А вечером мы с Деми купили суши, вина, какой-то ягодный пирог — решили, как говорится, отметить новоселье. Ясное дело, после ужина дело перешло в спальню… и тут-то…
— Может, там что-то заело? — высказала я предложение, наблюдая за тем, как клыкастый пытается разложить диван. Тот же отчаянно сопротивлялся, скрипя и грохоча.
— Не знаю, — раздраженно отозвался Деми, а потом пнул упрямую заразу. — Ладно, он достаточно широкий. Поместимся и вдвоем, — повернулся ко мне. — Иди сюда, — поманил к себе с хитрой улыбкой.
Я оказалась в его крепких объятиях, прижалась к мягким губам, на которых еще сохранился вкус вина…
— Я так рад, что ты все-таки согласилась, — произнес клыкастый, расстёгивая пуговицы на моей рубашке. — Боялся, что решишь, что я не так уж много для тебя значу… И вообще, не захочешь отправлять в «ссылку» вслед за мной, — шутливо добавил, целуя меня в висок.
— Не говори глупостей, — я обняла его за талию. — Лучше еще раз поцелуй, в шею… ты же знаешь, как мне это нравится…
Наш романтический вечер мог вполне удачно закончится. Даже не сомневаюсь в этом. Если бы не одно «но»… в тот самый момент, когда Демиан уложил меня на злосчастный диван (в продавленное как раз местечко), и сам же навалился сверху, мне в лопатку чертовски больно впилась пружина.
— Твою ж мать! — не сдержала я возгласа.
— Что такое? — удивленно посмотрел на меня клыкастый.
— Там что-то в спину колет… — пожаловалась я. — Пружина какая-то. Так больно впилась в лопатку, просто жесть.
Демиан задумчиво хмыкнул и внимательно пощупал диванную подушку.
— Хм… может тебе показалось?
Ага. Как же. Заметив мое недовольное выражение лица, Демиан предложил поистине Соломоново решение.
— Хочешь я буду снизу и приму на себя основной удар? — и улыбнулся.
— Хочу, — кивнула.
Итак, мы поменялись местами: теперь клыкастый снизу, я сверху. И стоило мне удобно устроиться на Демиане, как …
— Аа, дьявол! — выругался он и сел. — Вот же ж! Как больно! И где она? — принялся искать злосчастную пружину. Я же устроилась на краешке этого монстра, скрестив руки на груди. — Ладно, — поняв, что поиски бесполезны, клыкастый обратился ко мне, — мы можем продолжить в другом месте… где-нибудь на кухне?
Я представила себе раскладной хлипкий столик и мотнула отрицательно головой. Хватит с нам сегодня поломанных вещей. Поиграем в «халк хочет ломать» в другой раз.
— Знаешь, наверное, давай лучше спать. Мне завтра рано на работу вставать. Да и тебе тоже… — я спустила ноги, подобрала с пола свою рубашку. — Пойду найду пижаму.
Демиан рассеянно кивнул мне в ответ. Я оставила клыкастого воевать с диваном, а сама отправилась готовиться ко сну.
Скажу сразу, Демиану все-таки удалось его разложить, да только собрать обратно теперь не получалось. На такой вот позитивной ноте у нас и началась совместная жизнь.
Глава 21
В которой не стало Князя и Дрейку пришлось непросто
А спустя неделю после того, как Лена переехала к Демиану, королевство погрузилось в траур. Не стало Дориана Орн Ист Миран Ист Бовара — пятнадцатого правителя Тангрета. Он скончался в больнице. Время смерти — без пятнадцати три. Среда. Четырнадцатого ноября две тысячи двенадцатого года или тысяча восемьсот девяносто восьмого по летоисчислению Нижнего мира.
Князь умер, да здравствует Князь.
Тогда деда навестил Дрейк. Это скрывали от прессы, но Князь уже несколько дней не приходил в себя. Врачи говорили ему осталось совсем недолго. Он уже не очнется. Но внук все равно приходил почти каждый день, сидел, рисовал или слушал музыку. Да, ему не раз говорили, что дед не придет в себя, но разве это повод больше не навещать его? Дрейк знал, Князь был бы рад ему.
Он умер, когда внук отошел за содовой. Спустился на первый этаж, где стоял автомат со всякими закусками и напитками, а когда поднялся обратно в палату, его деда уже отключали от аппарата искусственного дыхания. Дрейк замер, наблюдая за ними. Где-то в глубине души он надеялся, что они его все-таки спасут, вылечат. Мать же выписала врачей из Срединного мира, пригласила самых лучших онкологов… в больнице установили новое оборудование. Но все закончилось… Дрейк простоял там ровно до того момента, когда объявили время смерти. Потом же развернулся и ушел, намного позже вспомнив, что забыл в палате рюкзак.
О смерти Князя стало известно только на следующий день. Был объявлен траур. Демоны и люди приносили цветы к дворцу, оставляли письма или звонили княжеской семье, выражая соболезнования. Дрейк видел по телевизору свою мать, которая рассказывала журналистам о последних днях жизни своего отца. И о том, какая это тяжелая утрата для семьи и для всего королевства. Князюшка раздраженно выключил телевизор. Смотреть на все это притворство не было сил и желания.
Мать позвонила ему вечером. Сказала, когда состоятся похороны и что если он захочет попрощаться, то пусть приходит. Дрейк едва сдержался, чтобы не нагрубить ей. Не напомнить, что он такой же родственник покойного, как и все остальные и не нуждается в ее разрешении. Но вместо этого произнес только:
— Я подумаю. Спасибо за звонок.
Женщина на том конце провода замолчала, и Дрейк подумал было, что разговор окончен. И когда демон собирался было попрощаться, его мать неожиданно сказала.
— Он хотел, чтобы мы помирились…
— Я знаю.
— Он бы хотел, чтобы ты пришел.
— А ты хочешь?
— Разве это имеет значение? — с оттенком насмешки поинтересовалась она. «Конечно, имеет», — подумал ее сын, но вслух, конечно, проговорил совсем другое.
— Я подумаю, спасибо за звонок, — и повесил трубку.
А чуть позже явился личный помощник матери, мальчишка, которого Дрейк про себя окрестил ее ручным песиком (то рвение, с которым паренек носился даже с самыми идиотскими требованиями и приказами его матери, Дрейка всегда поражало), и принес забытый в палате деда рюкзак. Князюшка рассеянно поблагодарил его и захлопнул перед носом дверь.
Он несколько дней сидел дома, не отвечая на телефон и не желая никого видеть. Разговаривал только с Демианом или Леной, которые позвонили ему сразу же, узнав о смерти Дориана. Но звать в гости не стал. Со своим горем лучше остаться наедине. Так привычней. И легче.
Но его одиночество вскоре было потревожено. Когда по квартире разнеслась трель дверного звонка, Дрейк не сразу поспешил открывать дверь. Он дремал на диване. И надеялся, что внезапный гость поймет, что никто его не ждет и никому он не нужен. Но некто был очень настырным и уходить так просто не желал.
— Черт бы тебя побрал, — буркнул раздраженно Дрейк, спуская ноги на пол. Прошел в прихожую и немало удивился, распахнув дверь и обнаружив на пороге Соршу. — Чего тебе? — довольно резко осведомился.
— Пришла выразить соболезнования.
Дрейк хмыкнул и облокотился на дверной косяк. Кивнул.
— Выражай.
— Может сперва впустишь? — поинтересовалась у него Сорша.
— Нет, — но заметив, как она обиженно поджала губы, «разрешил» все-таки зайти. — Ну, я услышу соболезнования или еще подождать нужно будет?
Сорша быстро разулась в прихожей и прошла на кухню. Обвела взглядом немытую посуду, сложенную в раковине. Потом посмотрела на грязный стол, наполненное до краев мусорное ведро. Дрейк проследовал за ней.
— Ты когда последний раз убирался? — спросила у него клыкастая.
— Ты, кажется, пришла выразить мне бесполезные соболезнования.
— Соболезную тебе, — проговорила та, резко оборачиваясь. Посмотрела Дрейку в глаза. — Я знаю, что у тебя были довольно теплые отношения с дедом. И мне очень жаль, что его не стало. Но это не повод превращаться в отшельника и не отвечать на звонки.
— Я не хочу никого видеть.
— Заметила, — ответила и, засучив рукава блузки, подошла к раковине. Принялась за наведения порядка. Дрейк, же потоптавшись на месте, вернулся в гостиную. Пусть делает, что хочет. Назойливая зануда. Неужели так сложно оставить его в покое? Прекратить лезть со своей заботой?
Дрейк уселся перед телевизором и попытался включиться в просмотр фильма с Джонни Деппом. Припомнил, как же он называется. Кажется, Мертвец.
Вскоре Сорша замерла на пороге комнаты с черным мешком для мусора. Туда она закинула пустые банки из-под пепси, пивные бутылки, окурки из пепельницы, какие-то фантики со стола.
— Я не просил тебя убираться, — бросил, доставая из пачки сигарету и закуривая.
— Разве? — любезно спросила у него Сорша, — А мне показалось, ты как раз обронил что-то вроде «посмотри, я живу, как в помойке».
— Показалось. Я не просил тебя приходить. Если тебе что-то не нравится, то дверь там, — и указал на прихожую. Сорша раздраженно смахнула прядь волос с лица, внимательно посмотрела на Дрейка. — Что ты на меня так смотришь?
