40
Следующим нашим пристанищем стал небольшой городок. Разглядеть его почти не получилось, потому что въезжали в него мы уже затемно, а на уличном освещении тут явно экономили. Постоялый двор оказался намного скромнее прошлого, хоть и являлся лучшим на всю округу. Не знаю, что именно в нем было лучшим, разве что фонарь, разгоняющий непроглядную темень. Мне досталась одна большая комната с примыкающей к ней уборной. Правда ни о какой ванне не было и речи — ее заменяла большая деревянная бадья, а рядом на столике располагался кувшин с водой. Обстановка же самой спальни оказалась скромной, но не лишенной вкуса: широкая кровать, несколько кресел вокруг небольшого столика и громоздкий комод — вот и все убранство. Ах да, было еще украшение, всего одно, но зато какое! На противоположной от ложа стене располагалась картина в массивной золоченной раме и поистине грандиозных размеров. Но не это было ее главным достоинством. Художник очень искусно изобразил белую лошадь, ну точь-в-точь мою Снежку. Даже взгляд такой же хитрый. И я несколько минут просто не могла оторвать взгляд от этой красоты.Ужинать снова пришлось у себя. Так велел господин Тарсон. Сам он не мог составить мне компанию, потому что вынужден был вести светские беседы с градоначальником, который пожаловал, едва узнал о приезде интересных гостей. Конечно же, и Дункан был там. А вот дам не позвали. Наверное, учитель наплел главе города, что мы с леди Августой смертельно устали и не можем присоединиться. Время действительно было позднее, но вот спать совсем не хотелось. Чтобы снова не умирать от скуки, я позвала к себе Дина и Мари. И, конечно же, леди Августу тоже. Правда, моя компаньонка не была настроена на веселый вечер. Она очень долго извинялась, что не может составить мне компанию, и просила отпустить ее спать. Лично мне даже той пары часов, что я дремала в пути, хватило для вечерней бодрости, а леди Августа и вовсе не просыпалась всю дорогу. Но не мне было ее судить. Наверное пойму, когда доживу до такого почтенного возраста. Конечно же, я не стала настаивать, и старушка сразу же отправилась к себе.Но так получилось даже лучше, без нее мои гости чувствовали себя свободнее. Дин рассказывал свои кузнецкие байки, а мы с Мари от души смеялись над ними.— А еще как-то приехал к нам один барон, — начал очередную историю мой друг. — И говорит, мол, нужно лошади сменить одну подкову. Думаю, одну так одну. Смотрю, подкова новёхонькая, чего такую вообще менять, непонятно. А потом присмотрелся, а на ней неприличное слово выбито. Мне потом паренек из его свиты рассказал, что барон этим словом кузнеца обозвал в соседнем городе, вот тот и отомстил. По мостовой еще ничего, а на грунтовой дороге отпечаток от подковы оставался впечатляющий.Мы все снова залились смехом.— А ты что? — выдавила я кое-как.— А что я? Содрал с него в три раза больше, да и все. Будет ему наука.Дин очередной раз широко зевнул, и мне стало стыдно — он ведь не дремал в карете днем, а ехал верхом.— Думаю, нам пора расходиться, — с грустью сказала я.— Ага, — согласился Дин, потирая глаза. — Проверю охрану, доложусь Айдену и спаааать.— Бедняга, иди уже, — виновато улыбнулась я другу.Он ушел, подмигнув мне на прощанье и задержав влюбленный взгляд на Мари. Камеристку я тоже решила не задерживать, неизвестно, в каких условиях прошла и ее дорога. Попросила лишь помочь мне приготовиться ко сну.И вот, спустя около получаса я лежала в постели, а сна не было ни в одном глазу. Я ворочалась, взбивала подушки и перекладывала их в более удобное положение, но это не помогало. Тогда мне пришла идея впустить в комнату свежий воздух. Возможно, именно духота мешала спать. Я встала и открыла окно. С улицы сразу же послышались голоса. Посмотрев вниз, я заметила, что в компанию моих стражников влился граф Фейбер. В свете фонаря их было видно довольно хорошо. Они все вместе что-то весело обсуждали, и, кажется, даже что-то пили, передавая бутылку по кругу.Словно почувствовав взгляд, Дункан поднял голову и, увидев меня, широко улыбнулся. Я, застигнутая врасплох, тут же захлопнула створку и снова вернулась в кровать. Странные дела. Чего это он не с Айденом? Придумывая множество вариантов ответа на этот вопрос, я незаметно для себя задремала.Мне снова снился герцог Россенгард в образе барона фон Дюка. Он, облаченный в рыцарские латы, направлял в мою сторону рапиру, а я лишь пятилась всё дальше от него. Латы ужасно скрипели, а герцог без конца повторял: «Кэти, защищайтесь!»Особенно пронзительный скрип заставил меня распахнула глаза, однако разуму понадобилось некоторое время чтобы вынырнуть из забытья. И то, что я увидела, едва смогла осмыслить происходящее, мне совсем не понравилось.Темный силуэт медленно двигался от открытого окна. Открытого? Но я ведь захлопнула створку. Сон слетел мгновенно. Теперь я уже не сомневалась, что все происходит наяву. Скрип, что в недавнем кошмаре исходил от лат, на самом деле принадлежал старым половицам. И чем осторожнее старалась двигаться темная фигура, тем протяжнее выходил звук.Первым желанием было закричать. В общем-то так я и собиралась поступить, но силуэт вдруг заговорил знакомым голосом:— Кэти, не бойтесь, это я, Дункан!Его я узнала, но вот бояться не перестала. Что могло понадобиться графу ночью в моей спальне? И куда вообще смотрит стража?!— Что вы здесь делаете? — строго спросила я, подтягивая одеяло к самому подбородку. — Как вы обошли охрану?— Это было несложно, — тихо ответил граф и принялся расстегивать свой жилет.— Чччто… Что вы делаете?! — кажется, я начинала впадать в панику.— Кэти, послушайте. Я не желаю вам зла, но это необходимая мера, — громко зашептал граф.— Вы в своем уме, граф? — громко выкрикнула я, и ладонь Дункана в то же мгновение закрыла мне рот.Мои глаза округлились, и я с возмущенным мычанием принялась вырываться из его рук.— После такого мне придется на вас жениться. Ваш союз с герцогом не состоится, — продолжал объяснять свой план этот подлец. — Кэти, успокойтесь, я не собираюсь это делать по-настоящему, главное сделать вид, чтобы всё выглядело достоверно.Я не верила своим ушам. Это было мерзко, неправильно, я ведь доверяла ему, а он…Почему-то в этот момент думалось больше всего об Айдене. Поверит ли он мне, или будет считать падшей женщиной? Ведь своими попытками вызвать ревность я дала все основания полагать, что граф мне нравится. Нет, пожалуй, презрения учителя я не переживу. От этих мыслей мне стало особенно горько, и я громко всхлипнула. Слезы сами покатились из глаз. Я попробовала оттолкнуть графа, но моих сил было недостаточно. Его крепкое тело даже не шелохнулось. И, конечно же, Дункану ничего не стоило рвануть одеяло на себя. А дальше… он потянулся к завязкам сорочки на моей груди.Я уже была готова потерять сознание, когда произошло нечто странное: в комнате сверкнула молния, на миг ослепив глаза, и тут же графа Фейбера словно снесло от меня мощной воздушной волной. Он впечатался в потолок с такой силой, что штукатурка не выдержала и посыпалась колючим дождем прямо на кровать. Дункана тем временем продолжало тащить по потолку, пока его голова не встретилась с противоположной стеной, после чего он с грохотом рухнул вниз и осел на полу сломанной куклой. Его прекрасные длинные волосы, которые он обычно забирал в хвост, встали дыбом, и от них шел легкий дымок. От ужаса произошедшего меня сковало оцепенение, и я не могла ни сдвинуться с места, ни вымолвить хоть слово. Что это было? И тут в голове всплыли слова учителя, сказанные после моего заточения у Келхоуна: «Ничего подобного герцог не подумает. На тебе магическая защита от такого рода посягательств. Любого, кроме самого герцога, так прошибет, что мало не покажется».О, Пресветлый! Я убила человека!И только из меня собирался вырваться вопль отчаяния, как Дункан жалостно застонал и, кажется, даже попытался открыть глаза.Я вздохнула с облегчением, но в этот самый момент картина с изображением Снежки, явно державшаяся после всего случившегося на честном слове, покосилась и рухнула вниз, с треском приземлившись на многострадальную голову графа. Больше признаков жизни он не подавал.В этот раз истерика не успела меня настигнуть, дверь резко распахнулась, с силой ударившись о стену, и на пороге появился учитель. Его безумный взгляд свидетельствовал о взбешенном состоянии и не сулил ничего хорошего. Ой, мамочки!
