— Ясно…. Ваше Величество, не соблаговолите ли вы указать путь к покоям вашей супруги?
— Что?!
— Проводите меня к вашей жене, сир! — рявкнула Саша так, что все пригнулись, и даже младенцы на мгновение смолкли. Правда, тут же взвыли вдвое громче.
Эд сорвался с места и ухватил Сашу за руку.
В мгновение ока мы взлетели на третий этаж, где располагались покои королевской семьи. Ворвались в опочивальню.
Нас встретил полумрак, толпа фрейлин с перевязанными лбами, бьющаяся в истерике Елисабель и лекарь, трясущимися руками пытающийся влить ей в рот микстуру.
— Отставить истерику! — рявкнула моя супруга. — Фрейлин — за двери, лекаря в угол. Ты, — она ухватила за руку перепуганную камеристку Елисабель. — Холодной воды — живо! Энгель, Никого сюда не впускать. Генри — в детскую! Пусть детей сюда принесут. Исполнять!
— А… — начал было Эд.
— Сесть в кресло, закрыть рот и не соваться под горячую руку! Энгель, проследи!
Ветерок, сопровождавший нас от входных дверей дворца, стал заметно сильнее. Саша явно сердилась, потому что ветерок принадлежал ей. Нес с собой аромат свежесорванной мяты, морозную свежесть с ноткой пряных южных приправ.
— Да как она смеет! Я — король! — почему-то шепотом воскликнул брат, поспешно усаживаясь в кресло под окном.
— Тихо, Эд, — так же шепотом сказал я, понимая, что Саша точно знает, что надо делать. — Сейчас тебе лучше помолчать, или будет, как у нас.
— А что было у вас? — по-прежнему шепотом поинтересовался брат.
— Бурелом в моем парке помнишь? Где сухие деревья стояли. Короеды их погубили лет десять назад, а убрать все руки не доходили?
— Ну?
— Нет теперь тех деревьев. И бурелома нет. Ничего нет, разве что дрова для каминов нам года три заготавливать не нужно будет. А все она, Сашка моя. То есть, леди Александра, Ее Высочество…
Эд вжал голову в плечи и притих.
— Так, теперь с тобой, — продолжила Саша командным тоном. — Чего орешь?
— Г-грудь… б-болит… — заикаясь, выдавила Елисабель. — М-молоко… б-бежит….
— Снимай свой прикид, — приказала Саша. — Лекарь. Где ты там? Иди сюда.
— Ч-что п-прикажете, госпожа?
И этот заикается.
— Грудь проверить — нет ли затвердений, мастита, и прочих неприятностей. Что встал? Работай!
Несколько минут тишины. Лекарь водит руками над обнаженной грудью королевы. Я прячу глаза, стараясь не косить в их сторону.
— В-все н-нормально, небольшое воспаление я у-убрал, — вытирает пот со лба лекарь.
— Отлично! Энгель, где там Генри с мамками-няньками?
— Здесь! — вталкивает в опочивальню двух девчонок Генри.
На их руках дети уже посинели от крика, и теперь только всхлипывают и сипят.
— Идиоты! Почему дети в мокрых пеленках? Немедленно перепеленать в сухое. Белль, не сиди куклой! Встала, в ванную сходила, грудь теплой водой обмыла. Камеристка — проследи! С мылом! Тщательно!
В комнате суета и беготня. Дети уложены на высокий комод. У него верх с бортиками — уж не знаю, для каких надобностей. Саша не долго на всякие зеркала-флаконы смотрела. Просто смела их в какую-то корзинку и отставила в сторону. Сдернула с кресла покрывало, сложила вчетверо, застелила комод. На покрывало постелили пеленки и уложили обнаженных детей.
— Осмотреть — очередной приказ лекарю. Тот поспешно бросился к детям.
— Все в порядке, госпожа, — доложил спустя минуту.
— Запеленать. Куда свивальник тащишь? Выкинуть немедля! Где там горе-мамаша потерялась?
— Я здесь — отрапортовала королева, все еще всхлипывающая, но уже умытая и почти успокоившаяся.
— Села на стул, живо! Ногу на скамеечку. Умница. Теперь взяла сына и приложила к груди.
— Но…
— Быстро, я сказала!
Елисабель икнула и выполнила приказ.
Едва крупный коричневый сосок попал в рот мальчишки, как он смолк. Зачмокал жадно, едва успевая сглатывать.
— Грудь пальцем придавливай. Чтобы нос мальчишке не перекрыла, — уже мягче сказала Саша. — Задохнуться может. Так, Генри, найди-ка удобное кресло с широкой подставкой под ноги. Величество, руки вымыть и сюда. Будете жене помогать детей кормить. Энгель, организуй Величеству удобное сиденье.
— А я-то зачем? — попытался было возмутиться король. Но тут же встал и пошел мыть руки. Потом так же молча сел рядом с женой, осторожно придерживая у второй ее груди сладко зачмокавшую дочь.
В королевском дворце наступила тишина.
Спустя недолгое время дети и их измученная мать дружно сопели. Мать в кровати, дети — в своих кроватках возле королевского ложа. Эд, успевший принять ванну, причесаться и заглотить кусок чего-то существенного, откинулся на спинку кресла в соседних покоях. Двери между супружескими опочивальнями были слегка приоткрыты.
Саша
— Леди Александра! Пст! Леди! Что вы сделали с моей женой?
Я обернулась, с удивлением рассматривая выглянувшего из-за угла Эдвина Х. Что это с ним? Вроде бы все прошло хорошо. Во всяком случае, королеву удалось убедить, что дети выживут, если она сама будет их кормить. Короля убедили, что именно так и должно быть, если он хочет, чтобы у его детей вовремя и без всяких проблем проснулась нужное направление дара.
О, как же Ее Величество сопротивлялась с утра. Топала ножками, порывалась позвать стражу, визжала и причитала, что теперь она станет толстой безобразной коровой с большой грудью. Что грудь от кормления обвиснет, что Его Величество будет недоволен….
Лекарь только разводил руками, давая мне понять, что сделать ничего не может. Это же королева, а не прачка или посудомойка.
В конце концов, мне это надоело.
Тут как раз и детей принесли. Мальчишка смотрел на мать ее глазами. То есть — такими же огромными, окруженными темными ресничками. Большие ушки уже топорщились, как у взрослого. Оказывается, уши у эльфов встают после первого полноценного кормления, но могут и прижиматься к голове.
Честно сказать, мне это напомнило нашего щенка овчарки. Папа привез мне защитника, когда мы остались с ним вдвоем. Так уж получилось — какое-то время мне приходилось быть дома одной. Ни бабушек, ни дедушек рядом не было. Оставаться на продленке в школе я тоже уже не могла. А одной до вечера сидеть в доме было откровенно страшно. Все чудились тени в темных углах, сквозняки, то и дело пробегающие по комнатам, шевелящиеся шторы…. Особенно жутко было осенними вечерами, когда в окна жалобно скреблись. Это старая береза то и дело шкрябала по стеклу длинными хлесткими ветвями. Чтобы я не боялась — папа принес щенка. Толстый и еще неуклюжий щен путался в своих лапках, скулил, искал у меня тепла. Мы забирались с ним в просторную котельную. Там топилась печь, горела большая лампа и не было за стеной деревьев…
Что-то меня не туда повело…
Так вот — уши эльфят вставали точно так же, как у моего Дождя….
— Я не буду их кормить! — верещала Елисабель, — Пусть ищут кормилицу! Всех принцев и принцесс выкармливают кормилицы! Королевы выше этого! Немедленно пригласите ко мне Его Величество!
— А нет его, — спокойно сказала я, пока королева набирала воздуха для нового вопля. — Его Величество вместе с моим супругом, Его Высочеством Энгельбертом отбыли по делам государственной важности.
— А? — захлебнулась воздухом Елисабель. — Как это — отбыл? И кто вы такая? При чем здесь принц Энгельберт?
— Я — жена Его Высочества Энгельберта, леди Александра — терпеливо повторила я. — Величество с Высочеством отбыли по делам. С ними вместе отбыл и лорд Генри, мой названный брат. Еще вопросы по существу будут?
— Стража! — взвизгнула Елисабель.
В двери заглянул дядюшка Джи. По каким-то соображениям он решил покараулить нас лично.
— Стража, убрать эту девку!
— Никак нельзя, Ваше Величество, — развел руками дядюшка. — Приказ Его Величества. Леди Александра сегодня находится рядом с вами и помогает управиться с наследниками.
Тут как раз и детей принесли. На удивление, малыши были абсолютно спокойны. С утра их искупали, переодели в чистые распашонки и завернули в чистые пеленки. Настала пора кормления.
