Если волшебник говорит: «Не сойти мне с этого места», то в случае нарушения клятвы его ноги намертво прирастают к поверхности, на которой он стоит, и в дальнейшем с ним следует обращаться, как со статуей.
Если волшебник говорит: «Чтоб я лопнул», то его останки потом приходится очень долго собирать по всей округе.
А если волшебник дает слово мага, а потом нарушает его, то он перестает быть магом, и это для волшебника зачастую бывает куда хуже смерти.
Все это пронеслось в голове Питера, как только она начала хоть чуть-чуть соображать, и Питер снова застонал. На этот раз не от боли.
От досады на собственную глупость.
— Добро пожаловать в наши ряды, — широко улыбнулся Негоро. — Обещаю, с этого момента жизнь твоя будет яркой, веселой и насыщенной. Только довольно короткой.
Вот это Питер сообразил и сам, а потому следующий его стон оказался куда громче.
Несмотря на то что встреча с Зевсом произошла вечером в глухом лесу, утром предназначенная для состязания поляна оказалась заполненной народом. Тут были амазонки, чей лагерь находился неподалеку, сатиры, дриады, наяды и прочие лесные и водные жители, пара маленьких лесных божков, купцы из проходившего мимо торгового каравана и жители окрестных деревень. Как вся эта толпа умудрилась пронюхать о песенной дуэли и собраться здесь, оставалось загадкой даже для Геракла с Силеном. Слухи разносятся быстрее Гермеса и даже быстрее удара Зевсовой молнии.
— Обсудим стратегию, — предложил Силен. Он все утро не отрывался от бурдюка с вином, утверждая, что алкоголь стимулирует его творческий потенциал.
— В их команде главным голосом будет Аполлон, — сказал Геракл. — Гермес мотается по всему миру и даже за его окрестностями, поэтому он будет выполнять роль источника песенного материала. Дионис обычно выступает на подпевках.
Реджи слушал Геракла и потихонечку балдел. Он участвовал во многих дуэлях в разных мирах, но сражаться на песнях ему еще не доводилось.
— Правила поединка таковы, — сказал Геракл. — Судья, либо кто-то из зрителей дает тему какой-то команде. Команда должна исполнить на эту тему песню. Если она не может этого сделать, а противник — может, то он получает одно очко. Команда, получившая три очка, выигрывает. Команда, ни один из представителей которой больше не может петь по причине потери голоса или сознания, снимается с соревнований и считается проигравшей.
— Вроде ничего сложного, — сказал Реджи. — И как долго может длиться подобный поединок?
— Бывает, что несколько часов. А бывает и несколько дней, — «обнадежил» его Силен. — Но не волнуйся, на несколько дней у Аполлона терпения не хватит.
— От нашей команды петь буду я, — сказал Геракл. — В крайнем случае Силен.
— А я? — спросил Реджи.
— Ты же не умеешь петь, — сказал Геракл.
— Да, но я так понял, что оценивается тут в основном не умение, — сказал Реджи.
— И умение тоже, — сказал Геракл.
— Слушай, ты побывал во многих мирах и наверняка слышал немало песен, — сказал Силен. — Подсказывай нам, если что.
Реджи почувствовал некоторый дискомфорт. Эти люди… Ладно, не люди. Этот герой и этот сатир пошли ради него на конфликт с местными богами, вызвав неудовольствие самого главного бога. Сейчас они готовились принять участие в состязании, пусть и не опасном для жизни, но, судя по описанию, вредном для здоровья, а ему отводилась роль слушателя и консультанта.
Реджи считал, что это нечестно. Геракл ведь его почти не знает. Подумаешь, выпили вместе. Половину людей, с которыми он когда-то вместе выпивал, Реджи потом убил.
Геракл не был ему ничем обязан и все-таки помогал. Силен не был ему ничем обязан, но тоже стоял на его стороне.
Реджи почувствовал, что независимо от исхода состязания он окажется у этих парней в долгу.
Внезапно Силен ойкнул и попытался спрятаться за могучей спиной Геракла. Реджи обернулся: из толпы к ним направлялось существо, внешне имевшее с Силеном некоторое сходство, только куда более серьезное, массивное и властное.
— Кто это? — спросил Реджи.
— Это мое непосредственное начальство, — пискнул Силен. — Пан.
Пан приблизился к троице, вежливо поздоровался с Гераклом и Реджи, после чего приказал Силену вылезать.
— Я ж тебя, поганца, все равно вижу, — сказал он.
— Невиноватый я, — заголосил Силен. — Я только помог этому чужеземцу Геракла найти, а потом не свалил вовремя и рядом стоял, когда Зевс поединок назначил. Я больше не буду, честно…
— Конечно, будешь, — сказал Пан. — А то я тебя не знаю. Вечно неприятности на свой хвост находишь. Но я сейчас по другому поводу.
— Да? — с надеждой спросил Силен.
— Да, Силен, — сказал Пан. — Ты, конечно, пьяница, бабник и дурак, но ты наш дурак. Я пришел тебе сказать, что мы будем за тебя болеть.
— Спасибо, — кивнул Силен. — Большое спасибо. Преогромное спасибо…
— Выволочку ты все равно получишь, — сказал Пан. — Но если команда проиграет по твоей вине, то выволочка эта будет раз в десять страшнее, понял?
— Понял.
— Не стыдно тебе против отца-то болеть? — спросил у Пана Геракл. Реджи поднапрягся, вспомнил мифологию и сообразил, что отец Пана — Гермес. Хотя на вид Пан выглядел раза в три старше своего олимпийского папаши.
— Не стыдно, — сказал Пан. — Папаша давно уже заслуживает хорошего урока, как и все олимпийцы. Оторваны они от народа, понимаешь ли, все реже видим мы их на земле.
С ясного неба громыхнуло и сверкнуло молнией, возвещая о прибытии Громовержца. Вслед за ним на поляне появились другие боги Олимпа: и те, кто участвовал в состязании, и те, кто явился в качестве зрителей.
Зрители расселись на траве и принесенных с собой складных стульях, а тройка чемпионов Зевса вышла на середину поляны.
Гермеса Реджи уже видел. Аполлон являл собой образец суровой мужской красоты и держал в руках кифару. Дионис выглядел гораздо моложе Аполлона, одежда его находилась в полном беспорядке, а на лице присутствовали следы хорошо проведенной ночи.
Силен метнулся к своим и притащил Гераклу лютню.
— Начнем! — возвестил Громовержец, и шум вокруг поляны стих, как будто его выключили одной кнопкой. — Первой будет выступать команда, принявшая вызов.
Аполлон сделал шаг вперед и коротко кивнул.
— Спой нам песню о великой безответной любви, — сказал Зевс.
Аполлон ударил по струнам кифары и запел. Более того, он еще и затанцевал.
Голос у него был прекрасен, как у Коли Баскова, движения его были плавными и грациозными, как у Бориса Моисеева, а играл он вдохновенно, как Виктор Зинчук. Когда он брал особо сложный аккорд, зрители аплодировали, когда он брал высокую ноту, кто-то даже начинал плакать.
Реджи не понимал ни слова из того, что пел Аполлон. Он не сомневался, что Аполлон поет по-древнегречески, но тут все разговаривали по-древнегречески, и устную речь Реджи понимал прекрасно.
Реджи поделился своими сомнениями с Силеном.
— Ерунда, — сказал Силен. — Просто поэтическая речь не переводится на другие языки.[10]
— Но если тут можно петь только по-древнегречески, я вам много пользы не принесу, — сказал Реджи.
— Не волнуйся, петь можно на любом языке, — сказал Силен. — На этот счет нет никаких ограничений.
Аполлон закончил петь, публика разразилась аплодисментами.
Реджи подумал, что в состязании с таким асом им ничего не светит, но тут Зевс дал задание Гераклу, и прославленный герой запел.
Нет, это был не Басков и Зинчук. Пение Геракла больше походило на вокал Джо Коккера, а игра на струнах навевала на Реджи воспоминания о Джимми Хендриксе. Реджи по-прежнему не понимал ни слова, но песня задела такие струны в его душе, о существовании которых он даже не подозревал.
Зрители аплодировали стоя и куда громче. Конечно, Геракл пел не лучше Аполлона, но…
Людям вообще свойственно болеть за более слабые команды.
Помимо прочего, Геракл был собравшимся гораздо ближе и понятнее, чем олимпийские боги, и симпатии публики были на его стороне.
Реджи начал верить в успех затеянного ими предприятия.
— Песня о справедливой войне, — объявил Зевс, и Аполлон снова принялся терзать свою кифару.
Питер Гриффин немного протрезвел. В лаборатории, куда он поднялся, ему удалось сотворить немного отвара, который привел его в чувство и избавил от похмелья.
Жизнь тут же предстала перед ним в другом свете, и волшебника слегка отпустило.
Во-первых, уничтожение всей множественной Вселенной в его понимании было процессом долгим. Он не знал точного плана Негоро, но полагал, что его осуществление может занять несколько веков, а значит, он, Питер, еще поживет.
Во-вторых, гильдия наверняка уже осведомлена о действиях Негоро и тем не менее не предпринимает против него открытых выпадов. Может быть, она закроет глаза и на участие в деле Питера. В крайнем случае он попытается объяснить им отчаянное положение, которое прямо-таки вынудило его дать слово мага. Руководители гильдии тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. Наверняка сам Горлогориус тоже напивался до такого состояния.
