сбитием черепа не последовало, и все четыре зубастых снаряда третьей партии, азартно щелкая челюстями, невредимыми продолжили нацеленный на меня полет.
Осознав, что, стоя на месте, отбиться от бесконечно, по ходу, воспроизводимых противником летучих черепов у меня точно не получится, я отчаянно завопил «Ура!» и ломонулся во встречную самоубийственную атаку. Брошенный наперехват черепам топор тут же вдребезги разнес один из четверки зубастых снарядов, но в следующую секунду уцелевшие три вонзились широкими челюстями мне в спину, плечо и голову. Скрипя зубами от лютой боли в прокушенном кожном покрове, на сей раз я не рискнул сбивать обухом топора костяных паразитов, потому как клещами впившиеся в тело черепа теперь могли лишь высасывали из ран кровь, сбитые же с тела топором, они стопудово вырвут еще до кучи по куску плоти, нанеся мне этим дополнительный физический урон, помимо оттока крови, которая из огромных рваных ран потом ручьями станет вытекала еще интенсивней, чем при текущем стабильном отсосе присосавшимися паразитами.
Но материализовавшийся в правой руке топор без дела, разумеется, все равно не простаивал. На бегу я продолжил метать его по следующим партиям черепов, которых за время моего отчаянного забега до противников успело сорваться с наверший их посохов еще трижды. Всего за время забега я успел сбить еще лишь два зубастых снаряда, потому к балахонщикам добрался, будучи уже буквально облепленным черепами-паразитами, и натурально пошатываясь от внушительной кровопотери.
К счастью, в качестве бойцов ближнего боя великаны в балахонах оказались посредственными противниками. Уворачиваться от неуклюжих размашистых ударов их посохов я запросто смог даже в нынешнем плачевном состоянии. А первый же мой до миллиметра отточенный удар снизу вверх из четвертой стойки Изумрудного берса разворотил тело левого балахонщика от промежности до макушки, и грозный только что великан тут же осыпался на пол ворохом перемолотых костей и тряпья.
А через мгновенье перед моими глазами ожидаемо загорелась строка победного уведомления:
Внимание! За убийство стража-лича вам единовременно зачисляется 38254 единицы живы.
Так я узнал, что: во-первых, этими моими загадочными противниками в непроницаемых балахонах являются колдуны нежити — личи, и, во-вторых, черепа-кровососы, выпущенные посохом поверженного ублюдка, бесследно развеиваются сразу же после гибели лича-создателя.
Завалив еще через несколько секунд аналогичным приемом второго стража-лича, я полностью избавился от остатков облепивших меня костяных кровососов и без сил повалился на восхитительно холодные плиты каменного пола.
У красотки Гуй Чи, по-прежнему сидящей с закрытыми глазами в одиночестве за затянутым изумрудным туманом огромным столом переговорной, в кармане плаща пискнул экран. Мгновенно очнувшаяся от транса девушка вытащила гаджет и мазнула пальцем по одинокому значку доставленного сообщения. В открывшейся тут же панели диалога прочла столбик убористого текста следующего содержания:
«Любимая, как там наш герой, справляется? Мне не пора еще выходить на авансцену? А то все текущие дела свои я уже разгреб, и готов повеселиться.»
«Нет, рано! Не все пока там идет гладко у него, но мальчик старается. Наберись терпения, дорогой, остались уже немного.» — Набила девушка в ответ и отправила собеседнику.
Обратной связи ей тоже пришлось ждать не долго:
«Как скажешь, любимая. В любом случае, мы в накладе не останемся. Ладно, маякни мне, когда придет время. Жду!»
«Конечно, дорогой!» — отстучала в ответку баронесса и спрятала экран обратно в секретный карман плаща.
Девушка собралась было погрузиться обратно в транс, но ее гдруг заставил снова открыть глаза раздавшийся со столешницы звонкий девчачий голосок:
— Так не честно!
— Непа, не суй свой крошечный носик в дела игроков, — фыкнула баронесса, покосившись на малолетнюю девчушку, с грозным видом подбоченившуюся и взирающую на нее из сполохов пламени.
— Я, когда попаду к деду, то все-все ему расскажу! — упрямо топнула ножкой по столешнице малявка.
— Ой, а то твой дед не в курсе, — закатила глаза Гуй Чи. — Просто, в отличии от тебя, он хочет скорейшего воссоединения всей вашей семьи…
— Я тоже этого хочу! — в параллель выкрикнула девочка.
— …Потому и предпочитает не вмешиваться в интриги игроков, — ровно закончила баронесса, никак не среагировав выкрик крошечного духа системного предмета.
— Но… но… но… — растерянно забормотала девочка.
— Все, не отвлекай меня больше, — распорядилась баронесса и, закрыв глаза, продолжила в трансе следить за приключениями нанятого героя.
Таймер обратного отсчета продолжал неумолимо отчитывать секунды. А я лежал, тупо пялился расфокусированным взором на эти убывающие цифры и никак не мог заставить себя подняться с восхитительно холодной каменной плиты. Полчаса на таймере сменилось двадцатью девятью минутами, потом двадцатью восемью… А я все лежал в медленно растекающейся по полу кровавой луже и, не в силах даже шевельнуться, обреченно смотрел на безнадежно ускользающие мгновенья…
Если б не продвинутая регенерация игрока восьмого уровня, я б наверняка там тупо и сдох на каменном полу, от фатальной кровопотери. Но благодаря наличию в Запасе более чем достаточного количества живы, пробудившаяся регенерация таки смогла достаточно быстро затянуть болячками многочисленные раны, и я не испустил дух, без сил валяясь на полу.
Увы, для полного исцеления необходимо было добраться до хранилища. В немилосердной реальности же и та малость, что в экстренном порядке сотворила с израненным телом регенерация, вытянула из организма все соки и энергетические ресурсы. Скрутивший же вдруг на двадцать четвертой минуте обратного отсчета судорогой желудок приступ лютого голода вкупе с лавиной навалившимся сушняком зверской жажды напрочь заглушили ноющую боль по всему телу от многочисленных ушибов и ран.
Сильнейшие голод и жажда в итоге оказались тем единственным мотиватором, что вынудили-таки вымотанное до предела тело кое-как с грехом пополам по стеночке подняться снова на ноги и начать карабкаться вверх по отвоеванным у стражей-личей ступеням. Ведь по карте там, на четвертом этаже (примерно в центральной его части), находился последний скрытый алтарь, находка и очищение которого откроют для меня доступ к хранилищу, где заботливый Псих стопудово на раз-два утолит все терзающие изможденное тело хотелки.
На ступенях за мной оставались кровавые следы от заменяющей обувь тряпичной обмотки, насквозь промокшей в крови за время безвольной лежки. Но на подобную мелочь я уже не обращал внимания, сосредоточившись лишь на том, чтоб удержаться на дрожащих ногах, не оступиться на очередном шаге и не загреметь обратно вниз по пройденным ступеням. Скрюченные, как когти, пальцы отчаянно цеплялись за полировку гранитной стены по соседству, и я шипел глухие проклятья себе под нос в адрес строителя этого здания, не догадавшегося соорудить по краям крутых ступенек хоть каких-нибудь плохеньких перил.
Когда на верху замаячил выход в зал четвертого этажа, я друг за дружкой подряд
