— Ты забронировала домик? А меня спросить?
— Так я вот и спрашиваю. — пожимает плечами Натсуми: — у нас есть шанс. А потом ты сможешь использовать меня и Шизуку в качестве своих рабынь…
— Как я захочу, да. Я уже слышал эти сказки. С какого перепугу ты Шизукой распоряжаешься, и… с чего ты взяла что я захочу…
— Потому что и тебе и ей это нужно. Как долго ты продержишься вот так? — задает вопрос Натсуми: — я может не самая умная или проницательная девушка на свете, но что ты на месте не усидишь и вляпаешься — это невооруженным взглядом видно. Лучше уж так… подконтрольно. Место отличное, посторонним входа нет, ни полиции, ни якудзы не будет, а если помрет Зрячий на курорте, то туда ему и дорога… если все сделать аккуратно и не оставлять после себя горы трупов как в прошлый раз…
— Ты же понимаешь, что если я попадусь, то это поставит крест и на жизни всех девочек из клуба. И вообще всех, кто близко был. Клеймо на всю жизнь. Соратники и соратницы Мясника из Сейтеки.
— О, так ты читал, какое имя тебе дали в прессе? Мясник из Сейтеки. Любовный Зверь. Какие… сильные прозвища. Любая девушка должна вздрогнуть от этих имен и может даже слегка намокнуть… любая, но не я. Я-то знаю, что эти прозвища не отражают твою суть. И… твоя подружка тоже про это знает, puddin'.
— К черту твои экивоки, Натсуми. У меня нет желания играть во все эти «я знаю, что ты знаешь». Это слишком рискованно. Даже если у меня получится, то что из этого выйдет? Предположим, что вот я вошел и вышел, никаких следов не оставил и мы все довольные и счастливые уехали домой. А на курорте в домике класса люкс находят Зрячего с мозгами наружу… и что, это никак не свяжут с Резней в Сейтеки? Еще как свяжут. И вот тут сразу возникнет вопросик из разряда логики для младшеклассников и дебилов — что общего между этими двумя ситуациями? Между Резней в Сейтеки и смертью Зрячего на курорте? А общего там — мы. Мы были и там, и тут. И я говорю не только про себя! Ты тоже была и там, и тут. Да, я буду все отрицать, даже если мне срок дадут, но ты! У тебя только жизнь началась, а ты на нары торопишься! И ради чего? Зрячий все равно умрет, рано или поздно, у него уже жизнь не сахар, может и удастся полиции на него какое-нибудь преступление повесить, на худой конец уклонение от налогов, как на Карлеоне… — перевожу дыхание я. Вижу, что Натсуми открывает рот и поднимаю руку, не давая ей сказать.
— Знаешь кто такая Макото Сираи? Нет? Она, кстати — кохай твоего папы. Очень умная и очень целеустремленная женщина. Она одна целого дивизиона сыщиков стоит, и я сейчас у нее под прицелом. Уж она-то все воедино свяжет, особенно сейчас, когда за мной наблюдение установлено. Устранить Зрячего сейчас, когда и она и старый придурок Таро за моим плечом стоят — это… это безумие.
— Или высший пилотаж? — поднимает бровь Натсуми: — как раз сейчас они все ждут от тебя что ты на дно ляжешь и хвост прижмешь… как раз сейчас от тебя никто ничего не ожидает. Даже внешка у тебя ленивая, ты ее видишь, я ее вижу. Внешка такого рода — она не для того, чтобы всерьез поймать тебя на чем-то, она скорее из разряда психологического давления, дескать мы тебя видим. Любой нормальный человек на твоем месте начинает нервничать, суетиться и вести себя предельно осторожно… и все ожидают от тебя именно такого.
— Я вижу твои трюки насквозь — отвечаю я: — ты пытаешься сыграть на моем самолюбии и желании принять вызов. Пытаешься поднять ставки и втащить меня в адреналиновую гонку со смертью.
— Конечно ты видишь мои трюки насквозь — пожимает плечами Натсуми: — но от этого они не перестают быть действенными, нэ? Тебе все равно скучновато… а тут такое поле для веселья. Ну давай, давай мы просто подумаем… пусть это будет теоретические измышления, пусть это будет планирование… не обязательно воплощать план в жизнь, просто подумаем. Развлечёмся…
— Это так не работает — ворчу я: — чтобы просто подумать на эту тему мне нужен план этого курорта с чертежами всех домиков, карта крупного масштаба, спутниковые снимки местности, нужно знать где именно остановился Зрячий, сколько с ним людей, есть ли у них оружие… вернее — какое у них с собой оружие, список персонала курорта, график работы и…
— И… — Натсуми встает с кресла, открывает какой-то чемодан и извлекает оттуда бумаги: — вот схема на местности, тут чертежи строений и список персонала. Вот тут файлы по сопровождающим лицам из Высшей Истины… здесь комплекс из пяти домиков, в центральном и остановился сам Зрячий, он практически не выходит оттуда.
— Ну ты даешь… — говорю я, озирая кучу бумаг и фотографий: — ты и правда сделала всю домашку, а?
— Недаром я отличница. Давай подумаем, а? — умоляюще складывает руки перед собой Натсуми: — просто подумаем, что тут может быть худого?
— Скажи, чего ты к этому Зрячему прицепилась? — спрашиваю я: — Шизука… ты же видишь, что с ней все в порядке. Да, это дело твоего отца, из-за которого его карьера была сломана, но все изменилось. Департамент в Токио воспринял все серьезно и вполне вероятно, что твоего отца восстановят. Жить прошлым, действовать из мести… не лучше ли махнуть рукой и подождать пока река не пронесет мимо труп твоего врага? Время работает на тебя, На-чан.
— Я согласна с твоей аргументацией, Кента-кун — говорит Натсуми и качает головой: — вот только всей информации у тебя нет. На этом курорте пять домиков заняты Зрячим и его охраной. Но есть и стандартные домики, вроде того, что мне удалось зарезервировать. И в стандартных домиках расположился коллектив детского ансамбля песни и танцев «Дети Истины», состоящий из детей новых членов Общества. И я не ханжа и могу принять даже факт сексуального растления детей… в конце концов в некоторых странах девочек выдают замуж в восемь лет… не это страшно. Страшно то, что как сейчас выяснилось — многие девочки из этого коллектива пропадают без вести. И в последнее время это происходит все чаще.
— Ты хочешь сказать…
— Если бы этот ансамбль «Детей Истины» был бы просто гаремом малолетних девочек, которых за собой таскает Зрячий — я бы ничего и не сказала. Вон, Ши-тян у нас оправилась и… живет. Правда мозг ты ей знатно вывернул, в нимфоманку превратил, но живет и счастлива. Я не такая, чтобы осуждать извращенцев… у меня своих тараканов хватает. И возраст согласия у нас с тринадцати лет… пусть в ансамбле и помладше есть девочки. Нет, не в этом дело.
— У тебя есть доказательства?
— Доказательств нет. Биг дэйта. Но я совершенно уверена в том, что с того момента как Шизука вырвалась из лап Общества, сексуальные практики Зрячего стали намного жестче. И имеют тенденцию заканчиваться смертью девочек из ансамбля. Ты знаешь, как он называл нашу Ши-тян?
— Как? — спрашиваю я, чувствуя, что неумолимый рок стискивает меня в своих пальцах. Вот сейчас Натсуми произнесет слово и пути назад не будет.
— Жюстина — звучит имя и наступает тишина. Жюстина? О нет, это не просто имя… далеко не просто. Жюстина — это жертва, это постепенная и неумолимая градация от обычной похоти до удовлетворения своих животных инстинктов худшими способами и методами. Жюстина — это и «деревянный мул» и «пирамида Каина», это и раскаленные металлические щипцы и иглы под ногти, это «железная дева» и в конце концов — мучительная агония, которой наслаждаются просто потому что могут. И если Зрячий называл Шизуку — Жюстиной и уже тогда наслаждался ее болью… это значит только одно — что с тех пор его желания только увеличивались в размерах. Какова конечная цель маркиза де Сада, которую он желал достичь в своем путешествии вниз по морали? Конечно — власть над жизнью и смертью своих партнеров.
— Дай-ка мне эту карту — говорю я, придвигая к себе бумаги: — и кофе еще завари. Думать будем.
Глава 16
Глава 16
Конечно же нет. Никакой речи о «а давайте укокошим еще и главу секты, приблизительное количество членов которой стремится к миллиону» и быть не может. Причин более чем достаточно, во-первых, я не уверен, что такой вот финт ушами исполним в принципе. Ладно это к нам в город они приехали и вляпались ногами в жир сразу же, попав в сектор обстрела Кексика, которая как выяснилось — обожает все большое и огнестрельное. А тут — глава секты, уж его-то охраняют как положено, жемчужина глаза и сердца. И охраняют не абы кто, уж из сотен тысяч своих последователей нетрудно подобрать хороших специалистов по безопасности… тем более что сам Зрячий — слеп как крот, ему нет необходимости свет включать… и даже из помещения выходить. В таких вот случаях самым надежным способом является либо инфильтрация внутрь с последующим очень и очень тяжелым выходом… а иногда и без него. То есть исполнитель получается одноразовый, как, например со взрывчаткой в кроссовках — бум и ни цели ни исполнителя. На такое я пойти не могу, потому как исполнитель мне дорог по сентиментальным соображениям, у меня нет толпы одноразовых фанатиков-исполнителей готовых пожертвовать собой, у меня есть только я и… ну и Шизука, наверное. Шизуку я люблю, а себя и подавно и жертвовать никем не собираюсь. Так что, раскинув мозгами над картой, схемами и прочими документами — я вежливо отказался следовать по пути, столь заботливо прочерченному Натсуми-тян. А то я так скоро ее персональным ассасином стану, вот не понравится ей кто и… «Кента, пожалуйста, убей-ка его и всю его семью, а я тебе за это… ну что-нибудь придумаем…». Вот уж не подозревал в ней столь зрелую манипуляторшу… хотя кого я обманываю. Как говаривал Станислав Ежи Лец — некрасиво подозревать, когда вполне уверен. Вот и тут — всегда я знал что Натсуми у нас манипулятор, которая интересы окружающих не в грош не ставит. И если раньше ей это с рук сходило, потому что «девочка же умирает», то сейчас… все мы умрем…
