Я сглотнул и заторможено кивнул. Типа, отблагодарил. Оружие, с большой неохотой, нам вернули. Далее нам были названы наши начальники и «валите на службу, господа». Из кабинета мы вышли пораженными, и попали в толпу людей, складирующие шинели, пальто и шубы. И в этой толпе стоял Макс, растерянный, и почему то в летней полевой форме армии ФРГ. Раздрая в голове добавилось.
— Макс, тебя на службу взяли? Оба-на, блин, ещё один!
В дверях стоял настоящий Макс. Все вновь прибывшие, как зачарованные, смотрели на двух похожих парней, стоящих друг против друга. Сходство было — 100 %. Ближе всех к парням протолкался Шатров.
— Солдатик, кто таков? — спросил.
— Обер-капрал 3-го отдельного охранного батальона СС Восточно-Прусской республики Любомир Штыць, панове полковник, — ответствовал двойник Шувалова.
— Поразил. Эсэсовец? — соорентировался Борисов.
— Так есть.
— А из какого года? — спросил Николаевич, а на его лице хитрое выражение нарисовалось.
— Из 2010-го. Охранял склады житомирского военторга…
Но затем вопросы закончились, ибо всех вновь прибывших пригласили в кабинет.
— А эти в шубах, откуда? — спросил Шатров у капитана. Тот смолчал. «Пистон-то от Зворыкина получил-с!»
— Из 1916-го, с Луганского патронного завода, господин атаман. За Степной улицей появился, — пояснил помощник мэра. И стал сдержанно поздравлять меня и Борисова, и душевнее — Шатрова. Оказалось, что Николай II Шатрову погоны «обнулил» до полковника.
— Ну, полкан, с тебя простава, — бестактно шепнул Шатрову Николаич.
— Есстесственно…
Атаман исчез вместе с Борисовым. А я поехал к Перегудову, своему прямому начальнику. Отобедали, сдержанно, в его кабинете. Я только поковырялся в блюдах. Мышление темно тормозило. На обеде узнал, что начальником таможни меня назначили по протекции Перегудова, Бучкова, Шатрова и Тарапуньки. Того тоже назначили начальником таможни. Потом получил первичный инструктаж. Приказ и письменные инструкции ждали меня завтра.
Вернулся в «Асторию». В дверях номера торчал газетный листок. Развернул. Сверху было написано: «Голос разума». Короткий абзац сообщал, что на казачьей территории находятся 315178 человек. И дата — 1 августа 20 года освоения.
«Они и нас посчитали. Мда«…и завалился спать, пополудни полпятого. Хороший способ отвлечься, знаете ли; из серии — «всхрапни и всё пройдёт».
Проснулся от ударов в дверь. Выспался. На часах было без пяти минут восемь вечера. «Опять жандармы нагрянули?» Но в номер ввалились Борисов с покупками, Шатров, «Ромео и Джульетта». Макс привёл Любомира.
— Борн, перезнакомься — Любомир Штыць, — Любомира переодели в цивильный костюм, — бывший солдат СС, а теперь свободный хакер.
— И стало их двое, — с ядом в голосе сказал Никита. Яд был с тайной. Пожал руку Любомиру.
— Прошу, господа и товарищи, присаживаетесь, — сказал, и гости расселись. — Места всем хватило? Ну-с, как на сухую будем, аль как? Или с ужином?
— С ужином…
Спустились в ресторан. Откушали ростовских разносолов. На десерт меня дремучего, просветили.
— Борн, ты главное проспал. Прага тут нарисовалась ниже по течению, — неожиданную новость преподнёс атаман.
— И как реагируют наши власти?
— Посол туда поедет завтра.
— Посолтуда это хорошо. И что там у них?
— 27 октября 1928 года.
— Они славяне, надлежит им дружить с нами. Хлебов подкинем и «алга», — сказанул Борисов.
— Должны… — и Шатров стал рассказывать о приёме его у императора: — … нас троих в звании повысили: меня, Зворыкина и Муравьева. И император был не наш.
— Непонятно говоришь, атаман.
— Борн, ты знаешь какой рост, был у Николая II?
— Около 170-ти сантиметров, — припомнилось. — А зачем императора мерять?
— А у этого — 155! Это если в ваших метрах-сантиметрах. Волосы рыжие! И наследнику Александру шестнадцать лет. Каково!
— Кáково.
— Ну и словечки у тебя, Борн!
— Атаман не придирайся.
— Так не совпадает же! — пошла лекция Шатрова об увиденных нестыковках; я отмахнулся.
— Да, но погоны «настоящего полковника» нацепил? — вопросил.
— Тэкс, и этот плюёт в мою душу, особо деликатную. Злыдень!
Шатров ещё долго чертыхался. Пришлось длинно извиняться. Никита с Лиэль под шумок исчезли. За ними откланялись «братья хакеры». Только Борисов захотел нам свои покупки показать, объявился помощник мэра — коллежский секретарь Мальгин. Пригласили за стол.
— Господа, у меня к вам деликатная просьба от начальства, — сказал. Бла-бла-бла. Высокое начальство просило наши джипы.
— … да не конфузьтесь, Арсений Васильевич, много за машины не возьмём…
— 25-ть тысяч рублей золотом вас устроит, господа? — Шатров присвистнул. — Господа, это ценовой потолок-с…
— А в обмен что? — спросил Николаич, Мальгин посмотрел в блокнот:
— «Нива»- за шесть тысяч. Или «СПАЗ»- за пять. Можете, если хотите, сегодня авто посмотреть, а завтра с утра и поменяемся. До свидания, господа.
Мальгин ушёл, поднялись в мой номер…
— Зачем тебе данный «слонобой», Николаич? — вертел в руках Шатров тяжёлый бокфлинт фирмы «Merkel» под патрон.470 Nitro Express.
— Затем. Пригодится. Деньги-то Борна, — хохотнул Николаич.
— Дорогой, значит. А где купил? — Шатров примеривался к большой дуре.
— Дорогой. В «Оружейном де Камилли»…
Рассчитывал Борисов нам лекцию об охотничьем оружии рассказать, да не успел. Аэлита к нам приехала, на ночь глядя. Николаич и атаман откланялись, похабненько скалясь. И нечищеный после стрельбы МП-38 забрал Борисов.
Аэлита немного «пообщалась», потом мы облачили разбросанные вещи, плюс Глок, и поехали на извозчике в ресторацию «У Косты». Аэлита там столик заказала. Ресторация находилась на Воронцовской улице и была моднявой.
Зашли. Зала ресторации была исполнена в греческом стиле. Имелась сцена, закрытая синим плисовым занавесом. Четыре дюжины столиков были заняты, в большинстве, молодыми людьми, лет тридцати, и «фигуристо» одетыми. Нувориши, одним словом. Было шумно, накурено и весело. Наше появление публика встретила с немалым интересом. Одеяние выдавало, да чуток помятая моя физиономия. До столика нас довёл метрдотель в форме эвзона и усадил недалеко от подмостков. Не успели обмять «нижний мозг», как с соседнего столика, от четырёх офицеров, передали бутылку шампанского. Я заказал фрукты. Презент продегустировали, и половой понёс от нас ответ. Выпили второй бокал и за столик опустился крупный, за центнер весом, хозяин этого кабачка.
— Борн, знакомься, это — Коста Эстерикс.
— Роман Борн, домовладелец. Бла, бла, бла…
— …вы, импресарио мадмуазель Лилу? Бац. Заработал пинок под столом от Аэлиты.
— Я. А что?
— 25 % от её «перфоманс» вас устроят?
— Хм, — бац, второй пендель прилетел. — Да, устроят.
— Чудненько. Э, завтра, не изволите подъехать подписать бумаги?
— Изволю-с…
Ударили по рукам, выпили и заполучили от заведения большущую тарелку греческих закусок.
— Борн, ты прелесть.
— Угу. «Весть в тебя».
Только надкусил сувлаки в пите, за столом новый посетитель. С трёхдневной щетиной, в пиджаке не по росту, и кривоватая ухмылка на наглом лице. «Ну, замути, что-нибудь, честный фраер».
— Здрасти. Эта, фраер, ты нам бабки должон за бедняжку князя Георгия. Аэлита фыркнула.
— Та-а-к. А ключ от квартиры, где деньги лежат, тоже должон?
— Так, эта, ага.
— Бочата, клифт, рыжьё? — продолжил. Сомнения промелькнули на мордахе хама.
— Ага.
За соседними столиками стало тише. Запросы этого «мелкотравчатого» меня развеселили. Я откинулся на спинку стула. Глаза «щетинистого» из наглых, стали меняться в испуганные. «Глок» показал свой толстый магазин и так вот воздействовал.
— Ох, эта, извиняюсь, ваше высокоблагородие, бес, эта, меня попутал.
— Тогда бабки на стол и свободен…
— Циник ты, Борн, — изрекла Аэлита, когда нахал, оставив серебро, испарился. Презент от соседнего столика повторился. — Роман, иди с офицерами пообщайся, — разрешила Аэлита.
— А ты?
— Да ну их. Пошлая публика, — губки барышни надулись. — И пьяная уже!..
Пошёл. Офицеры оказались из конвоя «последнего императора». Заливали горе. Пообщались. С пятого на десятое. Офицеры были уже в «ноль», но держались.
— Борн, патрон наш был, знаешь какой душка! А ты как, сам-то?
— Нормально…
Вернулся к своему столику. Пусто. «Куда её завеяло?» Доел сувлаки.
— Господа, разрешите представить вам восходящую звезду ростовской эстрады, непревзойдённую леди Лилу! Встречайте! Занавес! — возвестил конферансье.
«Вон оно что. Леди нашла работу. Ну, держись Ростов». На сцене стояли две акустические колонки и блестящий шест. Шум в зале стих. Бах. Заиграла громко музыка — «Спектакль окончен» Полины Гагариной — и появилась «леди Гага». Аэлита танцевала стриптиз. Провела выдачу перчинистой эротики, да ещё под спецэффекты. Когда трусики улетели в толпу, «леди» ускользнула. А в зале стоял галдёж «мартовских котов». Заведённая новизной стрип-действа толпа требовала ещё. Получила рецидив под «гимн стриптиза» а ля Джо Коккер. Сцену завалили цветами. Успех леди Лилу был тотальным.
