Кстати, о глобусе. Я тогда еще совсем глупым щенком был – года исполниться не успело, когда географией серьезно увлекся. По телевизору тогда часто патриотические фильмы стали показывать, вроде «Путешествия Гулливера», и я по-щенячьи принялся мечтать о том, как путешественником великим стану. Вместе с Рабиновичем, естественно, поскольку в кассах «Аэрофлота» злобные кассирши мне билеты не продают. А пешком путешествовать, сами знаете, только по неизведанным странам положено.
Я, как и любой начинающий путешественник, слышал о белых пятнах на картах, где и находятся эти неизведанные страны. Для начала следовало выбрать подходящее пятно, билеты до которого будут не слишком дорого стоить, поскольку на зарплату милиционера далеко не улетишь! Вот я и решил, пока Сеня спит, поискать эти белые пятна и стащил с тумбочки игральные карты… Чего смеетесь? Сказал же, что глупый был!..
Карты, естественно, с лицевой стороны все белые были с нарисованными мастями и прочей ерундой. Я обрадовался тут же, увидев, как много еще на свете неисследованных мест, и принялся раскладывать карты на полу, пытаясь определить на них местоположение нашего города. Конечно, делать это мне пришлось зубами, поскольку хватательными конечностями меня бог обделил, и к тому времени, когда Рабинович проснулся, обзубатил я его игральные карты – двадцать рублей колода, между прочим, – как следует. Сене это не понравилось, и он, даже не сделав скидку на детскую любознательность, меня наказал. Тиран!
Целую неделю я был лишен возможности смотреть телевизор, зато навсегда усвоил, что по игральным картам географию не изучишь. Я долго мучился, пытаясь узнать, как выглядят нужные мне карты, пока соседский сенбернар – почти седой, но умный, гад – не рассказал мне о глобусе. И я так обрадовался тому, что у нас с Рабиновичем такая штука имеется, что целый день ни одной Сениной команды не слышал. У нас тогда из-за этого рецидивист из-под носа ушел, сумку с героином на вокзале едва не упустили, и я, хотя и исключительно по ошибке, тестя нашего начальника отдела покусал. В общем, у Рабиновича были неприятности, но это другая история. Может быть, когда-нибудь я и о ней вам расскажу, а пока давайте вернемся к нашему глобусу.
Так вот, это гениальное творение изобретателя наглядных пособий стояло у нас на шкафу. Пыль с него не вытиралась лет, наверное, десять. Это я вам с уверенностью могу сказать, поскольку едва под ней не был погребен, после того как с третьей попытки до ножки глобуса зубами дотянулся. Перед этим я совершенно случайно разбил фарфоровую вазу, выменянную Сеней у одной слепой бабки за просроченные талоны на бензин, уронил книжную полку, на которой Рабинович прятал порножурналы, ставшие потом достоянием общественности в лице ехидного Попова, и сломал антенну у телевизора. Каюсь, виноват. Но ведь делал я это исключительно из любви к знаниям, а не от желания, повзрослев, стать профессиональным вредителем, как это Сеня потом утверждал.
В общем, я до глобуса добрался. И не знаю, почему Рабинович бесился из-за того, что я этот макет земли пополам расколол. Ну и что, что он перестал крутиться? Материки с него никуда же не исчезли! Я, например, спокойно смог все строение мира по этим двум половинкам изучить. К моему сожалению, белых пятен на глобусе не оказалось. Я понял, что меня жестоко обманули, когда говорили, что в мире много еще неизведанных мест, и охладел к исследовательской работе. К тому же еще и Сеня меня выдрал за учиненный погром в доме. Желание учиться мне все отбил, между прочим. А ведь я мог бы каким-нибудь новым псом Пржевальского стать, вместо того чтобы так всю свою жизнь в милиции и проработать…
Третий день нашего траурного путешествия по пустыне подходил к концу. Солнце скатывалось к горизонту, обещая наконец хоть какое-то подобие прохлады, и мне уже не приходилось бежать, высунув язык, в тени телеги. Можно было вполне свободно перемещаться по окрестностям в поисках какой-нибудь живности, способной хоть немного поработать дичью. Что я и сделал, постоянно оглядываясь на Рабиновича и ожидая, когда тот начнет вертеть башкой. Не знаю, заметили это мои друзья или нет, но за последние три дня подобное поведение моего хозяина стало верным признаком того, что он начинает подыскивать место для привала. Я ожидал, что Сеня с минуты на минуту приступит к своему новому ритуалу, но он почему-то медлил, и из-за того что мне приходилось постоянно на него отвлекаться, я целых трех крысоподобных тварей упустил. Пришлось разозлиться и гавкнуть, выводя Рабиновича из оцепенения. Сработало! Сеня тряхнул головой и принялся вертеться на спине кобылы, высматривая удобное, по его мнению, место для ночевки.
– Все, мужики, тормозим. Приехали, – наконец объявил он. – Вон в той лощинке кусты растут, там ночевать и остановимся. О топливе для костра, по крайней мере, заботиться не придется.
– Вы поглядите, еврей – он и в Азии еврей, – язвительно заметила Фатима. – Все время ищет местечко получше, работу полегче и выгоду посолиднее.
– Оставь ты меня в покое! – рявкнул на нее Сеня, ставший в последние дни жутко нервным. Довела баба! – До красавчика своего докапывайся.
– Ну, для этого у нас вся ночь впереди, – фыркнула девица и подмигнула Жомову. – Правда, красавчик?
– Чокнулась совсем баба, – буркнул омоновец, быстро краснея. – Сказал же тебе, у меня жена есть. Одна. И второй жены, а тем более второй тещи мне не надо! Что я их, солить буду, в натуре?..
Фатима хихикнула, но дать Ване совет о том, что можно со второй тещей делать, отказалась. У нас, у псов, все проще. И жены только на сезон, и тещ вообще не бывает. Не знаю, но если все тещи такие же, как Ванина Марья Ильинична, то их, наверное, лучше все-таки солить. По крайней мере, в патруль бы с ней я не пошел – шумит много, преступников всех распугает. А впрочем, не знаю… Если тещ все так боятся, то почему бы их на работу в милицию не брать? Представьте себе, что в штатном расписании каждого отдела будет числиться две-три тещи. Потенциальные бандиты, узнав о том, что их эти дамы обрабатывать будут, наверняка сто раз подумают, прежде чем на преступление пойти. Ну, чем не способ повышения эффективности борьбы с преступностью? А со временем можно будет и вовсе одних тещ в милицию брать… Хотя не стоит. В таком случае мы с Сеней без работы останемся, поскольку ни он, ни я за чью-нибудь тещу себя выдать не сможем.
Пока я тут мечтал, вся наша экспедиция в полном составе свернула к выбранной моим хозяином ложбинке. Там действительно росло несколько колючих кустов с узкими листьями. Но если Сеня рассчитывал, что их в качестве топлива для костра хватит на всю ночь, то он здорово ошибался. В лучшем случае Фатима сможет на этих дровах похлебку из вяленого мяса сварганить. В худшем – дамочка исколет о кусты руки и звезданет Абдуллу по спине за то, что он иголки с кустов не оборвал. Кстати, сарацин Фатима любила ничуть не больше, чем евреев. Так что страдал поповский оруженосец вместе с моим хозяином.
Абдулле даже больше доставалось! Умная девица быстро поняла, что сарацин в нашей экспедиции стоит в самом низу иерархической лестницы, и стала гонять его от души. А уж, кроме как «тупым урюком», «чуркой нерусским» и, в лучшем случае, «гнилым персиком», Фатима Абдуллу никак не называла. Наш сарацин однажды попытался ее вразумить, как это принято делать на Востоке – плеткой по мягкому месту, но мой Сеня такую бучу поднял, что едва и Попова, решившего вступиться за своего подопечного, не загрыз. Только Жомову ничего не перепало. И то только потому, что Ваня имел возможность держаться от несчастного влюбленного Рабиновича подальше.
Сегодняшний вечер ничем не отличался от двух предыдущих. Едва мы остановились, как Фатима принялась командовать парадом, покрикивая на всех, кто под руку попадался. Единственным, кому не досталось от нее ни плохих слов, ни тумаков, был Ваня Жомов. И я прямо-таки всей шкурой ощущал, как неловко чувствует себя омоновец в таком привилегированном положении. Все-таки не привык он, что друзьям вершки, а ему корешки достаются. Раньше такого не было, чтоб одних баловали, а других гоняли. Я даже поспорить хотел, долго ли Жомов в роли любимой дочки с Рабиновичем в качестве Золушки продержится, да не стал. Не с кем было.
– Эй, чурка нерусская, долго я ждать буду, пока ты крупу переберешь? – завопила Фатима на сарацина, а затем повернулась к Попову с Рабиновичем: – Вы чего с костром возитесь? Зажечь давно пора и воду на огонь поставить, а у вас еще конь не валялся! – И нежно посмотрела на Жомова: – Милый, потерпи немножко, сейчас я тебе что-нибудь вкусненькое приготовлю.
– Все, блин, хватит. Задолбала со своей простотой! – рявкнул Жомов, поднимаясь с ковра, расстеленного Абдуллой на земле. Кошкин хвост, неужели началось? – Сеня, даже и не пытайся вмешиваться. Ты мне, конечно, друг, но воспитание дороже. – И он плотоядно улыбнулся Фатиме: – Иди сюда, лапочка…
