И теперь их матушка верещит, как порося. Видать, успела выспаться, позавтракать и решила попытаться еще раз спихнуть детей на нянек и кормилиц.
А мы тоже не сидели сложа руки. Вчера король не дождался, пока мы приведем себя в порядок — уснул, как сидел, в кресле.
Мы, полюбовавшись на спящего короля, разбрелись по покоям. Правда, предварительно отыскав во дворце дядюшку Джи. Он прибыл несколькими часами ранее, и уже успел взять под свою руку охрану дворца.
— Странные детки родились у наших Величеств, — развел руками дядюшка, когда мы принялись его расспрашивать о том, что происходит. — Главная нянька рассказывала, что в первый день дети грудь не брали вообще. Как будто были сыты. Потом, после представления их Ветрам, спали сутки. А вот потом начали орать. Во дворец привезли доверенных, давно присмотренных кормилиц. Не смотри так, Саша. У нас это весьма прибыльное занятие. Тем более, если предстоит стать кормилицей наследников королевской династии. Высшая аристократия, конечно, на такое не идет. Они и своих-то детей не кормят сами. Да и мало детей у аристократов. Один — два, редко трое. Кормилицами становятся, как правило, женщины среднего класса. И уж можешь мне поверить — отбирают их тщательно. Проверяют почище работников Тайной канцелярии. До третьего колена родословную изучают.
— Дядюшка, это ладно, — сказала я. — Что дальше было?
— А дальше начался кошмар. Детки начинали орать, едва к ним приближалась очередная претендентка. Замолкали ненадолго — пока их поили сладкой водой с травками для улучшения пищеварения. Потом рев начинался снова. Эдвин потребовал убрать кормилиц и попытаться накормить малышей молоком из рожка. Не получилось. Дети плевались, срыгивали проглоченное….
— А что ж мамаша? — выгнула бровь я. — Сидит вся в молоке, но детей на руки — ни-ни?
— Так не можно же! — развел руками дядюшка. — Королевы никогда сами детей не кормили. Фигуру блюли, а то вдруг в модное платье не поместятся. Мужа твоего тоже мать не кормила, и Эдвина. Да разве у вас не так?
— У нас не так, — задумчиво ответила я, пытаясь уложить в голове кое-какие мысли. — Нет, встречаются, конечно, и такие дамы. Но это, скорее, исключение, чем правило. А потом, у нас выпускают кучу всяких смесей. Если у матери по каким-то причинам нет молока, дитенка можно выкормить смесями. Там все сбалансировано. Микроэлементы, витамины — я точный состав не знаю. Потом еще и баночки со всякими прикормами выпускают. Правда, мои младшие брат с сестренкой магазинным не питались, мама Люба сама все готовила.
Тут я призадумалась. Что-то скреблось в памяти. Что-то про магическую составляющую материнского молока.
— Дядюшка, а ты ничего о магической привязке детей к матери не знаешь? — с надеждой спросила я.
Дядюшка удивленно посмотрел на меня.
— Если все дело в магии — тогда понятно, почему дети требовали мать. Прямая передача продукта потребителям — и дети развиваются в плане магическом. Может быть, сильнее становятся. Или резерв растет как сумасшедший. Или они прямо с первого дня летать умеют. То есть, левитировать. Не знаю, я в магии не сильна.
Дядюшка почесал бровь. Пожал плечами.
— Не знаю, детка, — сказал он растерянно. — Как-то ни разу об этом не задумывался. Магия — она же суть эльфов. Нас без нее не бывает. Дар от прародителей.
— Еще скажи, что вы его не развиваете!
— Развиваем, а как же. Каждый эльф — природный целитель. Каждый из нас владеет в той или иной степени магией земли. В аристократических родах свои направления магии. Огонь, вода, воздух…. В королевской семье, как правило, есть маги всех направлений, кроме, разве что, некромагии. Она тяжела для нас.
— Значит, надо заставить Белль кормить детей, — заключила я. — А она будет упираться. Мальчики, — обернулась я к мужу и Генри. — Завтра ваша задача — удержать короля как можно дальше от покоев королевы.
Мальчики переглянулись.
— Я все понимаю. — осторожно начал Генри. — Но как? Нет, Энгель может с ним поспорить, конечно. Наверное…. Но все-таки?
— Не знаю! Что — у вас совсем нет никаких важных дел, в которых заинтересован король? Или его даже маркиз не отвлечет? Мы его зря везли сюда?
— О, еще и маркиз! — хлопнул себя по голове Энгель. — Саша, а зачем тебе это нужно — чтобы мы удержали короля?
— Потому что мне, возможно, придется поступить жестко, — сердито сказала я, прокручивая в голове кое-какие неприятные сценки. — Чтобы у вашей королевы включились нужные лампочки в голове. Я, конечно, существо доброе, мягкое и чадолюбивое. Но бывают такие моменты, когда мне хочется удавить горе-мамаш. Особенно тех, которые ради сохранения фигуры детьми жертвует.
Не рассказывать же им, как мне было плохо без мамы, особенно первый год. И хоть меня не надо было уже кормить грудью — десять лет было мне — но как передать пустоту в сердце, которую некому заполнить? Как ложиться спать — и не получить ласковый поцелуй и пожелание спкокойной ночи? Как можно болеть, не ощущая ласковых рук, бережно подтыкающих одеяло и поправляющих подушку. Даже косички никто мне не заплетал так, как это делала мама. Нет, тетя Люба, ставшая женой папы, меня никогда не обижала. И доставалось нам с Гришкой всегда поровну. Но…. Маму заменить она не смогла….
— Ты уверена, что так нужно? — внимательно посмотрел на меня Энгель. — нам привычнее другие установки.
— Энгель, как ты думаешь, что важнее — фигура королевы или жизнь и здоровье детей? — спросила я. — Фигуру можно вернуть в прежнюю форму, если заняться не вышиванием и интригами, а физическими нагрузками. Да хотя бы и танцами. Кстати, в королевы может пройти любая пешка. У которой есть хоть какой-то ум.
Энгель долго смотрел на меня. Без улыбки. Смотрел так, словно пытался проникнуть в мой разум.
— Я тебя понял, Саша, — сказал он. — Эдвина я удержу — столько, сколько будет нужно. И постараюсь все ему объяснить….
Потому Энгель подпрыгнул раным-рано. Поцеловал меня в ухо и ускакал. Короля развлекать беседой с маркизом — уж не знаю, в чем этот маркиз провинился. Впрочем, я даже узнавать пока не собиралась.
А королята мелкие нуждались в присмотре. И с королевой как-то надо контакт налаживать.
Налаживаю. Сначала мягко и увещевательно. Кто б меня слушал! Потому я выгнала из покоев нянек, лекаря и прочих советчиков. Уложила королят на комод, с которого так и не убрали покрывало. Ребятишки смотрели на мир глазами оленят, и пока помалкивали.
— Так, Величество, — сказала решительно. — Решай: либо ты кормишь детей сама, и они растут так, как и положено детям. То есть, здоровыми, крепкими, сильными в плане магии, или я сейчас открою окно и выброшу их в сугроб. Этаж тут третий, до земли им лететь недолго, а под окнами снега почти нет. Результат предсказуем. Дети разбиваются, ты в отставку. Что тут у вас? Обитель для преступниц королевского рода? Или в башню на всю оставшуюся жизнь? Вот там и будешь блюсти свою фигуру. И грудь сохранять. Только кто на нее смотреть-то будет?
Елисабель смотрела на меня как на чудовище. Глазищи огромные, зеленущие, растерянные — еще бы! Ее устроенный мирок дал трещину. Какая-то девка пытается диктовать условия королеве!
— Ты! Ты не посмеешь! Ты!..
— Возможно, я и не посмею, — соглашаюсь я, тем не менее пододвигая к окну высокий круглый стол. — Я не изверг. Но ведь можно просто открыть окно, распеленать малышей и уложить их на стол голышом. Много ли им нужно? Часа хватит, чтобы простудить. Не думаю, что лекарь сумеет справиться с воспалением легких у таких малышей, еще и ослабленных. Они же не ели несколько дней. Откуда силенки на борьбу?
— Я тебе не позволю…. — отступает от меня королева. — Ты чудовище…. Тебя казнят!
— А знаешь — мне ведь и окно открывать не надо, — зловещим шепотом говорю я, нависая над ней. — Отпущу ненадолго свою стихию — и привет. Были дети — и нет детей. Так что?
Хорошая вещь — иллюзия. Краем глаза я вижу себя в большом зеркале, что стоит в противоположном углу комнаты. Сизые волосы вьются за моими плечами, лицо белее снега. Глаза черны. Ужас, короче.
