— Чего хотел? — спросил я гнома, который внимательно наблюдал за происходящим.
— Эх, дети пошли, — вздохнул тот.
— Зато потолок мыть не надо, — усмехнулся я.
— Ага, но побелить придется.
— Давно пора.
— Это точно. Да кстати я что тебя позвал, там у меня стол ненужный стоит, только место занимает, давай к тебе в класс перетащим, глядишь куда пригодиться.
Я кивнул и только тут заметил вампиршу, которая с деловитым видом протирала окно в дальнем конце коридора.
— У тебя там народу и так хватает, а окна грязные, — заметил гном, видя, что я смотрю на моющую стекла девочку.
— Да я не против, только вот вопрос, ладно, с моим классом понятно, несколько лет закрытым простоял, но почему тут в коридоре так пыльно, ребята вроде про каких-то фей-уборщиц заикались.
— А, — гном отмахнулся. — Сперва их этот призрак распугал, а потом как всегда…..
Короче стол мы приволокли, открываем дверь и… сцена, дуб, занавес.
Мы с Дорофеичем растянулись под дубом на травке, а Батон устроился на нижней ветке и сладко потягивался.
— Хорошо, — потянулся и я.
— Точно, — подтвердил гном, поглаживая бороду, и заметил. — Хорошо, хоть все спокойно прошло.
— Спокойно? — я усмехнулся. — Ну, в принципе да, если не считать эту растительность.
Мы замолчали. Уборка действительно прошла вполне по-будничному. Группа под предводительством Грея шустро мыла окна, а после подключению к этому делу дриада, который к тому же был магом воды, вообще все пошло по-быстрому. Тот сформировал над одним из окон такой гигантский водный шар, который пронесся по всем стеклам, буквально заставив их заблестеть от чистоты и, вылетел в открытое одним из учеников окно. Правда через пару секунд откуда-то снизу прилетел чей-то возмущенный вопль, но все сделали вид, что ничего не слышали и быстренько прикрыли окошко.
— Кстати, Ярослав, а что ты там о золотой цепи говорил?
— Да так, стишок один вспомнил, — я прикрыл глаза и принялся декламировать поэта.
— Интересно.
Дорофеич сел и обернувшись, принялся разглядывать дуб, в глазах гном явственно отражался золотой блеск призрачной пока цепи. Но ведь склепает и навесит подлец эдакий. Похоже, Батон подумал об этом же и с озабоченным видом посмотрел на меня, ходить кругами вокруг древа ему явно не улыбалось, но я сделал морду лица кирпичем и ответственно заявил:
— А вам киса мы дадим пара…, тьфу ты — гусли. Чтобы значит, играли баллады всякие, сказания, песенки там, чисто для поддержания нашего морального духа.
Кот фыркнул и, показав мне неприличную фигуру из двух лап, скрылся в ветвях. Я усмехнулся и прикрыл глаза. Наверное, задремал, потому что мне привиделся сидящий на ветке Батон в кепке с цигаркой в зубах, который ловко перебирал когтями по струнам расписных гуслей и хриплым голосом пел песни из репертуара Высоцкого.
— Блин, ну поосторожнее, — я поморщился и осторожно прикоснулся указательным пальцем к своему опухшему носу.
Глафира укоризненно покачала головой и, обмакнув палец в баночку с мазью, снова принялась втирать оную в мой распухший до безобразия шнобель (ну по-другому это синее картофелеподобное образование разместившееся на моем лице я пока и назвать не могу).
— А говорил я тебе, незачем к Герберту ходить, — усмехнулся гном, внимательно наблюдая за манипуляциями моей домоправительницы. — Так нет, заладил: установить дружеские отношения. Ну как, установил?
— Ну, кое-какие мостики уже наведены, — я вновь поморщился, потому как палец Глафиры усердно принялся массажировать область, когда-то называвшуюся переносицей.
— Угу, — кивнул гном и, заграбастав из вазочки очередной кекс, отправил тот в рот, при этом смачно причмокнув.
Я с тоской посмотрел на кучку стремительно убывавшей стряпни, затем на улыбающегося и одновременно жующего гнома, после чего тяжело вздохнул. Чую пока Глафира не закончит с моим носом, до еды мне не добраться. Наконец мое мучение закончилось, и я дружно собрал глаза в кучу, попытавшись рассмотреть свою лицевую выпуклость. Видение чего-то очень объемного и синего хорошего настроения мне не прибавило, а тут еще Глафира сунула мне в руки зеркало… эх, хорошо еще что, по уверениям моей домоправительницы, к завтрашнему утру все заживет и вообще будет даже лучше чем раньше. Тем более что мазь по рецепту ее дедушки (большой видать знаток был в подобных делах, буквально медицинский гений), у него вся округа ее покупала — на чистейшем мышином помете (ёпрст, а с другой стороны может не очень большой знаток, но коммерческая жилка у старика явно была). Так что, если честно, в чудесное исцеление верилось с трудом (а вы бы поверили, зная, что у вас на носу, пардон, мышиные какашки размазаны) хорошо хоть впереди выходные, так что можно будет дома отсидеться, а то как-то показываться ученикам с такой физиономией… утешает только одно — Герберту сейчас еще хуже, чем мне. Уж фингалы у него такие, что ночью может, не включая свет ходить, хотя с местной магией возможно от них даже следа уже не осталось. Я снова вздохнул. А ведь хотел как лучше.
Мы значит вечерком с Дорофеичем как две путевые «Клавы» взяли бочонок эльфийского (хе, хе-хе) пивка значит и пошли, так сказать, знакомиться с соседом. Настроение чудесное, к тому же мы с гномом прекрасно отдохнули под нашим деревцем, и даже звучный храп кота с премяукиванием (этакое хррр мяу-мяу-мя, хррр мяу-мяу-мя и далее), доносившийся откуда-то с верхних ветвей, нам в этом ничуть не помешал. Посему когда мы подходили к дому этого паладина, я был в самом безмятежном расположении духа. Домик у этого усача надо сказать был основательный, этакая мини-крепость с башнями и небольшим рвом в котором плавали золотые рыбки, размером с хорошего карася. Через ров был перекинут ажурный мостик почему-то гламурно розового цвета, при виде которого я аж поперхнулся и резко остановился, чуть не наступив на шествующего за мной Батона.
Да, да не удивляйтесь, куда уж теперь без этого комка шерсти денешься? Гордо заявил что он, дескать, дух-хранитель, а значит должен меня соответственно охранять, и вообще ему надоело сидеть в четырех стенах. Я только вздохнул, подумав: «а кто меня спасет от такого хранителя» и «а насчет цепи со строгим ошейником Дорофеич возможно был прав». На мгновение перед моими глазами даже предстала картина: «Я с котейко на прогулке». Персонажей этого эпического полотна значит несколько: ну, во-первых — я, во-вторых — Батон, причем на цепи в строгом ошейнике с огромными шипами и наморднике типа: «маска хоккеиста из фильмов ужасов». В-третьих — прочие, то есть убегающая в панике толпа, причем убегающая куда-то в сторону огромного заходящего солнца. Занавес. Как бы там ни было, но Батон поперся вместе с нами. Мы с Дорофеичем естественно сперва зарулили ко мне домой, правда, на этом настоял сам гном, сказав, что в связи с тем, что он взял пиво, я соответственно должен захватить угощение. Однако по моему глубокому мнению причина была несколько другой, более кхм… так сказать объемной. Ну как бы там ни было, пока я лазил в погреб (странно это, обычно Глафира меня туда не очень охотно пускает, а сегодня даже слова против не сказала, чую личные дела у гнома продвигаются) Дорофеича уже успели усадить за стол и поставить перед ним что-то мясное и аппетитно пахнущее. Батон же с унылым видом сидел в углу, грустным взглядом рассматривая лежащую на миске сырую рыбину. Заметив меня, он только тяжело вздохнул, но промолчал и покосился в сторону Глафиры. Мне почему-то стало его жалко, да он порядочный гад и вообще ту ночку я ему еще припомню, но все же он теперь мое животное хранитель, а значиться надо его кормить, поить и использовать по назначению (в сторожевом смысле, извращенцы вы эдакие). Вот поэтому я подошел к своей домоправительнице и, отведя в сторону, кратко изложил сложившуюся ситуацию.
— Светлые боги, — всплеснула руками та. — А я ему сырую рыбину и удивляюсь, почему не ест, уже грехом подумала, что не голодный, вон ведь какой пузан.
Кот посмотрел в нашу сторону и, сложив лапы на груди — отвернулся. Гордый значит, «пузаном» обозвали так сразу в обидки, а у самого морда только что не трескается. Глафира тем временем положила в тарелку несколько хороших кусков жареного мяса и поставила ее перед котом, но эта пушистая сволочь даже усами не повела. Ну и ладно. Я тоже уселся за стол и, дождавшись своей порции, стал ее жадно поглощать, стараясь не особо думать о происхождении данного яства. Я, конечно, своего чугенного друга люблю, но больше обниматься с ним неохота, да и пора изживать эту брезгливость, вон у нас в джунглях аборигены даже пауков жуют и ниче — живые, а тут вполне нормальное мясо. Хотя… я быстро отогнал от себя подобную мысль, ибо обгладываемая мною ножка явно имела больше сочленений, чем надо. Батон же терпел стойко, буквально минут пять, затем смахнув с усов слюну, с гордым видом подцепил самый большой кусок и стал с интеллигентным видом его поглощать.
