При этих словах Маня, высокий и холеный любимец женщин, обожаемый супруг несравненной домны Франчески, картинно взмахнул руками.
— Альфонс! — Брома он бесконечно раздражал. — И туда же. В космос! Что ж, пусть попробует…
Бросаясь необоснованными обвинениями, Еуджен считал, что ничем не рискует. Сегодняшний демарш объяснялся твердой уверенностью Мани в том, что Бром, обычно хватающийся за любую возможность выдвинуться, не позволит оттеснить себя на второй план. Ошибка эта могла дорого ему обойтись. А пока разгорался нешуточный скандал.
— Ну зачем же сразу другие…? Все-таки надо посмотреть…Учесть прошлые заслуги, — оказавшийся между двух огней Василиу переводил взгляд с полковника на зятя, не понимая, чего же тот в действительности добивается. Не желает же он, в самом деле…?
Аурел не спешил ввязываться в дискуссию. Его былые заслуги не нуждались в комментариях. Не прошло и полугода с тех пор, как Бром играючи спас родное ведомство от хитро спланированной и виртуозно проведенной совместной акции налоговой инспекции и финансовой гвардии по проверке запутанной бухгалтерии контрразведчиков.
Примером полковнику послужил Василиу, удачно списавший немалые расходы по обучению в Оксфорде многочисленных племянников на подкуп и перевербовку японских якудзи в Кишиневе. Кто такие якудзи, никто в управлении точно не знал, но слово понравилось: показалось современным. Крупные суммы легко объяснялись высоким уровнем жизни на Родине перебежчиков.
В качестве якудзи были задействованы не говорящие по-румынски солисты китайского ансамбля песни и танца, прибывшие на неделю на традиционный молдавский ежегодный фестиваль фольклорного искусства «Мэрцишор». О своей новой роли артисты так и не узнали. Для целей генерала их сходство с японцами оказалось вполне достаточным.
Блестящая работа срочно найденного в частной коммерческой фирме переводчика, всего за двадцать долларов создавшего подлинные шедевры на канжи, не оставила у комиссии сомнений в подлинности предъявленных расписок. Правда, попытайся истинный японец разобраться в этих гениальных творениях, его ожидало бы нешуточное потрясение. Однако настоящих японцев среди членов комиссии не нашлось. Цель была достигнута.
Не мудрствуя лукаво, Аурел списал огромную сумму в отчетности на подкуп генерального секретаря ООН, справедливо полагая, что ни у кого из финансовых служб не хватит наглости потребовать у главы мирового сообщества подтверждения этих конфиденциальных сведений. На самом же деле, без вести пропавший (а в действительности безвременно угодивший в Костюженский дурдом) председатель ревизионной комиссии еще долго писал из сумасшедшего дома приватные письма лично генсеку с просьбой подтвердить работу на молдавскую контрразведку. Ответа он так и не дождался.
Каково же было всеобщее удивление, когда всего лишь пару месяцев спустя именно этот генеральный секретарь был внезапно снят с поста и отправлен в отставку за взятки и вымогательство.
— Как в воду глядел! — восторгались сотрудники МУГУ, намекая на тайные источники информации полковника. Бром отнекивался, ссылаясь на знание жизни и знакомство с международной обстановкой.
Завистливый Маня уже тогда твердил о карьеризме и коррупции. Чья бы корова! Постельный герой!
Не верившие в безошибочность интуиции и точность прогнозов коллеги подозревали худшее: пронырливый полковник имел руку в совете безопасности. И сегодняшнее письмо выглядело подтверждением самых смелых догадок — депеша из космоса потребовала вмешательства МУГУ неспроста.
Однако Маня не смирился. Он намеревался основательно попортить полковнику кровь перед тем как уступить.
— В космосе нужны люди с чистыми руками! — майор протянул к Брому правую руку в обвиняющем жесте, эффектно демонстрируя холеные наманикюренные пальцы, украшенные подаренными супругой золотыми перстнями — С горячей душой! — он запнулся, пытаясь вспомнить конец знаменитой цитаты. С остекленевшим взглядом слушавший нелепую риторику генерал механически кивал головой, как заведенная игрушка, словно поддерживая каждый страстный пассаж полемиста.
— И с больной головой! — мрачно пошутив, добавил Аурел. Ему было просто противно. Веселенькая компания, собравшаяся в кабинете, показалась сборищем законченных идиотов.
Как бы подтверждая его слова, генерал машинально кивнул. Возмущенный предательством тестя, Маня наконец замолчал, наградил Василиу негодующим взглядом и уселся на место.
— Как можно допустить морально неустойчивого отщепенца к первому контакту? — Маню поддержала мадам Крецу, упорно и безнадежно в течение двадцати лет собиравшая на Брома компромат. Неожиданно свои пять копеек внесла в обсуждение и Родика:
— Не дадим опозорить родную Землю! Что о нас подумает инопланетянин? А ЦРУ и ФБР?
Возмущенные вопли представительниц лучшей половины человечества были полны намеков на холостяцкую независимость полковника от таких особ женского пола, как Любовь и Верность, Истина и Справедливость. Оскорбленные и покинутые спешили свести счеты.
— Кому-то здесь интересно, что инопланетяне подумают о Мане? — вопрос полковника остался безответным и напрасно. Контакт Еуджена Мани с ФБР или ЦРУ Бром вполне мог себе представить. И не один — майор выглядел и вел себя как типичный предатель. Но встреча Мани с инопланетным пришельцем?! Такого не мог вообразить не только Аурел Бром.
Бром перестал прислушиваться и напрасно напрягать воображение, потому что внезапно понял очень простую вещь: по сути, роль спасителя человечества его не прельщала. Он не собирался принимать участие в дурацкой космической авантюре, разыгрывая из себя идиота на потеху натовским мистификаторам с их хакерами, гадалками и медиумами. Гадалка уже обманула его когда-то.
— Хм! Возможно, медиумы и были правы, но не на его, Брома, счет, — Аурел решил, наконец, высказать накипевшее.
Спокойно выслушав все, что он о себе и так прекрасно знал, а заодно узнав и много нового и поучительного, полковник с достоинством обратился к коллегам с коротким ироническим спичем, стараясь подражать прочувствованному, но неудобопонятному стилю генерала:
— Господа, думаю, что Маня прав. Ошибки свои я осознал и не далее как полчаса назад сделал выводы. Пора уступать дорогу молодым! Спорить с майором Маней не намерен и кандидатуру свою снимаю, — Бром сделал многозначительную паузу, и лучшие сотрудники МУГУ замерли, подозревая подвох.
Полковник вытащил большой клетчатый носовой платок и демонстративно утер несуществующие слезы.
— Правда, Землю, конечно, жаль! Природу там, деревья, животных, — печально продолжал Аурел. — Однако, есть ведь и высшая справедливость. По-моему, кто-то там наверху просто устал… от некоторых людей…
Не повышая голоса и не переходя на личности, Бром недвусмысленно объяснил, что он думает о Вселенной и о наиболее типичных ее представителях, исключая, разумеется, присутствующих:
— Зачем в космосе лишний мусор? Меньше жизни, меньше грязи! (Аурел не знал, чей лозунг повторяет, хотя вел себя как типичный Отрицатель). А если кому-то охота лезть в космический корабль и спасать родное светило от обещанного чужаком взрыва, то он, Бром, пожелает ему всяческих успехов. По его, Брома, скромному мнению, и сегодняшнее совещание лишь укрепило его в этой мысли, нашей планете давно пора получить то, чего она безусловно заслуживает. Не ради кого тут рисковать.
— Умирать, так с музыкой! А на остальное пусть будет Божья воля! — удачным риторическим оборотом закончил полковник, демонстративно перекрестившись, как истинно убежденный атеист.
Его выслушали внимательно — у каждого из присутствовавших были с галактикой свои счеты. Напряженно о чем-то размышлявший Кац внезапно звучно шлепнул себя ладонью по лбу, вырвал из блокнота листок и начал что-то писать. Закончив, он попытался передать записку Брому. На него даже не обернулись. Все честно пытались осмыслить сказанное полковником. Но это было еще не все.
Сделав еще одну эффектную паузу, полковник честно признался, что в инопланетян никогда не верил и потому не считает себя достойным продолжать… Ну, в общем, продолжать. Он тут кое-что набросал и, пока остальные будут бороться с инопланетным пришельцем, спокойно подождет соответствующего решения.
Бром скромно положил в спешке написанное заявление об отставке на стол генерала и без лишних слов направился к выходу из кабинета, чтобы удалиться по-английски, не хлопая дверью. Взяв протянутую Кацем бумажку, он, не читая, сжал ее в кулаке и вышел в приемную, где вновь устроился под фикусом в ожидании результатов обсуждения. Особенно спешить было некуда.
В кабинете генерала воцарилось тяжелое молчание. Казалось, все пытаются переварить полученную информацию, но не могут, так как здорово перегрузились. Что и говорить — денек выдался насыщенный!
