— Но ведь перевал считается непроходимым!
— Ущелье Хрюкающей Погибели тоже считается непроходимым! И не без основания!.. Всё, слушайте третью загадку: как без окон, без дверей полна горница людей? — Свинке обиженно хрюкнул, от души приложил копытом многострадальную скалу и отвернулся. А мы, как по команде, посмотрели на бабку Штефу.
— Ой, и шо вы все вг'емя шо-то хотите от стаг'ой лепг'ехунши? — возмутилась она. — Меня папочка с мамочкой назвали Штефа, а не ог'акул Итаг' Тасс.
— Пожалуйста! — жалобно протянул Римбольд. — Ну, хочешь… хочешь, Бон перед тобой на колени встанет?
— И встану! — покорно кивнул игрок. — Могу даже лечь, от меня не убудет.
— Подумать малость от тебя не убудет! — отрезала бабка, вставая. — Ладно, засиделась я шо-то с вами…
— Вы куда?!
— По делам.
— А отгадка?!
— Так я же вам сказала, спг'осите вон того кг'асавчика.
— А как же еще один должок? — вытащил последний козырь я. Гнусно, конечно, припирать бабку к стенке, воспользовавшись ее минутным откровением, но другого выхода я просто не видел.
— А ведь и вег'но! Нехог'ошо получается. Значит, так! Когда окажетесь по ту стог'ону пг'охода, пег'во-напег'во г'азыщите волхва по имени Дг'узь. Запомнили? Дг'узь!
С этим словами Штефа зевнула… и исчезла.
Мы не принялись биться головами о камни лишь по одной причине: Хрюшиан объявил о том, что время, отпущенное нам на раздумья, истекло.
— Давай, Бон! — непререкаемым тоном произнесла Глори.
— Но у меня только один вариант. И он наверняка неправильный! — простонал парень, заламывая руки.
— Значит, у тебя на целый вариант больше, чем у нас всех!
— Слушайте, так не честно! — возмутился свинкс. — Считаю до трех и, если не получу конкретного ответа, приступаю к трапезе. Один… два…
— Огурец!!!
Так часто и обильно, как в этот день, я еще в жизни не потел.
— Я, конечно, мог бы сказать, что правильная отгадка — тюрьма для особо опасных преступников-магов на архипелаге Гул-Агх, — медленно начал страж Ущелья, — и попробовали бы вы что-нибудь на это возразить. Но вся беда в том, что свинксы по своей природе не способны на ложь. На этот раз я действительно имел в виду огурец. Вы победили, а я свободен! Свободен! Счастливо оставаться!
Он оглушительно всхркжнул, расправил свои исполинские крылья, пробежал несколько десятков метров и тяжело взмыл в воздух.
В которой мы подтверждаем теорию Безумной Лори, а также узнаем, к чему может привести потирание старой медной лампы, похожей на ночную вазу
Как оказалось, туша свинкса загораживала весьма широкий туннель, выдолбленный неизвестным мастером прямо в скале. Впрочем, нет. Не выдолбленный. Вырезанный. По крайней мере, так заявил Римбольд. Причем столь ровный и изящный, будто был вырезан разогретым ножом в головке сыра. Лично мне он сразу напомнил тот грот, сквозь который мы в свое время попали в замок Верховного Лесничего Спящих Дубрав. Вот только красной светящейся породы, богатой эйлонами, тут, разумеется, не было. Ну да мы сюда не за сокровищами сунулись!
Не дожидаясь, пока свинкс передумает и прилетит обратно либо вновь возникнет бабка Штефа верхом на Большом Волосатом Ы с котелком гог'ского кулеша в зубах, мы вооружились факелами и двинули вперед: медленно, осторожно, переговариваясь вполголоса и держа оружие наготове. Но проходил час за часом, а вокруг ничего не менялось. Никто на нас не нападал, никаких посторонних звуков не слышалось, подозрительных запахов не обонялось, и даже сам туннель не расходился несколькими рукавами, намекая На возможность хоть чуточку поплутать. Нет, мы ехали по прямому как стрела коридору, да еще по двое в ряд и выпрямившись в полный рост. Часа через четыре решено было сделать привал и перекусить, что и было воплощено в жизнь также без каких-либо проблем. Восстановив силы, мы вновь тронулись в путь, и еще часа через два я ощутил на лице струю свежего воздуха.
Из туннеля мы выбрались, когда уже совсем стемнело. Закинув голову, я любовался ночным небом, усыпанным сотнями ярких звездных огоньков… пока до меня не дошло, что я не вижу НИ ОДНОГО знакомого созвездия!
Привлеченные моим криком, друзья тоже стали озирать небосклон. И с тем же результатом.
— Ничего себе! — помотал головой Бон. — Это что же получается, мы находимся на другом континенте?
— Все может быть, — пожал плечами я, доставая компас. — Ну-ка посветите мне кто-нибудь!
Да-а, час от часу не легче! Стрелка компаса уверенно показывала на юго-запад. А мы все последние дни двигались строго на северо-восток. Поломался, что ли?
Походив немного, я удостоверился, что стрелка прибора исправно отклоняется при моих поворотах в разные стороны.
— Бред какой-то! — пожаловался я Глори, которая сидела в стороне на камне, наморщив лоб.
— Угу, — машинально откликнулась моя жена, совершенно уйдя в размышления.
Прекрасно зная, что сейчас ее тормошить бесполезно, я вернулся к Бону и Римбольду, и мы занялись устройством лагеря.
— Есть!
Голос Глори прозвучал так неожиданно, что гном подскочил, просыпав крупу, а Ветерок, втихаря засунувший морду в раскрытый мешок с продуктами, отскочил метра на три назад.
— Сэд, бери компас, факел и пошли! — скомандовала моя принцесса.
— Куда?
— Обратно в туннель! Пошли, пошли. Если я права, то сейчас ты все поймешь. — Отойдя шагов на пятьдесят, жена приказала: — Доставай компас и повернись лицом к выходу.
Я подчинился и едва сдержал возглас удивления: стрелка уверенно показывала на северо-восток.
— Так я и думала, — удовлетворенно кивнула Глори. — Пошли назад.
— Ты мне все-таки объясни…
— Чуть позже. Компас покуда не убирай. Дойдя до выхода, уже освещенного нашим костром, я получил новый приказ:
— Теперь дай мне компас, выйди наружу и смотри внимательно.
Чудеса! Как только я вышел и изобразил на лице максимальную степень концентрации, Глори, все еще оставаясь в туннеле, стала медленно вытягивать руку с компасом вперед. И в тот самый миг, когда ее ладонь оказалась снаружи, стрелка прибора описала полный круг и задрожала в районе юго-запада.
— Эй, вы чем там занимаетесь? — поинтересовался Бон.
— Проверяем на практике теорию Безумной Лори, — откликнулась Глори.
— Это той, что ли, которой Буйль с Магиоттом послали видение о мире в форме чемодана? — ехидно вопросил, подходя, игрок.
Буйль и Магиотт — это два наших склочных бога. Они близнецы, но если Буйль покровительствует ученым, то Магиотт — магам, и на этой почве они находятся друг с другом в перманентном раздрае, а вместе с ними — и все их последователи. Безумная Лори же — совершенно одиозная фигура. Эта дама объявила, что наука и магия нисколько не противоречат друг другу, а напротив, идут рука об руку, и познать мир во всей его полноте можно лишь будучи магом и ученым одновременно. Являясь единственной наследницей непристойно богатого купца, всю первую половину своей жизни Лори прилежно училась всем возможным наукам во всех возможных университетах мира, а полученными дипломами оклеивала стены в своей комнате. К сорока годам и стены, и университеты закончились. Тогда Лори поплевала на ладони и взялась за магию, еще через сорок лет став младшим магистром всех основных магических школ, включая даже столь экзотические, как педагогическая, феминистическая и бюрократическая. Разумеется, Буйль и Магиотт не смогли оставить без внимания столь уникального человека: ложась спать в свой восемьдесят первый день рождения, Лори получила во сне всеобъемлющее знание о сущности мира. К сожалению, несовершенный человеческий мозг оказался неподготовленным к восприятию и переработке такого гигантского объема информации. Утром исследовательница проснулась совершенно безумной и до самой своей смерти повторяла, глупо хихикая: «Мир имеет форму чемодана! Хи-хи-хи! Наш мир имеет форму чемодана!» Ах да! Еще постоянно рисовала вышеупомянутый чемодан во всех возможных ракурсах на гигантских холстах. Маслом…
— Именно, — кивнула Глори.
— А что там проверять? Она же безумная! Нет уж, теория магистра Прэтта Тэчетта по поводу черепахи, слонопотамов и всего остального мне нравится куда больше.
— Тем не менее она ошибочна, а Безумная Лори, абсолютно права!
Выдав эту сакраментальную фразу и полюбовавшись на отвисшую челюсть парня, Глори задумчиво произнесла:
— Мне вот только интересно, что такое этот самый Чемодан и для чего он нужен?..
Как бы там ни было, но утро вечера мудренее, посему мы поужинали и улеглись на боковую, предварительно условившись об очередности стражи. Римбольд, разумеется, громогласно возмущался по поводу последнего, ссылаясь на чуткий слух наших драконозавров и относительную защищенность стоянки с трех сторон, но один голос всяко меньше трех. В конце концов, если тут даже созвездия и стороны света перепутаны, то ожидать можно всего, чего угодно.
