— Вот это другое де…
Мощный удар откинул тело капитана на руль. Из затылка его торчала рукоять кинжала. В зеркало заднего вида Валентин увидел горящие лютой злобой, налитые кровью глаза. Тело стажера молниеносно перешло в боевой режим, но тесное пространство кабины легковой машины не давало простора для маневра. Развернувшись всем телом, парень попытался нанести удар по этим глазам в просвет между спинками сидений. В лицо ему ударила тугая едкая струя удушливого газа, и сознание стажера померкло…
* * *
«Я же говорил тебе, что ты будешь мой… — прошелестел в голове Валентина мягкий вкрадчивый голос. — Это судьба. Не стоит противиться ей».
Стажер с трудом разлепил веки. Сознание мутилось, перед глазами все плыло, но он сумел разобрать, что находится в душной комнате какого-то заброшенного старого дома. О его заброшенности говорило неимоверное количество пыли на полу и грязи во всех углах. Юноша попытался подняться из кресла, на котором сидел, но не смог пошевелить даже пальцем. Слабость была неимоверная, словно жизненные силы опять кто-то вычерпал чуть не до дна. Валентин скосил глаза вниз и увидел, что его руки надежно притянуты к ручкам кресла несколькими слоями широкого скотча.
«Ну вот, ловля на живца и закончена, — мелькнула в его голове безнадежная мысль. — Сейчас рыбка наживку съест, и рыбаки останутся с носом. Ловушка захлопнулась». Юноша с тоской посмотрел на запыленное окно, в которое ветер мерно постукивал веткой дерева, росшего неподалеку от дома.
«Где же ты был все это время? Какие силы тебя закрывали от меня?»
— Не твое собачье дело! — просипел Валентин. — Дай только добраться до тебя! Зубами глотку перерву!
За спиной стажера заскрипели деревянные половицы, кто-то схватился за спинку кресла и резко отвернул его от окна. Перед юношей стоял маньяк в черной рясе с капюшоном, надвинутом на глаза.
«А вот это зря. Хотя мне нравится твоя злость. Ты по-прежнему предан своим друзьям, несмотря на то что они предали тебя. А раз предан своим друзьям, значит, будешь предан и мне. Так или иначе, я в любом случае сделаю тебя своим адептом. Ты один способен заменить сотню недоразвитых дебилов, которым надо постоянно подпитываться чужой магией, чтобы они стали хоть на что-то способны. Один такой адепт — и мне больше не нужен никто! Хотелось бы, конечно, добиться твоего согласия по доброй воле, но в моих силах сделать это и другим, менее приятным способом. Что скажешь, ангел? Хотя нет… не ангел, Херувим — так, кажется, тебя называют в вашей конторе?»
На короткое мгновение у Валентина возникло ощущение, что кто-то копается в его голове, листая страницы памяти осклизлыми, холодными пальцами полуразложившегося трупа. Его передернуло от омерзения, и пальцы отдернулись.
«Ты действительно очень силен… Так что ответишь на мое предложение?»
— А куда денешь придурка в рясе, что стоит передо мной? — издевательски спросил юноша.
«Хороший ход. Но это тебе не поможет. Ты не сможешь настроить это ничтожество против меня. Я полностью контролирую все его функции. Так что ты ответишь?»
— Ничего. Если бы ты хотел, сволочь, то давно бы убил меня. Значит, зачем-то я тебе нужен.
«Умный мальчик… и смелый. Ты действительно мне нужен, так что придется до тебя достучаться».
— Слышь, ты, Волан де Морт, — скривился Валентин, — отойди подальше. Меня от тебя тошнит.
«Во-первых, я — Стефано, а не Волан де Морт, а во-вторых, я не могу отойти подальше, — захихикал в его голове ехидный голос, — у меня нет ножек».
— Об этом я уже догадался. Я придурку твоему говорю.
«Об этом надо просить меня. Без моего приказа он и пальцем не шевельнет, хотя и стал уже наполовину демоном. Демон, ножку подними. — Мрачная фигура в сутане послушно подняла ногу, и юноша увидел на ее ноге ботинок на высокой ортопедической платформе. — Как тебе нравится моя работа?»
— Более омерзительного зомби я еще не видел.
«Обижаешь. Это не зомби, это уже почти готовый демон, и если я отпущу его, здесь начнется такое… Не каждому дано в такой короткий срок сделать из обычного, никчемного человечка высшее существо».
— Правильнее будет сказать — низшее.
«Не упрямься. За последние полторы тысячи лет еще никто не получал от меня такого предложения. В тебе есть дар. Необычайно сильный дар. И ты единственный на этой жалкой планете человек, который способен впитать в себя знания Великого Стефано!»
— Однако самомнение у тебя! Великий Стефано… тьфу!
Как ни был слаб Валентин, до зомби все же доплюнул, и его плевок украсил черную рясу маньяка.
«Ну что ж, достучаться до тебя не удалось. По-хорошему не договорились. А жаль. Александро, отойди в сторону. Покажи нашему гостю заготовленные для него подарки».
Зомби послушно сделал шаг в сторону, открывая обзор, и Валентин увидел распятых на стене людей, с ужасом взиравших на маньяка. Руки и ноги несчастных были закованы в железные кандалы, звенья цепей которых были намертво вмурованы в стену, рты заклеены скотчем. В центре комнаты, на расчищенном от пыли и грязи полу, мелом была начертана пентаграмма, в углах которой горели свечи. Сразу было видно, что подготовка к неведомому ритуалу велась тщательно и без спешки. Пентаграмма нарисована идеально, строго по линеечке, свечи оплывали в аккуратных бронзовых подсвечниках. Рядом с пентаграммой стоял старый, обшарпанный стол, на котором лежала массивная книга в солидном кожаном переплете, а рядом, на бархатной подушке, — узкий, напоминающий стилет кинжал.
«Вот, смотри. Цена твоего упрямства. Все они погибнут один за другим, если ты не дашь своего согласия. Мне бы очень хотелось, чтобы оно было добровольным. В этом случае тебя ждет великая награда! Награда, о которой ты даже не мог мечтать!»
— Мне недавно за тебя пятьдесят штатов предлагали, — усмехнулся Валентин.
«Это кто ж меня так дешево оценил?» — откровенно возмутился голос в его голове, и холодные, осклизлые пальцы опять попытались влезть в его мозг, и тут стажера охватило бешенство. Огненная волна ментального отката, рванувшая откуда-то из глубины его души, заставила подпрыгнуть книгу на столе. Глаза Валентина метнулись в ее сторону, и он понял, кто управляет маньяком.
«Нет, ты определенно должен стать моим адептом! — зашипела от боли книга и тут же восхитилась: — Какая мощь! Защитный блок огнем… оригинально. Так кто же все-таки покупатель?»
— Да мало ли придурков на земле, — сердито буркнул юноша.
«Покупатель и Земля… нет, покупатель где-то в другом мире, по ту сторону земных врат… но, тем не менее, продолжим разговор. Тебе я предлагаю себя даром. Со мной ты быстро станешь повелителем Земли».
— Ты не поверишь, но мне и это предлагали.
«А ты?»
— А я отказался.
«Какая прелесть! Бессребреник. О таком адепте можно лишь мечтать! Ну что ж, еще одна попытка. Повелителем Земли ты быть не хочешь. А если я предложу тебе другую власть?»
— Это какую?
«Божественную. Хочешь быть богом?»
— Ого! Ставки растут.
«Ты представляешь, что тебе станет подвластно? Одним движением мизинца закручивать галактики в спирали, уничтожать и создавать вселенные, и все это…»
— Туфта! — решительно сказал стажер. — Ловушка для дебилов вроде этого придурка, — кивнул он на маньяка. — Дай мне божественную власть — и я тебя размажу! На туалетную бумагу пущу. Одна тебе дорога будет — в унитаз. И ты об этом знаешь. Так что на добровольное согласие не рассчитывай.
«Ну, кое-что ты все же упустил, — удрученно вздохнула книга. — Магический контракт, скрепленный кровью, даже боги нарушать не смеют. А я б по доброте душевной брал с тебя немного. Процентов десять маны».
— Маны? — нахмурился стажер.
«Да, маны. А чем, ты думаешь, питаются все боги? Что есть амброзия, божественный нектар? Божественная мана верящих в тебя людей. Вот пища всех богов. И если вера в бога пропадает, то он уходит в небытие. Порой на время, а бывает, навсегда».
— А что так мало запросил? — спросил стажер. — Всего десять процентов.
«Так ты, надеюсь, будешь не один. Ты всего лишь первый истинный адепт…»
— Понятно, — вздохнул Валентин. — Одна старушка — это десять рублей, а сто старушек — уже тысяча. И потом, нажравшись до отвала этой маны, лопаешь своих адептов и объявляешь остальным богам войну. Короче, так, Раскольников ты хренов. Дулю тебе с маком, а не мое согласие.
«Ну что ж, как говорят у вас в России, я умываю руки. Александро, приступай. — Фигура в рясе ожила. — Начнем, пожалуй, вон с того экземпляра, что крайний слева. А ты смотри, юнец, смотри. Он будет первым, кто погибнет из-за твоего упрямства. Первым на твоей совести. Ох, тяжек этот груз, поверь мне, тяжек».
Валентин посмотрел на первую жертву. Это был седой, помятый дедок в грязных, вонючих лохмотьях. В руках маньяка, а скорее, полудемона появился молоток с зубилом. Он подошел к старику и начал сбивать оковы с его ног.
