень или, как говорят философы, я знаю только то, что ничего не знаю.
— Есть к чему стремиться. — Пошутил я.
— Мне кажется, ученики должны покидать аномалию, хотя бы иногда. — Предположила Ляля.
— Верно, но мы не знаем когда, где и как долго они бывают вне ее. — Признал змей выводы моей жены. — А по сему предлагаю устроить наблюдение, используя для этого все миры, в которые простирается аномалия. По счастливому стечению обстоятельств её филиалы имеются в каждом большом городе, основанном бродягами.
— У них есть такое понятие, как столица, город, в котором заседает правительство или как там может называться государственный орган у людей, склонных к бродяжничеству? — Поинтересовался я. — Было бы логичнее начать с того места, куда стремятся все власть предержащие персоны.
— Такой город есть, но мне кажется, что у них звание столицы не является постоянным. Они каким-то образом периодически разыгрывают его между всеми городами. В этом есть определенный смысл, особенно для их кочевого образа жизни. Сейчас столицей является город в горах, раскинувшийся на плоской вершине, поросшей лесом. В город можно попасть только из другого мира, потому что отвесные стены горы являются неприступными для коренных жителей этого мира. Думаю, бродяги намеренно сбивают смельчаков, рискующих на них забраться.
— Что ж, веди нас в затерянный мир. — Я привлек к себе Лялю.
Змей скрутился вокруг нас и перенес во влажный мир с чистым прохладным воздухом.
Дарик, как и всякий ребенок, первое время после похищения никак не мог придти в себя и понять, что с ним стряслось на самом деле. Его заперли в гремящей повозке вместе с другими людьми, взрослыми и детьми, очень похожими на него самого. До этого момента он был уверен, что похож на отца с матерью, взяв от них понемногу всего. Но увидев тех, кто ехал с ним вместе, заметил очевидное внешнее сходство.
Дарик попытался робко воззвать к совести людей, чтобы они вернули его домой. Не подействовало. Наоборот, над ним посмеялись, и даже какой-то шпанёнок больно ударил его острым кулачком в плечо. Мальчик заревел, но на него так прикрикнули, что от страха он забился в самый дальний угол и замолчал. Страх вызывал ступор и мешал ему адекватно оценить ситуацию. Прошло несколько часов, прежде чем он вспомнил о своей особенности бродить по мирам. Дарик попытался ею воспользоваться, зная, что родители найдут его, где бы он ни находился. Ничего не получилось.
Здоровый рыжий человек, жутко пахнущий дымом и несвежим телом, дал ему подзатыльник, от которого перед глазами засверкали искры. Дарик догадался, что получил его именно за попытку сбежать. Как они смогли это понять, когда даже родители, умеющие многое, не знали о его иномирских проделках.
Кавалькада из нескольких десятков повозок долго ехала без остановок, иногда по весьма опасным мирам, в которых творились разные погодные катаклизмы. Дарика начало подташнивать от непрерывной тряски и мельтешения пейзажей перед глазами. В какой-то миг повозки остановились, но не надолго. После короткой остановки они разделись по три или по четыре штуки в группе, и разъехались разными путями.
После этого дороги стали лучше. Уже не так трясло. Иногда выезжали на асфальт и неслись по нему под стук копыт. Мальчику казалось, что похитители специально носятся по разным мирам, чтобы сбить с толку его родителей, которые уже наверняка кинулись за ними в погоню. Ему было страшно, но и стыдно тоже, что он подвел дедушку с бабушкой, у которых гостил. Дарик живо представил себе их состояние и расплакался.
Кони вынесли повозки в пустыню. Сквозь щели в повозке подул горячий ветер и пыль. Кортеж въехал в неустроенный грязный город, по которому бродили, как казалось Дарику, оборванцы в грязных одеждах. Некоторые из них водили других людей на верёвках, как домашних питомцев. На душе мальчику стало так неуютно, что он чуть не потерял сознание. Он вдруг осознал, что произошло с ним. Его накрыло волной жуткой тоски, парализующей остальные чувства.
— Эй, Марша, глянь, что это со щенком? — Прозвучал грубый голом мужчины, отвесившего Дарику подзатыльник. — Нам за него должны хорошо заплатить.
Женщина пощупала у него пульс, потрогала нос, подняла веки.
— Живой, даже в сознании. Простая апатия. Нормальная реакция на смену обстановки. — Произнесла она обыденно.
— Нормальному хьюкошу смена обстановки дарит радость, а этот выглядит, как будто собрался на тот свет. — Пробасил мужчина.
— Его воспитали не хьюкоши, поэтому он так себя ведет.
— Откуда тогда он понимает, как бродить по мирам?
— Его родители вроде как тоже умеют это. — Пояснила женщина.
— Они из этих, которые не умеют бродить от рождения, полноценные неполноценные. — Мужчина громко и безобразно рассмеялся.
— Из них самых. Я видела их и должна сказать, они вели себя очень дерзко, будто решили, что могут делать это безнаказанно.
— Потому они и неполноценные, что понятия не имеют о том, чем владеют. На фоне своих не умеющих бродить земляков, они кажутся себе всемогущими. За свою гордыню им пришлось заплатить хорошую цену. Пусть теперь беспомощно побесятся, пытаясь вернуть своего сына. Да и какой он им сын. Наш он, кто бы не воспитал его.
— Тайна сделает из него человека. Это даже хорошо, что он не познал с младых ногтей кочевую жизнь. Ему будет проще привыкнуть жить во дворцах. — Произнесла женщина. — Как это ужасно изо дня в день просыпаться на одном и том же месте, видеть одну и ту же обстановку. Никогда не пойму богатых променявших свободу на странные удовольствия.
— Когда-нибудь мы перестанем понимать друг друга настолько, что разделимся на два народа. Они забудут, как бродить по мирам, и будут окучивать свои драгоценности, технологии и прочее. Богатые обречены стать неполноценными.
Дарик слушал их, не понимая и половины сказанного. Ему хватило ума догадаться, что его хотят сбагрить какой-то богатой женщине со странным именем, то ли прозвищем. Почему-то от этого ему становилось немного спокойнее. Может быть, он просто желал верить в лучшее, или же ему успела опостылеть кочевая жизнь в вытряхивающей душу повозке, и хотелось скорее оказаться на твердой земле.
Цокот копыт коней сменился. Дарик выглянул в щель и увидел, что дома стали больше и красивее, а дорога больше не пылит, потому что вымощена плиткой, похожей на плитку, на некоторых улицах родного Транзабара. Кортеж проехал еще с километр и остановился у больших ворот. Они отворились, но не для того, чтобы впустить внутрь повозки. Оттуда вышли две женщины, похожие на похитителей и двое крупных мужчин с холодным оружием
