Интуиция меня не подвела, у подножия горы стояли Тиран, Триц, и какой-то незнакомый птеродон. Я подошел ближе и с интересом посмотрел на молодого ящера. То, что он молодой было видно, по ломким движениям, и по робости, с которой он взирал сверху вниз на почтеннейшего трицераптоса.
— Вот и наш уважаемый Дипло, — обрадовался Тиран, и обращаясь к птеродону, уважительно попросил: — Глубокоуважаемый Пте, повторите все ещё раз, для нашего малого совета.
— Сочту за честь, почтеннейший Тиранозавр, — поклонился летающий ящер, и начал свой рассказ:
— Колония на нашем острове, в основном состоит из летающих, и некоторых амфибий. Есть конечно, и представители почтеннейшего рода хищников, кстати один из них, аллозавр, велел вам кланяться. Он же и попросил меня совершить данный полет. В общем, совсем недавно, мы обратили внимание на вконец ошалевших птеродаклей…
— Как?! — Не удержался Триц, — Куда же дальше им шалеть? И так. простите за слово, просто позор на имени динозавров. Ой, извините, я вас перебил.
— Я понимаю удивление уважаемого архивариуса, — расправил крылья птерадон, но тут же сложил их, извинился (конечно, а то тень закрыла почти всего меня), и шелкнув пастью, продолжил, — Мы сами долго не обращали внимания, но после просто возмутительных и абсолютно непонятных речей, всё-таки встревожились.
— И что же орали, эти шалопутники? — поинтересовался, внимательно слушащий тираннозавр.
Птерадон наморщил ярко-красный надклювный мешок, и, запинаясь, процитировал:
— Что-то про «права человека», «толлетарность мышления», какую-то «кроффафую гэбню», и «свободу поведения»…
Мы переглянулись, и синхронно пожали плечами. Потом тираннозавр задумчиво сказал:
— Я понимаю последние слова, но совершенно не понимаю, причём тут наш род? Любой динозавр может делать всё, что он хочет, но конечно, не должен обижаться, если его поведение покритикует кто-нибудь из хищников. Остальные слова, это просто сочетание звуков, без всякого смысла.
— Согласен, но нам стало интересно, откуда они нахватались этого словесного мусора. Мы проследили их полёт, хотя это было необычайно трудно…
— Неужели, эти каркалки маскировались? — Изумился Триц.
— Нет, конечно, для этого надо иметь мозги. Но они летали такими извилистыми путями, что один плезиозавр пытаясь показать путь, запутался в собственной шее. Когда я улетал, его ещё развязывали. В общем, когда мы наконец-то разобрались, то с изумлением увидели стойбище млекопитающих, которые носили на себе какие-то яркие тряпки, и выращивали, да я повторяю, вы-ра-щи-ва-ли очень яркие цветы, с резким запахом.
Мы опять переглянулись, и Триц недоуменно тряхнул рогами:
— Не обижайтесь, высокочтимый Пте, но сказанное вами, кроме как нонсенсом быть не может. Млекопитающих мы знаем, когда-нибудь они станут хозяевами планеты, но не сейчас же. Что-то здесь непонятное.
— Это ещё не всё, — поник птерадон, и даже зябко укутался в свои крылья, — Они убили игуанодона…
Все, потрясенные, замолчали. Я не в силах справится с волнением, схватил близрастущее гинкго и сжевал всю крону, прежде чем устыдиться столь детского поступка, и любезно предложить соседнее дерево заслуженному архивариусу. Тиран недоверчиво покачал массивной башкой, и стал тщательно подбирать слова:
— Не сочтите за оскорбление, глубокочтимый птерадон, но последние ваши слова, вызывают глубокие сомнения.
Пте согласно кивнул узкой головой:
— Не стоит извиняться, я тоже не поверил бы такому известию, если бы не видел этого сам. Когда молодой игуанодон, привлеченный яркими красками, забрел на их делянку, то сначала они бегали и кричали, но потом, схватили какие-то обрубки корней со странным блеском, и Игу умер. Это было страшно…
Почтенные старейшины погрузились в молчание, потом Тиран поднял голову и посмотрел на солнце.
— Красное время истекает, а вам ещё лететь и лететь. Может быть переночуете у нас, моё покровительство вам обеспечено?
— Благодарю, но… — Пте тоже посмотрел вверх, — Я успею, тем более все наши волнуются, и ждут ответа.
— Передайте своим, что мы очень взволнованны, и непременно примем меры. Думаю, что через пару восходов всё будет решено.
— Вы сняли груз с моих крыльев, и я, от имени всего населения острова глубоко и искренне благодарю вас, — рассыпался в благодарностях молодой птерадон.
Проводив гонца, мы вновь погрузились в тревожное молчание. Меня тревожила одна мысль, а причём тут я? Наконец-то Триц перестал терзать остатки кроны, и поднял на меня внимательный взгляд:
— Я слышал, что ты, паренек, знаком с нашими млекопитающими?
— Нет, конечно, — удивился я, — Их-то и слышал только один раз, в зеленое время, когда жарко было.
— Неважно, — отмахнулся трицераптор, — Если слышал раз, то услышишь и во второй, заодно передашь им кое-что.
Я не ответил, совсем недалеко промелькнула очаровательная шейка. И огромные глаза на миг фривольно закрылись полупрозрачной пленкой. Ах, какие глазища!! Над ухом оглушительно лязгнули челюсти тираннозавра, и я невольно вздрогнул.
— Не отвлекайся! — Строго сказал Тиран, и проводил взглядом девушку, — Такая мелочь, только на один укус…
«Эх, старичье» — грустно подумал я, но сделал заинтересованное выражение морды лица. Триц с сомнением, осмотрел меня, вздохнул, и продолжил:
— Сегодня в зеленое время, будешь отдыхать в горячем озере, поспишь потом. Встретишь млекобанду, и скажешь им вот что…
Зеленое время раскрыло свои крылья над благословенными джунглями, а я сидел, как какой-то птеродакль, прости меня Яйцо за такое грубое слово, в горячей воде, и задумчиво оглядывался. Над головой нависло огромное, но какое-то бесполезное светило. Света от него хватало, но, ни капельки тепла не было. Зачем оно вообще нужно? Хвощи хрустнули, и на берегу показался первый млекопитающий:
— Сандр, Сер, вылезайте бездельники, мыться будем.
Вслед за ним, показались ещё две тени:
— Ты вконец ошалел, вожак. В каменном веке мыться?
— А я сказал мыться! — Прорычал первый, — Как с вами, лодырями цивилизацию прикажешь строить? От вашего запаха, уже динозавры в обморок падают, даже спящие.
— Дык, это и прекрасно! Ой, атаман, а этот почему-то не упал.
Вожак стремительно обернулся, но я оказался быстрее:
— Не кричи-и-и-и, млеко-о-опитающ-щ-щий.
Все трое замерли на краю озера, а я постарался вспомнить всё, что говорил почтенный архивариус:
— Слуш-ш-шайте меня, бандерлоги…
— Мы — люди!
— Цыц! А то я собьюсь! В общем, когда будет оранжевое время, отправитесь на берег, там найдёте лиоплевродона…
— Никак не можно! — Возмутился вожак, — Во-первых мореплавание у нас запланировано на поздний каменный период, а во-вторых эта дурра нас сначала проглотит, а потом спрашивать будет.
— О, Скорлупа, — задрал я голову к ночному светилу, — Ваша цивилизация меня абсолютно не волнует, но пока владыки мы, а разным, бандерлогам слова не давали! Хоть как вы ни называйтесь! Лиоп предупрежден, и обещал никого не есть. По крайней мере, завтра. В общем слуш-ш-шай дальш-ш-ше. На спине у почтенного лиоплевродона доплывете до острова. Там вас встретит птерадон…
— И сожрёт, — мрачно продолжил один из немытой двойки.
С шумом вдохнув воздух, я покрутил головой, с шумом сожрал крону ближайшего хвоща, вот ещё, стесняться этих… млекопитающ-щ-щих, потом вновь строго посмотрел на млекобанду:
— Будете спорить, я вас сам сожру.
— Ик, нельзя тебе. — Возмутился вожак, — Ты травоядный!
— Сам знаю, — огрызнулся я, — Но всё равно сожру, потому что это холодное солнце на меня так влияет. Тьфу на вас…
На берегу озера началось бурное движение, и вопли, типа «Хватайся за лиану, остолоп! Не дыши, сейчас вытащим!», а я застеснялся. Предупреждал же меня Тиран, чтобы я был холоднокровным и терпеливым. Подождав, когда разгильдяя вытащат из следов моей нервенности, сам дурак, нашёл где стоять, я продолжил:
— Дальнейшие инструкции получите у птерадона, и перестаньте скулить! Никто вас есть не будет, по крайней мере, до тех пор, пока не выполните поручение.
Проводив поскуливающих млекопитающих, я горестно закатил глаза, и эти… бандерлоги (кстати, не забыть спросить у Трица, что это слово обозначает), будут владыками планеты? Бедная наша планета…
Через восход мы втроем собрались у скалы. На встречу пришли все наши посланцы, но из рощи вылез только, отчаянно трусивший вожак. Двое дрожали так, что с хвощей сыпались шишки, и непонятно чьи, гнезда.
— Повелители! Мы выполнили ваше поручение, и надеемся на снисхождение.
— Говори, — кивнул головой Тиран, — Я гарантирую, что ты уйдёшь живым с этой поляны.
— А дальше?
— А дальше, эволюция, милейший, — хмуро ответил Триц, и нервно дернул шипастым воротником. Что-то очень сильно беспокоило почтеннейшего архивариуса.
