Это была отличная новость. Но минуту назад Росситер упомянул, что мать моего супруга была садовницей, и, забыв о пыльце, я вдруг задумалась совсем о другом.
Родители моего мужа. Какими они были?
– Значит, мать лорда Танниса не знала языков, но была прекрасной садовницей? – уточнила я. – А отец – превосходным дипломатом, как и его сын?
– Совершенно верно, миледи.
– А… как они познакомились?
Дворецкий принял задумчивый вид.
– Это было… довольно удивительно, миледи, но эта история не очень-то известна в столице. Я даже берусь с уверенностью сказать, что она совершенно неизвестна.
– Но вы ведь расскажете мне? – я подпустила в голос умоляющие нотки. – Пожалуйста!
Росситер остановил взгляд на водопадах, потом взглянул на краешек розария, видневшегося за широкими окнами, и вздохнул:
– Что ж… Миледи, они заключили отложенный брак по договору.
– Что-о? Родители лорда Танниса? Они вступили в отложенный брак, как мы с лордом?
– Совершенно верно. Оба были единственными детьми, и много лет их семьи мечтали породниться. Увы, они не желали вступать в брак ни под каким видом. Будущая леди Таннис особенно ценила свою свободу. Дошло до того, что родители пригрозили лишить их наследства – а наследство было немаленькое, миледи.
Я присвистнула:
– Ого! И что же они решили? Вряд ли юная леди хотела остаться без денег.
– Будущая леди Таннис поставила весьма хитроумное условие: они заключают отложенный брак по велению родителей, но если за год тайная звезда в подвале особняка не засияет, как должно, брак будет аннулирован, а родители должны будут закрепить за ней половину состояния.
– А жених?
– Жених мгновенно последовал её примеру и потребовал от родителей того же. Молодые лорд и леди считали, что влюбиться друг в друга им не грозит, а расстаться через год богатыми людьми их вполне устраивало.
– Хм. – Я нахмурилась. – Но ведь тайная звезда в доме лорда Танниса уже горела, верно? Как же они могли зажечь её снова?
– Всё верно, миледи, но родители жениха переехали к морю как раз незадолго до подписания договора, и, я подозреваю, не случайно. Поэтому сияние звезды потускнело и, когда молодожёны вошли в дом после свадьбы, звезда отражала только их чувства.
– И что же произошло потом?
Росситер чуть прищурился.
– Тогда я только поступил на службу, миледи. И почти сразу заметил любопытный факт: лорд и леди Таннис не разговаривали друг с другом. Они лишь обменивались записками.
– То есть они настолько не желали терять свободу и настолько хотели расторгнуть брак…
– …Что держались друг от друга как можно дальше. Всё верно, миледи.
– Ох, – растерянно сказала я.
– Но, – Росситер позволил себе чуть улыбнуться, – записок становилось больше. В хлебнице, между полотенцами в ванной, на изголовье кровати. Разумеется, я не брал ни одной в руки. Но не заметить, как миледи их ищет и как милорд их ждёт, было невозможно.
– Но они всё же не искали встреч друг с другом.
– О нет. Но однажды это произошло. Видите ли, миледи, – Росситер указал в сторону розария, – однажды новобрачный решил срезать увядающие розы, за которыми ухаживала миледи, и вместо них прикрепить к стеблям записки. И как только новобрачная это увидела…
– Она устроила скандал?
– Я до сих пор удивлён, как в доме остались целые стёкла, миледи, – бесстрастно сообщил дворецкий.
– Но оба остались живы?
– Весьма. Более того, к следующему завтраку они спустились вместе.
– О. – Я моргнула. – Ничего себе. И больше не было записок?
Дворецкий позволил себе ещё одну улыбку:
– Напротив, миледи. Но я умолчу об остальном. Лишь скажу, что мне было дозволено полюбоваться звездой дома Таннис во всём её блеске и сиянии, и это было воистину величественное зрелище.
– Я видела её вчера, – тихо сказала я. – Это потрясающе.
Дворецкий торжественно наклонил голову.
– Я никогда не задумывался о браке, миледи. Но, признаться, увидев её, я ощутил что-то вроде сожаления.
Я кивнула. В ту минуту я тоже ощущала сожаление, хотя и не понимала этого. Сожаление, что меня, скорее всего, никогда не будут так любить.
– Я буду беречь эту звезду, Росситер, – тихо сказала я. – Даже если она больше не зажжётся, как прежде.
Будь мы с лордом Таннисом обычными молодожёнами, может быть, записки и помогли бы. Но моё лицо, его кресло-коляска и дуэль шестилетней давности…
Нет. Мы будем союзниками, живущими в одном доме, но не влюблёнными.
– Разумеется, миледи, – произнёс Росситер серьёзно. – Ни одной другой леди я не доверился бы так, как вам.
– Даже Фрине Чилтон или Майе Хмаль? – откровенно спросила я.
Росситер нахмурился:
– Боюсь, поведение госпожи Чилтон вызывает определённое беспокойство. Если говорить об источнике новостей, ваша тётя, скажем так… не самый надёжный и непредвзятый источник.
Я невесело улыбнулась:
– Я знаю, Росситер.
– Она приезжала утром, но милорд велел передать ей, что вы не очень хорошо себя чувствуете, миледи. Впрочем, если вы хотите с ней увидеться…
Я покачала головой:
– Ни малейшего желания. Скоро ежегодный бал в аккарском торговом представительстве, но не думаю, что я или мой супруг туда отправимся. Вы же сами знаете.
Острый взгляд дворецкого остановился на моём лице.
– Миледи, – вдоль его лба пролегла складка, – милорд знает мои соображения по этому вопросу, но я повторю их вам всё равно. Тот, кто продолжает клеветать на него, не остановится. Он продолжит с удвоенной силой, и секрет милорда, его увечье, рано или поздно будет известен, а тогда…
– Его карьере конец, – тихо сказала я из-под вуалетки.
В столовой повеяло холодком. Я вдруг представила, каково это, когда ты всю жизнь работал, занимался любимым делом, защищал страну от войн, кропотливо вычитывал соглашения и договоры… а потом в одночасье из-за глупых предубеждений потерял всё, потому что считается, что искалеченные дипломаты должны доживать свой век дома.
– В том-то и дело, что это не обязательно так, миледи. Вместо того чтобы ждать грозы, можно упрочить свою репутацию среди влиятельных людей и найти верных сторонников. Я считаю, милорду пришло время нанести упреждающий удар и появиться в свете.
– Свет не очень-то любит искалеченных людей, Росситер, – глухо сказала я. – Вы помните хотя бы одного политика или промышленника, который бы появился в свете в кресле-коляске? Светского льва, главу семьи? Хотя бы дедушку жениха на венчании в церкви?
– Кто-то должен стать первым, миледи.
Угу. Вот только тот, кто станет первым, почти наверняка потеряет всё.
Но вслух я этого не сказала.
Ужинала я тоже в одиночестве. Впрочем, я не очень этому огорчалась: Росситера не было, и я тайком приволокла исторический роман из библиотеки прямо за стол. И, разумеется, зачиталась им над куриным салатом, прикрывая нижнюю половину страницы промокательной бумагой.
Рассказ Росситера о родителях лорда Танниса заставил меня задуматься. Что будет со мной дальше, когда пройдёт этот год? Ещё пару дней назад я была абсолютно уверена, что хочу уйти. Что лорд Таннис не имеет никакого права покупать меня, как вещь. Что здорово было бы вызывать его на дуэль за это – правда, тут немного мешало то, что я, увы, совсем не умела фехтовать.
А сейчас я верила и знала, что мой муж не виноват в том, в чём его обвиняют. Я знала, что Майя – не его любовница, я верила, что он не способен надругаться над женщиной, и сочувствовала ему. И что-то внутри меня всё громче говорило, что уйти будет… неправильно. Что это будет почти предательством.
Я не очень-то понимала, почему я так думаю. Может быть, потому, что, кроме меня, у него никого не было?
Впрочем, жалеть этого лощёного дипломата я точно не собиралась. Во-первых, ему это просто было не нужно, а во-вторых, какого дьявола лорд Таннис не мог вызвать меня в столицу в качестве своей подопечной и поговорить со мной по-человечески? Да, последствия его дуэли с отцом были бесчеловечны и несправедливы, но он и сам не ангел. Если бы лорд крепко стоял на ногах, я бы с радостью отплатила ему за этот вынужденный брак и его угрозы из темноты. Зонтиком.
