А матушка Ветровоск прогуливалась по опушке со старшиной дровосеков — молодым человеком с бочкообразной грудью, который крайне гордился своими кожаными с заклепками напястниками.
— Но он ошивался тут много лет, — пожал плечами лесоруб. — Вечно рыскал по округе, болтался возле деревень и все такое.
— Вот именно. И с ним никто ни разу даже заговорить не попытался! — рявкнула матушка.
— Заговорить? Так ведь он же волк! А с волками никто никогда не разговаривает. Животные не умеют разговаривать.
— Гм-м, понятно. А как насчет старушки? Ведь вас, дровосеков, так много. Вы когда-нибудь, хоть разок заглянули навестить ее?
— Что? Конечно нет!
— Почему?
Старшина дровосеков заговорщически наклонился вперед.
— Говорят, она ведьма, вот почему!
— Неужели? — удивилась матушка. — С чего это ты взял?
— Да все ж признаки налицо.
— И какие же это признаки?
Дровосек слегка смутился.
— Ну… она… живет в лесу и, почитай, совсем одна, так?
— Так, и что?…
— И… и… а еще у нее нос крючком, и она вечно что-то бормочет…
— И?
— И у нее совсем нет зубов.
— Ага! — догадалась матушка. — Значит, насколько я поняла, все дело в ее внешности. Просто вы не хотите иметь дело с такими, как она, верно?
— Верно! — с облегчением воскликнул дровосек.
— А то вдруг она только взглянет на вас, и вы тут же превратитесь во что-нибудь этакое, я правильно тебя поняла? — матушка сунула палец в ухо и задумчиво покрутила там.
— Ну, от ведьм всякого можно ожидать…
— Ну еще бы! — подтвердила матушка. — Здорово, что на свете есть такие здоровущие, сильнющие парни, как ты. Ц-ц-ц. Гм-м. Молодой человек, позволь-ка взглянуть на твой топор.
Дровосек вручил ей свое орудие труда. Перехватив его, матушка показно скрючилась, как будто держала неимоверную тяжесть. На лезвии топора до сих пор были видны следы волчьей крови.
— Ну и ну, какой тяжелый, — покачала головой она. — И, небось, ты ловко с ним управляешься?
— Два года подряд выигрываю серебряный пояс на состязаниях дровосеков, — гордо ответил старшина.
— Два года подряд? Целых два года? Ого! Это здорово. Это очень здорово. Надо же, а я еле поднимаю его…
Матушка, держа топор одной рукой, неумело попыталась взмахнуть им. Дровосек едва успел отскочить, когда лезвие просвистело у самого его лица и на четверть дюйма вонзилось в ствол растущего рядом дерева.
— Ты уж меня извини, — запричитала матушка Ветровоск. — Какая же я неловкая старуха! Никогда не умела обращаться со всякими сложными приборами!
Криво улыбнувшись в ответ, дровосек попытался отобрать у матушки топор.
Но внезапно силы оставили его, и он рухнул на колени. Лицо дровосека вдруг побелело как полотно.
Матушка, в свою очередь, нагнулась так, что ее губы оказались вровень с его ухом.
— Вы же могли навестить старушку, — тихо произнесла она. — Могли поговорить с волком. Но ничего этого вы не сделали, верно?
Дровосек попытался было что-то сказать, но, похоже, у него никак не получалось разжать зубы.
— Вижу, ты сейчас очень сожалеешь об этом, — кивнула она. — Вижу, ты понял, что поступал неправильно. И руку даю на отсечение, что тебе не терпится немедленно кинуться чинить старушкин домик, приводить в порядок огород, готовить ей дрова на зиму… Мало того, я бы ничуть не удивилась, если бы вы, лесорубы, оказались настолько щедры, что построили бы ей новый домик с нормальным колодцем. Причем где-нибудь поблизости от деревни, чтобы ей не нужно было жить одной. Понимаешь ли, иногда у меня получается прозревать будущее, и сейчас я просто знаю, что именно так все и случится, — я права?
С дровосека градом катил пот. Теперь создавалось впечатление, что и легкие у него тоже отказали.
— Также мне известно, что вы обязательно сдержите данное слово. Знаешь, я так довольна, что непременно позабочусь о том, чтобы с вами не произошло ничего дурного, — проговорила матушка все тем же приятным ровным голосом. — Лес валить — занятие небезопасное. Люди частенько калечатся. То дерево упадет, то топор сломается, да острием по горлу — чик! — Дровосек задрожал, а матушка продолжала: — Поэтому я наложу на тебя маленькое заклятие, чтобы с тобой никогда ничего подобного не случилось. В знак моей, стало быть, благодарности. За то, что тебе так не терпится помочь пожилой женщине. Договорились? Ты только кивни.
Из последних сил дровосек ухитрился чуть шевельнуть головой. Матушка Ветровоск улыбнулась.
— Ну вот! — воскликнула она, выпрямляясь и стряхивая с платья прицепившийся листок. — Сам знаешь, насколько легче станет жить, если мы будем помогать друг другу!
Ведьмы отправились в дорогу около полудня. К тому времени огород старушки уже кишел людьми, а воздух был наполнен визгом пил и стуком молотков. Такие новости, как матушка Ветровоск, распространяются со скоростью лесного пожара. Трое дровосеков вскапывали огород, двое спорили, кому лезть чистить печную трубу, а еще четверо уже наполовину вырыли новый колодец — земля так и летела с их лопат.
У старушки подходил к концу запас блюдечек для молока.
Воспользовавшись всей этой суматохой, ведьмы незаметно улизнули.
— Вот видите, — сказала Маграт, когда они двинулись по лесной тропинке. — Стоит кому-нибудь одному подать пример, и все прочие тоже начнут помогать друг другу, причем совершенно бескорыстно, от чистого сердца. Значит, можно обойтись и без угроз, правда?
Нянюшка Ягг искоса взглянула на матушку.
— Ты вроде бы о чем-то разговаривала со старшиной дровосеков, — заметила она. — И о чем же вы с ним беседовали?
— Об опилках, — ответила матушка.
— Да неужто?
— А один из дровосеков сказал мне, — сообщила Маграт, — что в этом лесу творятся всякие странные вещи. Мол, животные ведут себя совсем как люди. И неподалеку отсюда обитает очень необычная медвежья семья.
— По-моему, в том, что медведи живут семьей, ничего необычного нет, — сказала нянюшка. — Они весьма общительные животные.
— А в том, что живут они в самом настоящем домике?
— Вот это уже необычно.
— Ну а я что говорю? — пожала плечами Маграт.
— Да уж, небось им не так-то просто сходить к соседям, чтобы занять чашку сахару, — хмыкнула нянюшка. — Не посидишь, не поговоришь по душам…
— Это точно, — подтвердила Маграт. — Как тут поговоришь, когда тебе все «хрю» да «хрю»?
— Как это?
— А что еще они могут сказать? Они ж свиньи.
— Одно время у нас тоже были такие соседи… — начала было нянюшка.
— Я говорю о настоящих свиньях. На четырех ногах. С хвостиками крючком. Чем бывает свинина, до того как становится свининой? Свиньей.
— Чтобы свиньи жили в доме? — удивилась матушка. — Кто ж их туда пустил?
— Дровосек сказал, что никто их и не пускал. Свиньи выстроили его сами. Трое их было. Три поросенка.
— Было? А с ними что-то случилось? — спросила нянюшка.
— Их съел волк. Видно, они оказались единственными настолько глупыми животными, чтобы позволить ему подкрасться достаточно близко. С костями сожрал. Ничего не осталось, кроме их духовного уровня.
— Стыд и позор.
— Впрочем, как говорит дровосек, строители из них были никудышные.
— А чего еще ожидать от свиней? С этими их копытцами и всем прочим, — покачала головой нянюшка.
— Дровосек жаловался, что крыша, мол, дырявая как решето, льет прямо на его постель.
Некоторое время ведьмы шли в молчании.
— Помню как-то раз я слышала, — бросив мимолетный взгляд на матушку Ветровоск, заговорила нянюшка, — про какую-то древнеисторическую колдунью. Она жила на острове и превращала выброшенных на берег моряков в свиней.
— Ужас какой! — подхватила Маграт.
— По-моему, главное — это то, каков ты внутри, — продолжала нянюшка. — Возьмем хоть Грибо. — Грибо, развалившийся на ее плечах вонючим меховым воротником, довольно заурчал. — Он же практически человек.
— Болтаешь всякий вздор, Гита, — фыркнула матушка Ветровоск.
— Болтаю. А все потому, что кое-кто ничего не хочет мне рассказывать, — мрачно парировала нянюшка Ягг.
— Говорю же тебе, я не уверена, — сказала матушка.
— Ты ж заглядывала волку в голову.
— Да. Заглядывала.
— Ну и?
Матушка вздохнула.
— Кто-то побывал здесь до нас. Проходил мимо. Кто-то, кто знает о могуществе сказок и вовсю пользуется им. А у сказок есть одно свойство… в общем, они имеют обыкновение обретать собственную жизнь. В особенности когда материал есть…
— Но зачем кому-то так развлекаться? — удивилась нянюшка.
— Для практики, — ответила матушка.
— Для какой еще практики? — спросила Маграт.
— Вот это мы скоро и узнаем, — буркнула матушка.
— Ты обязана немедленно все мне рассказать, — заявила Маграт. — Это ведь я здесь официальная фея-крестная. Поэтому я должна быть в курсе. Так что рассказывай.
