— Хозяин очень занят, — все так же вежливо ответил Валентин, — он сейчас на работе, а насчет толкнуть — так это запросто, без проблем.
Все-таки работа в такой солидной конторе, как «Ангелы Миллениума», не прошла для стажера даром. Внешне он был абсолютно невозмутим, хотя внутри кипела буря и он потихонечку начинал звереть.
— Ну так давай толкай!
— Пошли.
Валентин спокойно покинул свой пост и вышел из лавочки Тора вслед за бугаем.
— Вот эта, говоришь, машина мешает? — кивнул он на свой «хаммер».
— Эта.
Валентин на глазах изумленного бугая извлек из кармана ключи, разблокировал двери, сел за руль, завел мотор, сдал назад, прицелился, а затем рванул вперед, со всего размаху вмазавшись передним бампером в «ламборджини» отморозка. Дорогая иномарка летела метров пять. Летела бы и дальше, если бы не дерево вдоль пешеходной дорожки, оказавшееся на ее пути. Конкретный пацан, выпучив глаза, смотрел на развороченное переднее крыло своей машины и вляпанный в дерево зад. Удар был настолько силен, что капот дорогой иномарки выгнулся дугой. Сделав свое черное дело, стажер поставил «хаммер» на прежнее место.
— Ну как, хорошо толкнул? — спросил он, вылезая из машины, и, не дожидаясь ответа, заблокировал двери, после чего вернулся обратно в лавку.
— Урою, сука!!! — Опомнившийся качок ринулся вслед за ним. — Все, козел! Ты попал!!! — взревел он, врываясь в магазин.
Знал бы он, какой теплый прием его там ждет, — рванул бы совсем в другую сторону. Протянутая рука, которой он хотел схватить за шиворот охранника, тут же оказалась заломана за спину, растопыренные пальцы попали в боевой захват. Похоже, у стажера окончательно упала планка, так как после этого он молча, без лишних слов схватил бугая за волосы и начал мордой бить бандита о бронированное стекло прилавка, под которым на бархатных подушечках лежало старинное холодное оружие.
Это было совершенно незнакомое чувство. Обычно незлобивый, веселый стажер с садистским наслаждением совершал экзекуцию, не обращая внимания на то, что стеклянная поверхность прилавка уже была заляпана свежей кровью.
— Молодой человек, шо ви делаете? — закудахтал Абрам Гедеонович.
— Учу, — лаконично ответил Валентин.
— Чему?
— Хорошим манерам.
Возможно, в этом бугае кое-кто из посетителей и узнал себя в молодости, не исключено, что в лихие девяностые кто-то из них точно так же куражился, открывая пинком двери магазинов и мелких лавочек, которые они в те времена крышевали, но вступиться за отморозка никто не решился. Кто знает, что в голове этого странного охранника, подкатывающего к месту службы на «хаммере», и кто за ним стоит? Можно запросто нарваться на неприятности. Тертых калачей, выживших в девяностые, жизнь научила осторожности. Их подозрения подтвердил глава компании «Инвестстрой»:
— Послушай, сосед, — подошел он к Валентину.
— Слушаю вас, Семен Васильевич, — вежливо откликнулся стажер, не прекращая воспитательного процесса.
— Понимаешь сосед, этот товарищ, которому вы объясняете, что он немножко неправ, не совсем в теме.
— Это я понимаю. Не понимаю другого: чем ему мой «хаммер» не понравился? — сказал стажер, продолжая долбить отморозка мордой о стекло. — Спрашиваю, спрашиваю, а он, сволочь, молчит!
— Да как же он ответит? У него скоро все зубы на прилавке останутся. Слушай, Валентин. Я понимаю, что ты проиграл карточный спор, что тебе полгода надо отработать охранником и ты тут сатанеешь от скуки, но зачем же так звереть? Сейчас не девяностые. Ну накосячил парень. Ты же уважаемый человек, один из совладельцев Ювираструм-банка, зачем тебе все это?
Валентин теперь действительно был очень уважаемый человек. Сумма, внесенная на его счет и в активы этого банка, была так велика, что он автоматически стал совладельцем этого солидного учреждения. Василий Петрович Караваев, отец его погибшего друга, даже как-то пытался затащить стажера на совет директоров, но юноша категорически отказался, объяснив, что он один черт в этих делах полный лох, так что пусть его финансами управляют профессионалы. Переговоры велись в новом особняке стажера, где Валентин оформил соответствующие доверенности на Василия Петровича, что вызвало уважительную реакцию со стороны соседей, которые увидели, какие люди заворачивают на огонек к Валентину.
Стекло все-таки не выдержало. Оно оказалось слабее черепной кости качка и треснуло от очередного удара.
— Пожалуй, ты прав, сосед, — согласился Валентин, откидывая отморозка в сторону, — теперь из-за этого урода на новое стекло разоряться.
«Конкретный пацан» потряс головой, орошая кровавыми брызгами пол.
— Нет, ну надо же, даже сотрясения мозга не заработал, — удивился юноша. — Хотя откуда там мозгу взяться? Сплошная кость. На весь организм одна извилина, да и та задницу пополам делит.
Качок двинулся было к выходу, но Валентин его остановил.
— Куда?!! — грозно крикнул он. — Мы с тобой еще не рассчитались.
Стажер выудил из кармана пухлый лопатник, извлек из него толстую пачку евро и сунул ее в руки качку:
— Это тебе на лекарства и гаишников. Сам с ними разбираться будешь. И попробуй только вякнуть, что в ДТП я виноват. Урою, сука! На моем «хаммере», кстати, ни одной царапины. Можешь проверить.
Валентин специально говорил на языке отморозка, чтобы понятней было. Судя по всему, «конкретный пацан» тему вкурил, так как молча взял деньги и, покачиваясь, словно пьяный, вышел из магазина на улицу. Следом за ним потянулись и остальные посетители. Быть свидетелями разборки местного уровня и подписывать милицейские протоколы не хотелось никому. Как только за последним посетителем закрылась дверь, Тор поспешил запереть ее на ключ, повесил табличку «Технический перерыв» и опустил на окнах жалюзи.
— Ну наконец-то, Валентин, вы пгишли в себя… — На лице Тора сияла счастливая улыбка. — Вот тепегь можно и поговогить за дела.
— Чего? — опешил юноша.
— Ну я не згя же хотел, шобы ви погаботали у меня охганником.
— Да это ж Папа хотел, — нахмурился стажер, — ты вроде против был.
— Таки ви меня не понимаете! Не мог же я запгыгать от гадости, когда он вас ко мне опгеделил!
— Интере-э-эсно, — протянул юноша. — Продолжай. Что у тебя ко мне за дела?
— Понимаете, Валентин. Как бы это вам сказать, шобы ви сгазу не обиделись?
— Говори как есть.
— Папа вас немножечко подставил, — вкрадчиво сказал Тор. — Маньяк затих, новых убийств нет, но мы-то с вами знаем почему.
— Я не знаю.
— Так я объясню. Он охотится за вами, а ви здесь, в моей лавке, стали, так сказать, немножко недоступны. Молодой человек, вас ловят на живца. Нет, я непгавильно выгазился. На вас ловят, как на живца. И вот тепегь мы подходим к главному. Я согласен взять вас в долю за небольшой пгоцент.
— Шею подставляю я, а мне небольшой процент? — делано возмутился стажер.
— А шо ви хотели, молодой человек? Я вас охганял всячески в течение полутога месяцев. Это догого стоит!
— Ты меня охранял?
— Газумеется! И не я один. Вот извольте посмотгеть.
Тор подошел к стеклянной двери и поманил к себе стажера.
— Видите вон ту забегаловку чегез догогу?
— Ну?
— А вон тех алкашей у окошка видите?
— Вижу.
— Не узнаете?
— Нет.
— А згя. Это наш уважаемый Ваггул…
— Варг? — ахнул стажер.
— …и дгуид, — кивнул Тор. — Они уже полтога месяца там пьянствуют. Тоже ждут, когда ви пгидете в себя и на вас наконец клюнет маньяк!
— Та-а-ак… ловушка по всем правилам. А ваш-то какой в этом маньяке интерес?
— Вместе с ним чегез вас, молодой человек, к нам пгидет одна забавная вещица, за котогую дадут очень и очень сегьезные деньги. Ви понимаете? Папа вас подставил — он хочет поймать маньяка. Пусть ловит. Это его бизнес. А вот та забавная вещица — это уже наш бизнес. Должен же я получить компенсацию за охгану и газбитое стекло!
— Тор, а поконкретнее нельзя?
— Ну наконец-то ви начали думать головой и говогить адекватно и за деньги! Итак, пгедлагаю вам двадцать пгоцентов. Это очень хогошие деньги, повегьте мне. И не надо меня благодагить.
— Другого от тебя и не ждал, — фыркнул юноша. — Ты что, серьезно думаешь, что буду рисковать своей шеей за двадцать процентов?
— А компенсация?
— За что?
— За то, шо ви все это вгемя мешали мне спокойно жить. За то, шо гушили мне бизнес своим пгисутствием (от вашей мгачной физиономии клиенты шагахались), за охгану и самое главное — за газбитое стекло! Ви знаете, сколько магии я вбухал в его непгобиваемость? А ви своей дикой аугой свели все мои усилия на нет. А мои негвы? Я же не могу тогговать, когда ви гядом! Двадцать пгоцентов, и ни копейкой больше!
— От какой суммы процент? — усмехнулся Валентин. — В прошлый раз за артефакт предтеч ты предлагал мне Америку.
