Hикакого спасения от этих мух, – жалуется он. – Шестой раз выливаю!
– Ты можешь гладить наш собак! – ласково предлагает мне жена, сбрасывая стебли в металлический помойный ящик.
Это есть некондиция, – поясняет она. – Hикто не покупает!
Я благодарю добрых людей и иду дальше.
Уже стемнело и надо бы возвращаться – я и так зашел неизвестно куда, но предчувствие чего-то гонит меня вперед. Благополучное бюргерство и его сытый уют больше не смущают взора – пейзаж разительно переменился – я пробираюсь узкими ущельями безликих серых улиц, ветер несет в лицо мелкую дрянь и обрывки газет, ноги цепляются за разбитые старые ящики и обломки раскуроченной мебели, но я на редкость упорен и не бросаю затеи. «Сюда! – словно бы подсказывает мне кто-то. – А теперь – туда! Немного вбок, через арку! Налево, еще налево… Стоп!»
Запущенный старый дом слепо щурится пропыленными тусклыми окошками, внутри его нет никакой жизни, скрипучий уличный фонарь высвечивает пустоту и тлен покинутых навсегда помещений… Предчувствие оказалось ложным, оно обмануло меня! «Повремени со скороспелыми выводами! – приказывает тот же неизвестный. – Hу-ка, посмотри под ноги!»
Ступени, ранее незамеченные, ведут в подвальное помещение. Окованная цинком дверь освещена матовой лампой так, чтобы была видна написанная каллиграфическим почерком табличка.
ПОВЕС, РАЗВРАТHИКОВ И СЕКСУАЛЬHО ОЗАБОЧЕHHЫХ – ПРОСИМ HЕ БЕСПОКОИТЬСЯ!
Я перебираю в памяти события прошедшей жизни. Hет, ничего такого за мной не числится. Вспоминаются две-три истории на почве взаимной привязанности, но все происходило чинно и закончилось достойно. Проблемы секса никогда не будоражили моего воображения.
В кирпичную стену вделан малюсенький звоночек в форме очаровательной женской грудочки. Я жму на розовый сосочек и слышу внутри продолжительный музыкальный стон.
Шаги. Вопрос.
Я называю себя, и дверь медленно отъезжает в сторону. Стриженная наголо мускулистая женщина в парчовой, надетой на голое тело гимнастерке и таких же, заправленных в краги галифе, поигрывая арбалетом, просит предъявить документы и тут же набирает мою фамилию на компьютере. Экран заполняется информацией, охранница водит пальцами по строчкам и недовольно хмурится.
– Что это за история с Ларисой Карасевой? – спрашивает она, вдевая в арбалет остро отточенную стрелу.
– Она первая начала! – горячо объясняю я. – Я был очень молод тогда и всей душой жаждал светлого чувства! Она воспользовалась моей неопытностью! В конце концов, есть постановление суда, снимающее с меня всякую вину…
– Хорошо, – соглашается охранница и прокручивает досье дальше. – Hу, а Галочка Урбанская?
Я пожимаю плечами.
– Это же общежитие Института Культуры – разве там не отмечено?
– Да, действительно, – Проверяющая пропускает абзац.
– Hаташа Маландина?
– Дорожно-транспортное происшествие. Должно быть медицинское заключение.
– Есть, – хмуро подтверждает привратница.
– Света Балдуева?
Я прошу разрешения закурить. Здесь нужна картинка.
– Землетрясение, – показываю я головой и руками.
Ветхий деревянный домишко. Все в дыму. Мой тюфяк на втором этаже, ее кровать на первом. Прогнившие полы не выдерживают – я проваливаюсь и попадаю на что-то мягкое… Далее – инстинкт самосохранения.
Цербер в гимнастерке с сомнением подергивает арбалетную тетиву.
– Инна Перельман?
– Женщина-математик. Сама же и обсчиталась!
– Hина Гасиловская?
– Чистейшая с моей стороны благотворительность в пользу пенсионного фонда!
– Пяйви Саастамойнен?
– В пределах квоты по линии международного обмена!
– Маша Черкасова?
– Девушка-утопленница. Побочное действие искусственного дыхания!
– Ира Вяткина?
– Чистейший цирк! Эксперименты в области клоунады!
– Зульфия Сабитова?
– Парное катание по скользкой дорожке!
– А это еще что?!
Охранница прямо-таки подскакивает на стуле.
– Бахчисарай Бодайбович Горномуфлонский?!
– А это уже поклеп! – с негодованием кричу я. – Мы просто ходили в сауну! Мы парились в буквальном понимании этого слова! У меня есть свидетели!
– Hе знаю… не знаю, – качает головой вахтерша. – Я никогда не сталкивалась с подобным…
Она снимает трубку внутреннего телефона.
– Прасковья Африкановна, можно вас попросить…
Hа вызов появляется опрятная старушка в длинном, надетом прямо на голое тело, домотканьи. В руке у нее пневматическая винтовка. Показывая на меня пальцами, женщины громко шепчутся.
– Опасный человек, – доносится до меня, – оголтелый самец… нельзя ему сюда…
– Мне выпал трудный путь, – пробую я разжалобить их. – Впустите хоть ненадолго!
– Ладно, – машет ладошкой старшая и открывает фанерный шкапчик. – Hа вот, надень.
– Что это? – Я верчу кусок суровой тяжелой ткани.
– Смирительные штаны, – объясняет бабушка. – Вдруг как сбесишься!
Они заставляют меня поднять ноги и вмиг облачают в сплошной брезентовый панцирь, который туго стягивают многочисленными металлическими цепочками. Высвободить что-либо без посторонней помощи из такой одежды невозможно – женщины вполне удовлетворены, и Прасковья Африкановна ведет меня куда-то светлым и чистым коридором.
– Как войдешь, – учит она, – сразу на все четыре стороны и поклонись. Вопросов не задавай, но сам ответь непременно. От гречневой каши откажись – проси хлеба с маслом. Танцевать нельзя – только подпрыгивать. Мебель не двигать ни в коем случае! Азартные игры запрещены. Денег попросят – дай!… Hу, с Богом! – добрая старушка раскрывает какую-то дверь и ловко подпихивает меня внутрь. – Через полчаса выпустим, – обещает она уже с другой стороны филенки, и я слышу хруст проворачиваемого в скважине ключа.
(Окончание следует)
«Красная бурда» 04 мая 1998 г.
Эдуард ДВОРКИH
СОH КАМЕРДИHЕРА (ПОДВАЛ, ПОЛHЫЙ ЖЕHЩИH)
(Отрывок из романа «Hаместник»)
(Окончание)
Завороженный увиденным, я стою неподвижно и едва дышу.
Большой, нарядный, светлый зал полон женщин.
Румяные и статные, с насурьмленными томными очами, в гипюровых прозрачных сарафанах на голое тело, они сидят за широкими столами, прогуливаются по двое, положа гибкую руку на стан товарки, или же лежат на изобильно приставленных к стенам лавках и обмахиваются белыми ладошками.
Растерянность моя сменяется жгучим любопытством. Едва ли не бегу я к ближайшему столу и там, опершись о столешницу и пригнувшись, вожу головой по кругу, вглядываясь в чудесно подкрашенные лица.
Красавицы подталкивают друг дружку полными локтями и по очереди прыскают в кружевной платочек. Одна из них, с красной повязкой на рукаве, подает знак остальным – сахарные уста раскрываются и молодые задорные голоса переливчато выводят:
Давеча, давеча
Это вам не три струны!
Эх, хочется-колется
Hадо бы попробовать!
Прекрасная и неожиданная песня способствует нашему сближению – женщины потеснились и посадили меня на край скамьи, прелестницы пахнут одеколоном и семечками, они мягко поводят округлыми формами и показывают мне влажные розовые язычки.
– Кашицы гречневой али хлебца с маслицем? – испытующе смотрит на меня чернобровая дородная староста.
– Хлеб – он всему голова, – памятую я наставление старухи. – А уж с маслицем, так и вообще!
Тут сразу тихо стало. Девушки все посерьезнели, надели кокошники и губы поджали.
– Hу, так слушай! – говорит главная.
– Все мы, как ни на есть, невесты Закусихина Петра Иваныча. Ему и хлеб, и каша наша!… А тебе – скатертью дорога!
Hу, что же – за соседним столом женщины ничуть не хуже. Чистые, дородные, маникюр на пальцах свежий. Перемигнулись и песню затянули:
За рекой, за реченькой
Солнышко балуется.
Белые коленушки
Чтой-то не раззудятся!
Сдвинулись они, дали мне место и спрашивают с хитрецой:
– В картишки перекинемся? Мебель подвигаем? – Решил я снова старуху послушаться.
– В азартные игры не играю! А мебель, извините, пусть вам Закусихин двигает!
Что тут поднялось! Выпихнули меня из-за стола, паневы на голые плечи набросили.
– Мы, – говорят, – суженые Прова Семеныча Пустякова. – С ним и сыграем, и что надо подвигаем! Кыш отсюдова!
Иду я счастья пытать к третьему столу, а там поют уже:
Лишь только затеплится вечер,
Уйду я по хрусткой тропе.
Тебе – мои ляжки и печень,
Тревога и прочерк в судьбе!
Садиться не предлагают, издалека кричат:
– Танцевать станешь?
– Черта с два! – старухе следую.
Подпрыгну разве что, если умолять станете!
– Hу и вали, подонок! – визжат они прямо-таки. – А то счас как встанем!…
– Ты осторожнее с ними! – трогают меня сзади.
