— За своеволие раба отвечает его хозяин. А знаете ли вы, любезнейший, сколько стоит поломанный вашим рабом кнут? Между прочим, это кнут хазремскои выделки и он был абсолютно новый. Готовы ли вы покрыть ущерб за сломанный кнут и внести дополнительную компенсацию за мои моральные и физические страдания? — Торговец облизнул языком свои губы, подсчитывая в уме, сколько он может содрать с хозяина раба, и, судя по его хитро прищуренным глазам, сумма выходила немалая.
Все то время, пока шло обсуждение дальнейшей судьбы раба, этот молодой человек стоял спокойно, даже не делая попыток что-то объяснить или вымолить пощаду. Его взгляд отрешенно скользил по лицам окружающих людей, не задерживаясь ни на ком. Вряд ли он вообще кого-либо видел, давно заклеймив их всех и поставив себя выше всей этой галдящей толпы своим спокойствием и невозмутимостью.
Хозяин раба, окинув оценивающим взглядом свою собственность и внимательно вглядевшись в разошедшегося торговца, что-то подсчитал про себя и, вынеся вердикт не в пользу раба, только махнул рукой:
— Я отказываюсь от этого раба. Можете делать с ним, что захотите, я к нему никакого отношения больше не имею.
Торговец хищно посмотрел на молодого человека, как| смотрит безумно голодная кошка на мышь, неудачно забежавшую в ее миску.
Именно этот момент воин посчитал удачным для своего вмешательства и, подняв руку для привлечения внимания, обратился к торговцу:
— Одну минуту, милейший. Насколько я знаю законы, раб, поднявший руку на свободного человека и нанесший ущерб его здоровью, подлежит умерщвлению без каких-либо исключений, во всех других случаях предусматривается система штрафов. Давайте проясним ситуацию. Этот раб до недавнего времени принадлежал хозяину постоялого двора и являлся его законной собственностью, а вы попытались эту собственность испортить, не испросив на то разрешения хозяина. Об этом четко свидетельствует отметина от кнута, живописно украшающая этого молодого человека. А вот на вас я никаких следов от рукоприкладства что-то не замечаю. Так где же вы прячете следы от нанесенного вашему здоровью вреда? — Внезапно вставший на защиту безмолвного раба воин остановился напротив торговца, скептически оглядел его с ног до головы и продолжил: — Если вы не сможете сейчас же предъявить достаточных доказательств своей правоты, боюсь, что мы можем подумать о вашем желании устроить развлечение за чужой счет. А в нашем государстве доказанные случаи обогащения за чужой счет нещадно караются высокими штрафами в государственную казну. И это в лучшем случае, что может вам грозить. Думаю, что о худших вы и сами знаете, не мне вам говорить.
— Да кто вы такой, чтобы мне указывать, как себя вести? Подумаешь, какой-то выскочка-воин будет МНЕ, потомственному наследнику торгового дома Прастов, читать свод правил. — От такого нахальства толстяк побагровел и чисто рефлекторно начал теребить пухлыми дрожащими пальцами свой пояс, где до этого висело его любимое оружие — кнут.
— Мое имя вам знать не обязательно, а вот что не помешало бы, так это то, что я готов оплатить ваши финансовые потери от сломанного кнута и в качестве компенсации забираю этого раба. Не советую отказываться от столь щедрого предложения. — И воин практически силком вложил в руку толстяку небольшой кожаный мешочек, явственно звякнувший при его передаче. Отступив на шаг, воин вперил немигающий взгляд в лицо торговца и вроде как невзначай положил правую руку на эфес своего меча.
Только было вознамерившийся что-то возразить торговец расширенными глазами уставился на перстень с изображением морды какого-то животного, блеснувший в лучах заходящего солнца красными рубинами глаз на указательном пальце воина. Поперхнувшись и закашлявшись, торговец быстро ретировался со двора в неизвестном направлении, а воин повернулся к молодому человеку.
— Присмотри за моей лошадью и будь готов. Завтра на рассвете мы выезжаем. — Не сказав более ни слова, его новый хозяин развернулся и вошел в гостиницу.
Продираясь сквозь колючий кустарник, я гадала, придет ли Прошка на стоянку, или я попрощалась с ним навсегда. Всего за одну ночь я умудрилась столь сильно привязаться к этому пушистому малышу, что сейчас просто места себе не находила. От плохих мыслей хотелось расплакаться, как маленькому ребенку, которого поманили вкусной конфеткой, а в последний момент ее отняли. Правда, к вечеру уже все мысли притупились, и я сама себе напоминала ходячего мертвеца или зомби не первой свежести. Все руки исцарапаны в кровь колючим кустарником, а сама пропахла потом, как лесоруб на лесопилке. Волосы спутались, нос покраснел и безумно чесался после укуса какого-то местного насекомого, я уж не говорю, что ноги казались просто чугунными, и передвигать их с каждым шагом становилось все тяжелее и тяжелее, а желудок терзало неконтролируемое чувство голода.
Найдя подходящее, по его мнению, место для ночевки, Дакк бодро объявил привал. Сбросив рюкзак, я ничком рухнула на него, не в состоянии даже пошевелиться, твердо решив, что никуда больше сдвинуться не смогу, даже в случае атомной войны. Хмыкнув, Дакк сам развел костер, натаскал веток для постели и застелил ее моим плащом. После чего бережно перенес меня на руках на это импровизированное ложе. Ни на что более не реагируя, я свернулась калачиком и провалилась то ли в сон, то ли в забытье. В себя меня привел одуряющий запах жареного мяса и нежное вылизывание моей физиономии шершавым Прошкиным языком.
— Явился все-таки, зараза пушистая! Тут на меня нахлынула новая волна умопомрачительного запаха, и желудок жалобно застонал и начал усиленно прогрызать себе путь на свободу, к костру, где на вертеле жарились разнокалиберные куски свежего мяса. Чтобы не остаться без своего желудка, я очень шустро на четвереньках подползла к костру, искренне надеясь, что это не сон и не галлюцинация.
— Откуда ты это взял? — Обжигаясь, я жадно рвала зубами горячий кусок, который просто истекал соком у меня в руках. Я, конечно, понимала, что вести себя так некультурно, но ничего вкуснее не едала. Голодная диета и постоянные марш-броски по дикому лесу меня уже доконали и превратили в настоящего дикаря, вернее, дикарку.
— Это не я, говори спасибо своему Прошке. Только ты заснула, он заявился с огромным куском сырого мяса и положил его прямо к твоим ногам. Еле убедил его разрешить мне что-то приготовить. Но, пока ты не проснулась, притрагиваться к жареному мясу не позволял категорически. Так что теперь давай делись, а то у меня аппетит разыгрался не на шутку. А когда голодный, я становлюсь очень опасным, могу и покусать ненароком… твоего Прошку.
— Ага, покусал один такой, смотри, чтобы кусалки остались, а то мой Прошенька такой, ему палец в рот не клади. — Я ласково потрепала своего «котика» по шкирке и, выбрав кусок побольше и поаппетитней, пока все не слопал голодный вампир, скормила своему малышу.
— Ты что делаешь?! Это твое чудовище уже налопалось в лесу от пуза, смотри, как раздулся, а ты его еще и жареным кормишь. Он вполне в состоянии прокормить себя, а нам и самим мало. — Дакк возмущенно засопел, хватая с костра импровизированный шампур с кусками мяса побольше.
— Не жадничай! — Наевшись, я преисполнилась благодушия. — Если бы не мой малыш, не видать бы тебе этого мяса, как своих ушей. А птичек ощипывать, насколько я понимаю, ни ты, ни я так и не научились.
Завалившись на плащ, я руками сгребла свою пушистую грелку (кстати, Прошка был совсем не против) и, зарывшись в густую мягкую шерсть, сладко засопела.
Ночью, несмотря на усталость, мы продолжили заниматься с драконом. После почти двухнедельных ежедневных тренировок (не считая нескольких ночей с медитацией) я уже достаточно свободно владела оружием и могла без запинки повторить ряд связок и приемов. Мой клинок носил гордое название — ксифос, о чем я узнала в нашу пятую встречу с драконом. С недавнего времени он начал проводить перед тренировками небольшой ликбез по оружию, системам его владения, знакам отличия и т. д. и т. п. Я, как сказал сам дракон, если уж начал обучать, то это обучение должно быть качественным, а то ему будет стыдно за меня, когда я не смогу и двух слов связать в приличном обществе. Самое интересное — это то, что дракон был неплохо осведомлен о моем мире и, судя по его рассказам, очень многие вещи, как и их названия, были одинаковыми в наших мирах. Оказывается, дракон еще во времена своей молодости (как он сам выразился) умудрился побывать на моей родине. Раньше драконы могли путешествовать между мирами, переходя из одного в другой и вплетая в их сущность бытия свои нити ауры. Однако со временем эти путешествия прекратились, так как род драконов стал очень малочисленным, а после подобных путешествий не всегда и не все возвращались на свою родину в добром здравии. Тем более что влияние на ход жизненного цикла, без особого ущерба для здоровья дракона, возможно только в молодом мире, а таких становилось все меньше и меньше.
