Утомлённый казак, не выдержав, сгрёб её за руку и безапелляционно потащил на выход, качающийся Миллавеллор семенил следом. Через несколько секунд из коридора протяжно донеслось:
— Довольно насилия, жестокосердный Иван Кочуев! А если я один раз ошиблась и оно медленно плавится, чтобы заискрить уже через пять минут… Не тащите меня, вам неинтересно посмотреть, как оно бумкнет?! Вдруг, не очень громко… а я старалась!
На самом деле они успели добежать до лестницы наверх, когда «бумкнуло» в первый раз. Действительно негромко, предупреждающе… А вот когда наши выбрались во внутренний двор, лоб в лоб влетев в толпу задёрганных клиров, спешно разбирающих свеженькие развалины, взрыв раздался вторично, чуть громче, но как-то значимей. Земля волнообразно вздрогнула, как-то судорожно сжалась и даже кое-где просела…
— Преступники и воры! — Над дымными останками стены и почерневшим остовом летательного аппарата грозно встала говорливая девушка из кассы. — Вы обманом проникли в наш Дом, вы разрушили его, вы украли наш…
— Будет брехать-то, — чисто по-шолоховски отмахнулся молодой казак. — Нам чужого не надо, а если меч взяли, так не ваш он, а эльфийской ковки будет. Хозяевам и возвернём, в начищенности и сохранности!
— Ваня-я, вы таки говорите, как настоящий станичник времён Первой мировой… Где вы такого начитали?
— Вы ответите за это… вы за всё… — Девушка едва не сорвалась на визг, но, прежде чем она отдала хоть одно приказание, бравый подъесаул, танцуя, взлетел вверх по кирпичикам, став рядом с ней лицом к лицу. Их взгляды встретились, с кинжальным скрежетом высекая искры!
— Кажется, он заигрывается… — побелевшими губами прошептала Рахиль. — Миллавеллор, что вы весь стоите, этот усатый командарм сейчас совершит прямое убийство беззащитной дуры казачьей шашкой! А остальные потоптаются…
— Он победит её иначе, — всё ещё покачиваясь, глубокомысленно сообщил эльф.
Возмущённая такой беспечностью, израильтянка схватила его за грудки с явным намерением вытрясти душу, и в этот момент…
— А ты, красавица, здесь вроде начальства будешь? — неожиданно нежно мурлыкнул казак, при всех обнимая девицу за талию.
— Нет… да! Но… главы совета отсутствуют, и… я — дежурная по Дому, и вот…
— Тогда уводи своих, не ровён час, и впрямь рванёт по всей серьёзности. А за нами не ходи, ладно?
— Я не… — попыталась выкрутиться девушка, но Иван, не тратя слов, пресёк её порыв крепким поцелуем прямо в губы! Рахиль выпустила эльфа, протёрла изумлённые глаза, вернула на место собственную челюсть и села, где стояла.
Впоследствии она утверждала, что причиной этому был всего лишь третий, подземный взрыв… Горячая пыль взлетела до небес, стены покрылись сетью мелких трещин, остов летающей тарелки ещё глубже ушёл в битый кирпич, невозмутимые клиры вздрогнули, но казак принципиально не прерывал поцелуя. Он отпустил бедняжку, лишь когда она практически потеряла сознание, обалдев от рухнувшего на голову счастья. Только тогда, аккуратно уложив девушку на обугленные обломки, Иван повернулся к своим:
— Валим отсюда, братва!
— Я… никуда не пойду, пока этот… двуличный мордосвин с усами не объяснит мне… — едва не задыхаясь от праведного возмущения, зашипела честь и гордость израильской армии.
— Некогда, — вскинув бровь, подмигнул казак. — Эй, дядя! Подпихните её для ускорения, там, за огородами, речная пристань — если повезёт, уйдём по течению.
— Он мыслит, подобно мудрым полководцам древности, — восхищённо пустил слезу старый эльф. — Воистину: «Достойный генерал и муж сбережёт жизнь каждого солдата, сказав войне твёрдое слово из трёх букв!»
— …?! — едва не угадала Рахиль.
— Это слово «нет!» — укоризненно поправил Миллавеллор. — «Нет войне!» — извечный пацифистский лозунг конфуцианцев. Право, не знаю, что заставило вас комбинировать другие три буквы…
— С кем поведёшься, с тем и наберёшься. — Сокрушённая еврейка кивнула в сторону укатывающегося подъесаула. Как бы ни пылало сейчас её уязвлённое самолюбие, но многоопытный инстинкт самосохранения чётко подтвердил: Иван Кочуев прав, таки пора сматывать удочки!
Тем паче что к дежурной девушке из кассы резво подгребли двое парней в чёрном, из охраны. Возможно, они и не хотели ничего плохого, а даже, наоборот, были готовы указать нашим кратчайший путь отсюда и подальше, но казак-то этого не знал. В общем, он в два удара уложил обоих рядышком с девицей. Не столь гуманным способом (обычным пинком в пах…), но ведь главное результат!
Теперь они бежали легко и слаженно, не слишком быстро — сказывался балласт в виде курящего эльфа, но уверенно направляясь к цели.
Не особенно широкая река несла свои сонные волны метрах в ста от разрушенной стены. Плотная, утоптанная дорожка вела к небольшой пристани из двух некрашеных мостков.
— Там есть лодка!
Вот и отлично, бегство удалось на славу, вслед никто не бросился, обидными словами не обзывался, и ребята дружно отчалили. Меч Святого Джона был в их руках, по крайней мере, первый этап этого испытания они могли смело считать успешно завершённым. Вернуть его в Арддурхоум — уже вторая часть дела, пусть Принцесса подождёт…
И только на флюгере полуразвалившейся башни сидели, свесив ножки, две карикатурные фигурки инопланетных бесов, мрачно уставившихся в сторону диверсантов:
— Тядоху, Код!
— Ыцпулг, ино ежад ен тюялватсдерп, адук хи тежом итсеназ акер…
О том, что рождение отмечают один день, а похороны — три дня. Так что после этого считать более значимым?!
Лодка была хорошая. Нормальная такая металлическая плоскодонка, без мотора и вёсел, с цепью на носу, наброшенной на колышек у пристани. Очень своевременно, кстати, на мгновение даже показалось, что она тут специально привязана, но вслух общих подозрений никто не выразил. К тому же командовавший отплытием казак торжественно объявил: «Что Бог ни делает — всё к лучшему!»
Оставалось в очередной раз надеяться на действительно Божье участие в этой авантюре и плыть по течению… Благо погодка была замечательной, солнце красиво вплывало в закат, комары не донимали, а берега реки поражали незамысловатой красотой пейзажей художников русской глубинки.
— Вернисаж, — одухотворённо подтвердил голодный подъесаул, искренне стараясь отвлечь внимание всё той же Рахили от бурчания в её собственном пузе. Увы, она не была склонна поддерживать разговор…
— Знаешь, а всё-таки в этом что-то есть… Вот так, беззаботно, налегке плыть в дурманящую неизвестность, полностью отдавшись на волю волн и Провидения. А лодка нежно укачивает нас, словно рука Господа заблудившихся детей…
Юная еврейка отвернулась, хотя вроде бы её душа отнюдь не была чужда поэзии. Седовласый эльф вообще нагло дрых на корме, и казак, чуть пожав погонами, вновь начал раздумчивый разговор сам с собою…
— Я иногда задумываюсь над неким приоритетом этой извечной борьбы духа и тела. Почему одно немыслимо без другого? Почему, терпя душевные муки, мы терзаем своё тело, пытаясь физической болью заглушить духовную? А тренируем дух, мучая именно тело? Какой смысл в самосовершенствовании, если судьба всё равно подкинет нам то испытание, к которому мы не готовы? Ибо то испытание, которое мы уверенно готовы преодолеть, по сути, таковым не является! Ты меня не слушаешь?
Бывшая израильская военнослужащая нехотя повернула голову, встретившись с подъесаулом взглядом. Её глаза были непроницаемо глубоки…
— Рахиль?! Тебе не интересно?
— Ну, почему же… Таки, пожалуй, да! Только не оно…
— Не понял…
— Ой, конечно, как можно меня понять, — самокритично поцокав языком, она вновь пристально посмотрела в лицо Ивану. — Я же не ору «горько» и не лезу обниматься при всех с руками, вымазанными жареной курой! Я не бегаю, громко дыша через раз, за голыми нимфеями! Я не прижимаю меня же за плечи, чтобы через полчаса жгуче целовать казацким поцелуем крашеную стерву до состояния «берите на мне всё, оно таки сплошь ваше!».
— Да брось ты, — невольно смутился молодой человек, опуская взгляд и зачем-то поправляя портупею. — Это глупо… между нами, в смысле между ней и мной, ничего такого… не было ничего! Это… тактический манёвр, сработало ведь…
— Манёвр?! — с ужасом ахнула Рахиль, театрально хватаясь за сердце. — Ваня, вы видели её глаза? Она же поверила вам на этот поцелуй! Она таки не забудет его и после тысячи реинкарнаций, а вы… а для вас оно манёвр?! Ой, как глубоко вы сделали мне больно…
Кочуева спасло только то, что течение плавно вынесло лодку на отмель. Металлическое дно заскрипело по песку, казак резко спрыгнул в воду и, подтащив лодку к берегу, подал девушке руку. Она её не приняла, промочила брюки, но выбралась сама. Добудить эльфа удалось не сразу, кое-как продрав сонные вежды, он снова начал с пустых философствований…
