Утром начались последние приготовления к отлету. Примерно в полдевятого один из охранников неуверенно подошел к даме Изабель.
— Мистер Вуд все еще не вернулся на борт корабля, мадам.
Дама Изабель тупо уставилась на охранника.
— Куда, черт подери, он мог запропаститься? — раздраженно спросила она.
— Он ушел примерно два часа назад, заявив, что вы послали его отнести письмо Губернатору.
— Очень интересно! Я не посылала его ни с каким поручением! Что он еще придумал? Мы вполне можем улететь и без него!
Подошел Бернард Бикль, и дама Изабель поведала ему об эксцентричной выходке Роджера.
— Боюсь, он совсем лишился рассудка, — сказала она. — Вчера вечером он пришел ко мне и лепетал что-то про уши мистера Мартине; а сегодня утром убежал с каким-то воображаемым посланием для Губернатора!
Бернард Бикль недоуменно покачал головой:
— Думаю, нам стоит послать за ним охранника. Дама Изабель поджала губы, этот жест свидетельствовал о ее сильном негодовании.
— Совершенно непростительная безответственность! Я серьезно намерена уехать без него. Он прекрасно знал, что я собираюсь стартовать ровно в девять часов.
— Единственным объяснением этого поступка может быть нашедшее на него временное помутнение, — сказал Бернард Бикль.
— Да, — пробормотала дама Изабель, — полагаю, вы правы, — она повернулась к охраннику. — Надо найти мистера Вуда. Если предположить, что у него действительно помутился разум, то не исключено,
что он побежал в резиденцию Губернатора с воображаемым посланием. Думаю, в первую очередь вам надо поискать его именно там.
В это время у входа началась какая-то перебранка. Дама Изабель и Бернард Бикль поспешили на шум и обнаружили там Роджера и взъерошенного мистера Мартине, яростно спорящих с охранником.
— Вы можете подняться на борт, мистер Вуд. А этот мужчина — лишний: судовая роль уже заполнена, — решительно говорил охранник.
— Я — Кальвин Мартине, — слабым, но настойчивым голосом уверял гобоист. — Я требую, чтобы меня пропустили на корабль!
— Что здесь происходит? — спросила дама Изабель. — Мистер Мартине, может быть, вы мне объясните?
— Я был пленником! — закричал Мартине. — Я подвергался унижениям! Я был одурманен наркотиками! Мне угрожали! Я не знаю, что бы со мной случилось еще, если бы не мистер Вуд!
— Я же вам говорил, что тот гобоист не настоящий, — сказал Роджер, с укором взглянув на тетушку.
Дама Изабель набрала в легкие воздуху, выдержала паузу, оценивая ситуацию и, наконец, спросила:
— И как ты узнал, где искать истинного мистера Мартине?
— Это оказалось достаточно просто. Лицо можно изменить, манеру поведения подделать, но только гобоист может подменить гобоиста. Таким образом, я пришел к выводу, что подмененный мистер Мартине играл на гобое, и скорее всего, в симфоническом оркестре. Я узнал, где живет гобоист из симфонического оркестра Жаворонка и пошел по этому адресу. Мистер Мартине лежал там со связанными руками и ногами под кроватью.
Мартине разразился новыми жалобами. Дама Изабель подняла руку, сдерживая эти причитания, и обратилась к мистеру Биклю:
— Бернард, пожалуйста, возьмите охранника, поднимитесь на корабль и арестуйте преступника.
Через пять минут мрачный обманщик был выведен с "Феба". Внешнее сходство самозванца и мистера Мартине было поразительным.
— Господи, как такое могло… — начал было Бернард Бикль.
Старший Инспектор, вызванный к этому времени, печально покачал головой:
— Очевидно, здесь приложила руку "Реконструирующая лаборатория". Я поражен… Хотя, если честно, не очень. Многие заключенные рискнули бы всеми своими привилегиями, чтобы сбежать с Жаворонка.
— Я этого совершенно не понимаю, — задумчиво произнес Бернард Бикль. — Как можно лицо одного человека преобразовать в лицо другого?
— Я точно не знаю, как происходит этот процесс, — ответил инспектор, — но для "Реконструирующей лаборатории" такие операции не в новинку. Полагаю сначала с подлинного лица надо было снять маску. Затем второе лицо путем определенных инъекций делается податливым для изменения формы и временно подгоняется под маску. С фигурой проделывается приблизительно то же самое, плоти требуется совсем небольшое время, чтобы закрепиться в новой форме. Естественно, что для убедительности подделки самозванец и жертва должны обладать примерно одинаковой конституцией.
— Великолепно! — заметил Бернард Бикль. — Ну и ну, а вам, мистер Мартине, чертовски повезло, — он снова повернулся к инспектору. — Вы использовали слово "временно" и как долго плоть будет сохранять приданную ей форму?
— Не могу сказать точно, но, думаю, что около недели.
Бернард Бикль кивнул и продолжил эту мысль:
— А там — кто знает? Самозванец может сказать, что у него что-то случилось с кожей и завязать себе лицо или отрастить бороду. А когда мы достигнем следующего порта, он может просто исчезнуть с корабля.
— Дьявольщина! — пробормотала дама Изабель. — Ну, ладно. Сейчас уже почти девять, надо закрывать корабль. Роджер, хватит суетиться и, если не хочешь, чтобы мы тебя оставили здесь, поднимайся на борт!
— Минуточку! — воскликнул Роджер. — Вы же не можете вот так просто взять и улететь!
— Это почему?
— А вы не думаете, что сначала надо проверить весь экипаж и пассажиров? Мы ведь не знаем, сколько еще самозванцев у нас на борту.
Дама Изабель тупо уставилась на него.
— Забавно! — сдавленно сказала она.
— А вы знаете, он ведь абсолютно прав, — вступился Бернард Бикль, — мы должны проверить весь личный состав корабля.
Дама Изабель вызвала сэра Генри Риксона, Андрея Сциника, капитана Гондара и объяснила им сложившуюся ситуацию.
— Всю команду можете смело вычеркнуть из списка подозреваемых, — твердо сказал капитан Гондар. Никто из нас не покидал борт "Феба", это легко проверить по записям у квартирмейстера.
Документы подтвердили слова капитана Гондара. Нога Медок Росвайн тоже не ступала на землю Жаворонка.
Легковозбудимое сопрано Ада Франчини с негодованием заявила:
— Вы думаете, я — это не я? Да вы с ума сошли! Слушайте!
И она пропела вокализ, перескакивая с октавы на октаву так легко, как будто это были терции.
— Может ли кто-нибудь, кроме Франчини, так петь? — с вызовом спросила она.
Возражений не последовало.
— Кроме всего прочего, — добавила Ада, — я прекрасно знаю голос каждого певца на корабле, а также их небольшие секреты. Дайте мне три минуты, и я укажу вам на самозванцев.
Пока Ада Франчини разбиралась с певцами, заставляя их исполнять вокализы и гаммы, задавая им шепотом вопросы и выслушивая даваемые таким же шепотом ответы, прибыл Губернатор, который был тут же проинформирован о положении дел. Новость его шокировала. Он принес даме Изабель свои искренние извинения и пообещал разобраться с этим чудовищным происшествием.
Тем временем Роджер отвел в сторону Бернарда Бикля.
— Я явно настоящий, — сказал он, — так как именно я раскрыл это дело. Извините за подозрительность, но не могли бы вы ответить, где моя тетя наняла вас?
— В розовом саду, в Беллоу.
— Очень хорошо, вы тоже настоящий. Я разговаривал с мистером Мартине об обстоятельствах подмены.
Его похитили два дня назад. А это значит, что уже два дня на гобое в оркестре играл другой человек.
Бернард Бикль пожевал усы, размышляя над услышанным, затем поделился своими соображениями:
— На струнные можно не обращать особого внимания, на медную группу тоже. А вот с коллективом деревянных духовых инструментов…
Роджер кивнул головой.
— Я тоже так подумал. Вся группа деревянных духовиков должна быть поддельной.
— Я сейчас переговорю с сэром Генри…
— Нет! — зашипел Роджер. — Если вся группа деревянных духовых инструментов состоит из самозванцев, то как сэр Генри мог не заметить этого?
— Ты хочешь сказать… и сэр Генри?
— Это же очевидно.
Бернард Бикль взглянул на людей, стоящих у входа на корабль.
— Ты прав! Сэр Генри выше; более того, он никогда бы не надел черные ботинки к коричневому костюму!
Самозваный сэр Генри услышал свое имя. Он незаметно оглянулся, понял, что находится под подозрением, и бросился бежать, но тут же был пойман и задержан. — Какой позор! — воскликнул Губернатор. — Да ты понимаешь, что если с настоящим сэром Генри что-то случилось, то ты будешь подвергнут выселению?
Мошенник печально улыбнулся:
— Не бойтесь. Возможно, я и не столь ловок, чтобы убежать, но уж ни в коем случае не дурак.
Он рассказал, где надо искать настоящего сэра Генри, и вскоре разъяренный дирижер поднялся на борт корабля.
Когда ему объяснили сложившуюся ситуацию, он зловеще кивнул головой.
