ТАК КАК на карту было поставлено многое, не удивительно, что следующие несколько недель были более чем напряженными. Я как мог коротал время, придумывая себе одну работу за другой, наслаждаясь своими ежедневными тренировками с дронами и парой спаррингов с Драмоном, который, кажется, уходил от своих обязанностей с таким же облегчением, как и я. Хотя он никогда не говорил об этом прямо, я вскоре сделал вывод что орки оставили после себя значительные повреждения и задача по координации ремонта была весьма обременительна. Несмотря на все мои попытки игнорировать слова Яффела, мне было неспокойно, и хотя я понимал, что вероятность возвращения обратно в зону орков, была весьма отдаленной (фактически несущественной, если я что-то в этом понимал), но все равно не мог полностью стряхнуть смутное беспокойство, за исключением времени, когда был занят физическими упражнениями.
Возможно из-за этого, или из-за того, что электроказнь толпы орков, кажется, улучшила настроение Миры, я снова стал проводить с ней больше времени. Не могу утверждать, что наслаждался её обществом так же, как и в Фиделисе, но её энтузиазм по отношению ко мне, кажется, не уменьшился. Кроме того, как я отмечал раньше, мои возможности для общения на борту "Ревенанта" были несколько ограниченными. Честно говоря, поначалу я немного опасался восстанавливать нашу связь, поскольку слабый голос из глубин моего сознания, (каждый раз, когда я прислушивался к нему), продолжал настаивать, что это плохая идея, хотя причин я не мог сформулировать. Но шли дни и она хорошо контролировала стервозную часть своей натуры, так что рядом с ней я стал чувствовать себя немного комфортнее. Возможно, даже слишком, иначе я бы уделил больше внимания зуду в ладонях, который, время от времени, продолжал возникать во время явно безобидных разговоров.
Один конкретный засел у меня в мозгах, хотя в то время полная значимость ускользнула от меня. Приободренный нашим недавним столкновением с зеленокожими, я рассказал ей пару красочных баек по поводу моей, якобы великой кампании по освобождению Перлии от их родичей. И был вознагражден соответствующей порцией охов и ахов и доверчиво широких глаз в нужных местах — затем она посмотрела на меня над краем своего бокала, как бы прицеливаясь.
— Ты когда-нибудь в своей жизни задумывался заняться чем-то другим? — внезапно спросила она нейтральным тоном, который пыталась использовать тогда, когда ответ ее якобы не интересовал. Полностью захваченный врасплох, я в некотором недоумении покачал головой.
— А ты? — в ответ спросил я, зная, что мой вопрос столь же смешон. Мира была рождена в правящей семье Имперского мира, с самого рождения ей предназначалось взять над ним власть и ее образование и воспитание не оставляли сомнений в таком предположении; она контролировала свою собственную судьбу не больше меня. Со дня, когда функционер Схолы Прогениум, с извращенным чувством юмора[79] заклеймил меня как будущего комиссара, моя судьба была предрешена, так же как и Миры, но без всего этого бесконечного великолепия, которое, несомненно, сделало ее юность намного более приятной чем мою.
— Все время, — к моему удивлению, с неожиданной тоской в голосе ответила она. Затем улыбнулась, словно это было открытием, и пожала плечами, пустив волнующую рябь по облегающей золотой ткани ее любимого платья — которое, если спросите меня, все равно делало ее похожей на девочку для развлечений. (Но я не считал, что этот аспект ее внешнего вида выставляет ее в слишком невыгодном свете).
— У меня никогда не было шанса, — она лукаво посмотрела на меня, — до сих пор.
— Ты имеешь в виду — вне планеты, — сказал я, без особых проблем умудрившись выглядеть заинтересованным. В своей жизни я достаточно рано научился этому удачному приему, — это сделало мою жизнь в схоле вполне сносной, — но он так же отлично послужил мне в последующей карьере. Мира кивнула.
— Частично, — согласилась она. Она стала выглядеть заговорщицей, как будто готовой поделиться какой-то интимной тайной и опасающейся что ее подслушают слуги. Хотя все это время Юрген был нам ближе, чем кто-либо из обслуживающего персонала и его присутствие отчетливо чувствовалось, даже если его не было видно, так что я не думаю, что нужно было сильно волноваться по этому по поводу.
— Это дает много возможностей.
— Да? — хоть убей, я не понимал, куда она клонит. Она опять кивнула.
— Так и есть, — подтвердила она, и хотя я не осознавал о чем она там болтает, но тактично согласился с этим.
— С правильным супругом, мой отец будет вынужден утвердить меня в качестве своей преемницы. Как только вся неразбериха уляжется, Виридии нужен будет сильный лидер, и я намерена обеспечить это.
— Хорошо, рад за тебя, — сказал я, стараясь не выдать улыбкой то, что я наконец-то понял настоящую причину ее маневров на борту нашего корабля идиотов. Она желала дать отпор всем возможным претендентам на трон и хотела доказать, что пойдет на все, чтобы защитить свой родной мир. И если она каким-то образом женит на себе космодесантника, то так будет лучше: конечно, сама идея была смехотворной, но по-своему очаровательной в своей наивности[80].
— Не могу придумать более подходящей пары.
— Я надеялась, что ты согласишься, — ответила Мира и улыбнулась мне такой улыбкой, которую я давно не видел. Я ответил ей тем же самым, размышляя, что это отлично предсказывает дальнейшее продолжение вечера и должен сказать, что был не разочарован.
Я не долго наслаждался внезапным изменением в поведении Миры, хотя она определенно стала более приятной компанией после произошедшего. Это было почти как заново пережить наш самый ранний период сотрудничества на Виридии и хотя я иногда не мог избежать мыслей о том, что за этим стояло, особенно когда замечал как она смотрит на меня, словно крут, выбирающий кусок падали. Но по большей части я был просто благодарен за такие перемены. По правде, это было настолько разительно, что для меня стало огромным удивлением одним утром увидеть мгновенную вспышку старого раздражения, как раз после того как Юрген постучал в дверь моей каюты, чтобы проинформировать меня, что Грайс при ближайшей возможности хочет меня видеть на мостике.
— Ты, правда, собираешься скакать как слуга каждый раз, когда кто-то присылает сообщение? — спросила она, когда я натягивал свою униформу и рассматривал состояние своей фуражки, которая, несмотря на лучшие старания Юргена, все еще выглядела отвратительно, и решал что с этим делать, — он сказал по возможности, а не сию же минуту.
— Это одно и то же, — ответил я, наклонив фуражку, чтобы спрятать худшие повреждения и проверяя эффект в зеркале, — может быть, ты и можешь позволить себе заставлять людей ждать сколь угодно долго, но я нет. Это просто вежливая форма приказа.
Решив, что теперь я не столь представителен, каким всегда должен быть, развернулся и увидел, что ее выражение лица опять смягчилось.
— Это не продлится вечно, — сказала она, и я улыбнулся в ответ, тронутый ее очевидной верой в восходящую звезду моей карьеры. (Которая действительно возвела меня в ранг, который позволял заставлять людей ждать меня столько, сколько захочу, и так продолжалось несколько десятков лет, хотя реалии моей работы все еще были таковы, что было бы нецелесообразно потакать такой прихоти).
— Я вернусь, как только смогу, — пообещал я и отбыл настолько быстро, насколько требовал протокол. Было бессмысленно спрашивать ее, не хочет ли она составить мне компанию; даже если убедить ее пойти, что с Мирой в лучшем случае всегда было проблематично, то все равно вызов был адресован лично мне. Конечно, в целом была такая вероятность, что ей в интересах дипломатии отправили отдельное сообщение в собственную каюту, но она так не любила отвечать, что я был не удивлен, узнав, что Грайс просто даже не искал отговорок, чтобы не включать ее в любые необходимые обсуждения.
— Комиссар.
Капитан космодесантников дружелюбно кивнул, поприветствовав меня, когда я прошагал к мостику, после чего опять вернул свое внимание к шкиперу и оживленной беседе, по существу которой я ничего не понимал. Если у меня и были вялые сомнений насчет того, что я здесь делаю, то они почти сразу же рассеялись, когда я увидел стоящих у гололита Яффела и Драмона, изучавших звездную карту и излучающих явное удовлетворение.
Я просеменил к ним и при моем приближении технодесантник поднял взгляд.
— Комиссар, — сказал он, отходя в сторону и предоставляя мне беспрепятственный вид на дисплей, — как раз вовремя.
— Я вижу, — ответил я, один раз взглянув на знакомую карту звезд. Одна из трех систем, на которую указывал Яффел во время нашей прошлой встречи, была освещена сильнее, чем остальные и зеленая труба снова уменьшилась, практически сжав эту иконку. Я кивнул Яффелу, подтверждая.
