— Не-а… — вздохнул дед — Не сторожем.
— А кем же?
— Леший я. — шмыгнул носом дед — А ты, сынок, отраву-то эту не ешь. Не ровен час… Сзади что-то звучно щелкнуло. Алеша стремительно обернулся. Шишка. Упала, и громко цокнула по бутылке. Алеша повернулся к деду.
— Слышь, отец… — осекся на полуслове. Деда и след простыл. — Тьфу, ты! Кажись и в самом деле леший.
— Кааааазлыыы!!!! — донеслось из лесной чащи. Алеша усмехнулся в усы. Опять дед вляпался. Ну, да ладно. Надо идти. Встал и побрел дальше по дороге.
К этому времени уголовник — рецидивист Серый Волк уже проник в избушку самогонщицы Шапокляк. Волк пронюхал, что бабка умотала к своему хахалю, старику Хоттабычу, и пока тот всю бороду на коньяки да коктейли не выдергает- не вернется. А еще знал, что старуха приторговывает самогоном, и денежки у нее водятся. Он уже осмотрел трюмо, письменный стол, и теперь азартно рылся в ящиках комода. Как вдруг, дверь затряслась под ударами богатырского кулака.
— Бабка, открой!!! — донеслось с улицы.
Волк понял что крепко влип. Мысли в голове лихорадочно метались, в поисках выхода из сложившейся ситуации. Озаренный внезапной мыслью, Волк напялил бабкину ночную рубашку, надел очки, и завалился на кровать, укрывшись одеялом по самое горло.
— Ну е-мае, бабуля! Не боись, не гости! Открывай, запарила уже! — снова донеслось с улицы, и в дверь вновь загрохотал кулак. Волк прикинул размеры кулака, и ему стало дурно.
— Дерни за веревочку, дверь и откроется… — жалобно простонал Волк — говори чего надобно, и уматывай… Стоящий за дверью послушал доброго совета, и потянул. Засов полез вверх. Дверь со скрипом отворилась, и в дом пригнувшись в сенях, вошел Алеша Попович.
— Ох ни хрена ж себе ты и выросла, Красная Шапочка… — только и смог сказать Волк.
Джек Воробей разлепил очи. Во рту — кака, в голове- вава, на голове — перья. Он стянул с головы белое перышко, и морщась от головной боли, принялся его разглядывать.
— Перо, перо, перышко… Вертит Джек Воробушек… Точно! Так… Теперь по крайней мере ясно кто я. А где я? Джек попытался сесть, и больно стукнулся головой о птичий насест.
— Бля… Курятник, бля…
Воробей встал, вновь стукнулся головой, теперь уже о низкий потолок, ругнулся, пригнулся и вышел на улицу.
Своим домом он всегда считал море. На суше же он очутился по всемогущей воле судьбы. Преследуемый младшим братом великого Ктулху Дейви Джонсом. И вот, памятуя о том, что команда «Летучего Голландца» может сойти на берег лишь раз в десять лет, он настрополил компас по направлению к Бермудам. По Закону Вселенской Пакости, когда шхуна подходила к берегу, небо неожиданно заволокло тяжелыми, черными тучами, и разразился шторм чудовищной силы. Ветер, горы черных волн, гром, охреневшие чайки и никакой видимости. Гигантской волной его смыло за борт. Первое, что он узрел на дне- тридцать три несусветных амбала, которые «окучивали» руками, ногами и другими предметами полосатого морского черта. Черт орал, что он рекламный агент канадской компании и косметику богатырям пытался впарить по ошибке. Но его не слушали. Их командир — седовласый дядька, сидел на громадной морской раковине, и явно скучал. Он же первым заметил тонущего. Извлек не понятно откуда акваланг и Воробей, сделав вдох, понял что жить еще будет. Когда выяснилось, что Джек пират, Дядька Черномор хотел было забрать акваланг обратно, но за Воробья вступились богатыри. Они уже смотрели «Пиратов Карибского моря», и Джека уважали. А в доказательство, показали Черномору две серии «Пиратов». Черномор смотрел кино, пил «Доктор Дизель» и грыз раков. А после долго и с чувством тряс руку Воробью. Он же взял Джека с собой, на королевский бал, куда богатырей отрядили в качестве секьюрити. В чреве дворцовой кухни Джек жрал русскую водку, слушал истории за жизнь, горланил морские песни, и ржал над огромным пузом Золушки. Каким образом он очутился в курятнике, Воробей решительно не помнил. Он стоял посреди двора. Жить не хотелось абсолютно. Хотелось пить. Джек узрел бочку с дождевой водой, и пошатываясь побрел к ней. Стянул треуголку, и макнул голову.
— Уффф!!! — В голове просветлело. Джек начал жадно хлебать воду. И вдруг испуганно отпрянул. Из глубины на него злобно таращилась поганая рожа Дейви Джонса. Джонс размахивал клешней и орал проклятия на трех языках сразу.
— Ти, Джек Воробьей, есть петух ощипанный!! Факинг щит! Шлемазл!!!! — орал Джонс
— Капитан Джек Воробей, с вашего позволения-Улыбнулся Джек. Он уже понял, что его враг прислал только свое изображение и не в силах явиться за ним лично.
— Молчаааать!!! Не возражаааать!!!!! — орал Дейви Джонс размахивая саблей — Киш мири ин тухес, Воробьей!! Ти будешь стрядать!!! Ти будешь стря…
— Тьфу! — с наслаждением плюнул в бочку Джек — Сперва русский нормально выучи, а потом уж грозись. Видимо плевок достиг цели, потому что Джонс обалдел и утерся.
— Тьфу!!!! — в ответ харкнул он-. В Воробья ударила мощная струя воды и окатила его с ног до головы.
— Ну вот и поговорили… — пробормотал Джек и отправился похмеляться в «Три пескаря».
Из бочки зловеще хохотал Дейви Джонс.
Алеша Попович уставился на Волка. Старуху Шапокляк он знал давно и хорошо, не раз бегал к ней за самогоном. Так вот, Волк, пусть даже в очках и ночнушке на бабку был похож примерно как винтовка на грабли. Волк в свою очередь не сводил взгляда с богатыря, испуганно вытаращив глаза. Кулак Алеши был величиной с волчью голову.
— Бабуль, а бабуль, а чего это у тебя такой большой нос? — издеваясь спросил Попович.
— Насморк — тут же нашелся Волк и в доказательство помахал носовым платком. Платок оказался мужской и грязный.
— А почему у тебя такие большие глаза? — не унимался Алеша.
— Запор у меня — прокряхтел Волк, тщательно копируя старческий голос — и геморрой. От такого не только глаза вылезут…
— А уши-то, уши чего такие здоровенные? — спросил богатырь похрустывая костяшками кулаков.
— Ты по делу, или внешность мою обсуждать? — разозлился Волк — Ну уши, и что? У всех уши есть. А какой длинны, так это ни кого не касается.
— Можем и за внешность поговорить — прищурился Попович — вот что, к примеру обозначают эти татуированные перстеньки на пальцах?
Волк спрятал лапы под одеяло.
— Мода такая нынче. Так тебе внученька чего?
Алеша улыбнулся. Бабка даже с пьяных глаз никогда его с внучкой не путала. Он положил на кровать корзинку.
— Вот, пирожков тебе принесла. С капустой и печенкой.
Волк понял что бить его не будут, по крайней мере сейчас, и чуток расслабился.
— Пирожки — это хорошо! Домашние?
— А как же. Самогон у тебя где?
— Там — Волк неопределенно махнул лапой
За печкой обнаружился только самогонный аппарат в разобранном виде, и укрытый стеганым одеялом. Алеша поискал по избе, и нашел в кухонном шкафу бидон первача. На стене тихо тикали часы-ходики, Алеша переливал самогон по штофам.
— Однако же и чавкаешь ты, бабуля — покачал головой Попович — когда жуешь, рот закрывать надо.
— Угу!
Алеша закончил разлив, и уложил штофы в корзинку. Жрать хотелось по прежнему, но к пирожкам он следуя совету Лешего не прикоснулся. Все подсунул Волку. Кто перед ним, Алеша не сомневался ни минуты, ориентировки на Волка висели во всех отделах княжьей дружины. Однако что-то надо решать, не оставлять же его здесь, в самом деле?
— Бабуль — подошел он к Волку.
На Волчьей морде было написано блаженство.
— Чего тебе, внученька?
— Ты руки мыла? А то еще глисты бог не дай, а у тебя запор и геморрой…
— Мыла! Во! — воскликнул Волк, предъявляя мохнатые лапы Алеше.
— Вижу — согласился Попович, щелкнув наручниками — в СИЗО — с чистыми руками, на свободу — с чистой совестью.
Волк посмотрел на богатыря, и заблажил:
— Повязали, волки позорные!!!!А на черной скамье, а на скамье подсудимых….
— Засохни…не то портянку на нос намотаю!
Трубадур шел по лесной тропинке, жевал травинку и футболил подвернувшегося ежа. Ботинки у трубадура были прочные, а настроение — паршивое. Он совсем недавно покинул группу «Бременские музыканты» и теперь перебивался случайными заработками. Бродил по деревням и исполнял старые шлягеры. Иногда пел матерные частушки на корпоративах. Разлад в группе произошел так. Пес, сука, подхватил где-то блох и принес их в гримерку. Вечером Трубадур привел за кулисы, какую-то местную красотку и они на собственной шкуре ощутили, что в новехоньком матраце, появились постояльцы. На утро Трубадур заявил, что его окружают неблагодарные животные, что растоптана в прах любовь всей его жизни, что из Пса еще прошлой зимой надо было сшить шапку, но такому Ослу как их бас-гитарист, этого никогда не понять. Встрявшему между Трубадуром и Ослом барабанщику, напомнил что он вообще— Петух, и указал на место возле сортира. Один лишь Кот ни во что не встревал, поскольку в это время ходил на перекур с Бобом Марли. Закончилось все — изгнанием Трубадура из коллектива. На его место пригласили местного попа, благо голос у него звучный.
