Итальянцы! Потребовалось битых два часа, прежде чем они начали хоть чуть-чуть успокаиваться.
Наконец позвонили во все наиболее важные точки, и теперь, наверное, по всей обширной международной сети, охватываемой организацией Корлеоне, полетело сообщение о том, что убийца Святоши Джо мертв. И как раз в тот момент, когда казалось, что возбуждение улеглось, кто-то позвонил и сообщил, что Сильва находится в морге Нью-Йоркской больницы, а в его теле не осталось ни единой целехонькой косточки — и все началось сначала. Это новое сообщение пустилось вслед за прежним: вдоль и поперек империи Корлеоне, по всему земному шару. Хлынул поток поздравительных телеграмм по их подпольной радиосвязи и по аппаратам «Вестерн юнион» аж из такой дали, как Новая Зеландия, с кораблей на море и авиации в полете.
На полу у ног Хеллера стала расти куча свернутых в кольца таблограмм. Малышка зачитывала вслух каждое послание, обогащая свое ораторское искусство оживленными жестами и сверкающими взглядами.
Наконец Хеллер не выдержал и сказал, что ему нужно возвратиться в Нью-Йорк и покормить кота. Но Малышка заставила его остаться. Коты могут подождать. Ей известно, что мальчишки вечно голодны, и она накормила его до отвала.
Прикончив третью тарелку спагетти, Хеллер сказал:
— Тут еще одно дело. — Он достал из кармана карточку, изъятую им, как я заметил, из бумажника «черного пальто». Я подозревал, что в этом-то и заключалась главная причина его прихода к Малышке. — Можете сказать, кто этот человек?
Малышка прочла надпись и нахмурилась, соображая.
— Инганно Джон Скроццоне? Кажется, я слышала это имя. Не помню где. Джованни! — И когда тот появился: — Заложи это в компьютер и посмотри, что получишь.
Джованни вернулся из подвала.
— Он главный бухгалтер Фаустино Наркотичи, одна вошь на другой.
— Джером! — потрясенно воскликнула Малышка и строго посмотрела на него. — Ты связался с плохими людьми! Ты должен все время заботиться о своей репутации, Джером.
На какую-то долю минуты меня озадачил вопрос: почему он умалчивает о том, что убил того парня? А потом я сообразил, что Хеллер, по сути, вообще никому ни о чем не рассказывал.
Я был потрясен: да ведь он знает, что за ним наблюдают! Он боится, что его уличат в нарушении Кодекса! Граната! Вот почему он не мог рассказать и никогда не расскажет, даже Бац-Бацу, как умер Гансальмо Сильва. Гранат этого типа и такой мощности на Земле не существовало. Так оно, похоже, и есть. Любой нормальный человек хвастался бы об этом, не переставая. А скрытность Хеллера дошла до того, что он промолчал о трех других убийствах!
— Джером, — сказала она, — я клятвенно обещаю, что перестану быть нерадивой по отношению к тебе. Наследственность дает о себе знать, и ты это сегодня доказал. Но и воспитание очень много значит. Так вот, как хорошая мать я должна уделять больше внимания твоим жизненно важным потребностям и, разумеется, в то же самое время твердо противостоять искушению баловать тебя. Ты уже настолько привык к моему постыдному невниманию, что даже собирался уйти отсюда ненакормленным, чтобы и дальше бегать повсюду, как какой-то уличный оборвыш.
Она достала ручку и приготовилась писать на снежно-белой скатерти.
— Ну, во-первых, тебе, конечно, понадобится новенький с иголочки гардероб. — Она записала. — А за тем набор клюшек для игры в поло: это помогает оставаться джентльменом, когда ты бьешь других мальчишек клюшкой по голове. Да, конечно, клюшки для поло. — Она записала. Потом ненадолго задумалась.
Хеллер хотел что-то сказать, но она почувствовала это и жестом остановила его.
— О, ведь сейчас зима. Тебе понадобятся новые коньки. — Она записала. — А там, разумеется, скоро наступит и весна. Значит, тебе понадобится новая бейсбольная бита.
Хеллер снова хотел что-то сказать, но на этот раз она прямо одернула его:
— Нет-нет, никаких гоночных автомобилей. Ни одного, Джером. Тебе это, возможно, покажется грубым, но уши мои больше не в состоянии слушать супругу мэра, когда она говорит о гонках! — Малышка снова задумалась. — Хотела добавить к этому старую виллу Капоне в Майами-Бич, но ты получишь ее на Рождество, и я хочу, чтобы это осталось сюрпризом. Хорошая мать — это такая мать, которая балует, но не так уж сразу.
Она просмотрела список, убедилась, что все записано, и проговорила: «Хорошо». Обвела большим кружком свои заметки на столе. Затем сказала:
— Порядок. Теперь, кроме нового гардероба, тебе придется достать что-нибудь, и очень быстро, во что обрядиться на похороны Сильвы… Красный смокинг и капюшон. Да, это подойдет. Не будет грубо контрастировать с моим нарядом. Вот, возьми еще немного печеньица, Джером.
С улицы донесся слабый автомобильный гудок.
— Джованни! — заорала Малышка. — Что там, черт побери, гудит?
Джованни тут же появился в комнате.
— Это нью-йоркское такси. Водитель говорит, что уже три часа дожидается малыша.
— Да расплатись ты с этим (…)! Думаешь, я позволю Джерому уехать в каком-то паршивом городском такси? Скажи Баттиторе, чтобы он вывел мой лимузин! Думаете, мой сын какой-нибудь бродяга? И скажи Баттиторе, чтобы как следует прогрел машину. Хочешь, чтобы Джером простудился? — Она повернулась к Хеллеру: — Итак, о чем мы говорили? Ах да. О прибавке на карманные расходы…
Это переполнило чашу моего терпения! Возмущенный льстивым вниманием, оказываемым Хеллеру, я выключил монитор и убрал его с глаз долой. Есть такой предел терпению, где бледнеет даже мазохизм. Я решил, что мне лучше узнать, что там говорят по радио и телевидению об этом «героическом подвиге», которым Хеллер хвастается перед всеми. Я прослушал несколько передач новостей. Ага! Об этом ни слова!
Я продлил мой кредит у уличного продавца газет и получил газеты послеполуденного выпуска. В утренних ничего не было. Но в одной послеполуденной между последними фасонами одежды вклинилось маленькое сообщение.
«ЧТО НЫНЧЕ НОСЯТ В ЦЕНТРЕ ГОРОДА?
В предрассветный час прошлой ночи на Пятой авеню найдено тело, которое, как установлено по отпечаткам пальцев и зубным пластинам, принадлежало некоему Гансальмо Сильве, очевидно, упавшему с крыши небоскреба компании «Бэтмен». Упавший был одет в женское черное платье. Напрашивается вопрос: а не есть ли это возникновение нового направления в моде?..»
Это придавало вещам должную перспективу. Газеты никогда не лгут. Они всегда говорят строгую правду в такого рода делах, да, впрочем, и во всякого рода делах. Об этом заботятся Роксентеры и Мэдисоны!
Мне полегчало. У меня прошел тик, и мне не нужно было зажимать рот, чтобы подавлять рвущиеся из горла тихие вопли.
Тяжелая мне выпала доля. Я разорился. Хеллер и какие-то неизвестные ограбили меня. Мисс Щипли представления не имела, как работать кассиром по выдаче мелких сумм.
Ну да ладно. Дрожащий, покинутый и одинокий, я уж как-нибудь буду пробиваться и дальше по этой садистской тернистой дороге, которую некоторые люди, смеясь, называют жизнью.
Не имея магического кристалла, я думал, что впереди, по крайней мере сегодня, меня уже не поджидают никакие удары и потрясения.
Я ошибался!
Часть ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ Глава 1
На улице выли сирены. Похоже, там творилась ужасная суматоха. Несмотря на холод, я вышел на террасу и глянул вниз на Пятую авеню.
Военные машины! Стягиваются к отелю!
Военные полицейские в белых шлемах и ремнях выскакивают из них, чтобы установить на углу пулемет!
Я подался назад. Мое внимание привлекло движение на близлежащем здании.
В белых шлемах и ремнях — снайперы!
Наводят винтовки прямо на мою террасу!
Боги мои — я судорожно глотнул — армии США известно, что я инопланетянин! Я у них в ловушке! Они окружают!
Я поспешно убрался в свой номер в пентхаузе.
Громовой стук в дверь!
Все, конец! Я — покойник!
Храбро, как идут на расстрел, с обнаженной грудью, обреченный настолько, что жив я или мертв — мне уже было безразлично, я распахнул дверь.
За ней стоял коридорный.
Белый как мел.
— Господин Инксвитч в номере? — спросил он.
А впрочем, чего она стоит — жизнь, когда нет денег.
— А отчего ему не быть? — сказал я.
Загремело!
С лестничной клетки, из-за пальм в горшках, из лифта, низко пригнувшись, с автоматами в руках ко мне бросилась военная полиция.
Они отшвырнули коридорного, как тряпичную куклу, и промчались мимо меня.
Они переворачивали кресла, ломая их на куски.
Они распахнули стенной шкаф и двери в ванную комнату, отскочив назад и выставив автоматы на тот случай, если кто-нибудь выйдет оттуда.
