То есть, буйство зеленых оттенков, призванное изображать природу.
Сашка, когда увидела это безобразие, хмыкнула и отдала распоряжение цеплять.
Предварительно повернув лицевой стороной к стене.
На возмущенный писк молодых художников лишь похлопала ближнего по худосочному плечику.
— Потерпите, мастер Миронель, — сказала она. — Не следует судить о слоне по его хвосту.
И велела немедленно изобрести плотные шторы на большие окна.
Шторы, конечно же, изобрели. Потому что тут проснулся Энгель, рыкнул на творческую молодежь, и удивленно воззрился на уже готовую к работе сцену.
— Милая, это что? — спросил он тихо.
— Театральная сцена, — пожала плечиком Саша. — На днях мы предложим вашему вниманию некий спектакль из жизни королевских особ. Да не переживай ты так, Его Величество не против. Вы же не против, Ваше Величество?
Проспавшийся и переодевшийся Эдвин, только что подошедший к их столу, лишь недоуменно кивнул.
— А интересно здесь стало, — задумчиво сказал он, пристально рассматривая сооружение. — И я, кажется, даже понимаю — для чего это может понадобиться.
— Вы мыслите в верном направлении, — присела в реверансе Сашка. — Еще у нас есть гримерная. Не желаете ли взглянуть, Ваше Величество?
Величество пожелал.
Мы, естественно, потянулись тоже.
Что я могу сказать — Сашка осуществила свое давнее желание. В том самом помещении, из которого была пробита дверь на сцену, была оборудована гримерная — костюмерная. Зеркала на одной стене оборудованы светильниками. Широкий сплошной подзеркальный стол, уставленный баночками, бутыльками и коробочками. Удобные стулья с подлокотниками. Вдоль противоположной стены — длинная штанга для вешалок, пока еще пустая. И даже раздвоенная на конце палка для снятия этих самых вешалок стояла в узкогорлом сосуде. Про удобные полки для обуви я уже молчу. Сашка про них не забыла.
— Основное приготовлено, Ваше Величество, вновь присела в изящном реверансе Сашка. — Осталась самая малость — подготовить выступающих.
— И кто же будет это смотреть? — выгнул бровь Эд. — Уж не желаете ли вы пригласить во дворец всех желающих?
— Ваше Величество, — бережно подхватила деверя под ручку Сашка. — В нашем узком кругу есть такое понятие — генеральная репетиция. Или прогон. На него приглашаются самые близкие. На прогоне обязательно случаются накладки. Что-то приходится исправлять, что-то и вовсе переделывать. Или выкидывать из сценария. Или вставлять новое. Вот мы вас и просим — сами решите, кого мы могли бы пригласить на прогон. Доброжелательно настроенных эльфов, которые примут наши идеи. Или хотя бы не станут резко высказываться. Ваше мнение будет решающим. Либо наш проект будет жить, либо окажется мертворожденным. Что скажете?
Эдвин хмыкнул и кивнул, соглашаясь.
— И когда вы нас осчастливите?
— Я думаю, у нас в запасе еще есть время. Нянюшка говорила, что у вас есть праздник в честь первого дня весны? Что, если мы приурочим показ к этому дню? Как раз и Ее Величество оправится от родов и волнений, связанных с этим великим событием в вашей жизни.
— Ее Величество? Елисабель будет в этом участвовать? — удивился Эдвин. — Вы уверены, леди Александра?
— Конечно! Ведь именно ради Ее Величества мы все это и затеяли!
Эдвин какое-то время пристально рассматривал свалившуюся на его голову жену брата. Сашка стояла, как и положено юной леди: глазки опущены долу, ручки прижаты к вздымающейся груди, ланита нежно розовеют…. Только вот из-под ресниц так и скачут проказливые чертенята.
— Брат, думаю, все будет прекрасно, — обрел голос Энгель, бережно притягивая супругу к груди. — Дома она за вечер создала чудо. Праздничной ночи, подобно нынешней, не припомнит, пожалуй, никто.
— Что ж, пусть будет так, — согласился с доводами супругов Эдвин. — У вас в запасе чуть меньше двух месяцев, леди Александра. Действуйте. Затраты мы берем на себя.
Сашка вновь присела в глубоком реверансе.
Саша
«Вижу цель — не вижу препятствий». Что ж, именно эта фраза из фильма «Чародеи» стала когда-то моим девизом по жизни. Одно время, когда на наш факультет вдруг снизошла благодать бога Авнтюризма, и мы поголовно кинулись в ролевки и боевки, я увлеклась рисованием гербов для новоявленных графьев и баронов всяких не человеческих наружностей. Рисовала я их строго под одеялом, не показывая свое творчество даже брату Гришеньке. Смешлив больно, когда не нужно.
Так вот — на собственном гербе изобразила проломленную кирпичную стену, увитую плющем, да сверху полукругом надпись: «Вижу цель».
Внизу отраженным полукругом: «Не вижу препятствий».
С тех пор так и пру — ужаленным в энное место бешеным шмелем.
В самом деле, какие могут быть препятствия, если мне срочно — еще месяц назад — нужно!
Вот — в ином мире оказалась. О том, зачем мне оно надо — пока даже не собираюсь размышлять. Главное — в драку ввязалась. Ага. Сейчас сижу в театральном зале, за низким столиком. Обложилась бумагой и вовсю ее порчу. Раз за разом изображаю свой герб. То оленей к нему пририсую. То рога оленьи. То льва геральдического с кисточкой на хвосте в виде все той же лилии королевской. А то и вовсе — единорога, на дыбы вставшего.
Рисую, потому что никак не могу понять — с какого перепугу мне герб всюду мерещится.
Тут же, в зале, расположившись на роскошных шелковых коврах, три девчонки — подмастерья старательно размахивают иглами, портновскими ножницами и прочими сантиметрами. Очередной шедевр для Елисабель сочиняют по моим эскизам.
Спасибо бабуле Ланюшке — она не долго с королевой спорила. Быстро привела какие-то примеры, что-то на пальцах объяснила, последние научные изыскания привела — и все. Стала наша королева шелковой. А потом и вовсе распробовала. И теперь сама с детками возится. Кормит, играет, в садике закрытом гуляет по часу трижды в день. Даже купать порывается и пеленать. Вполне себе здравомыслящая мать из нее проклевывается. Ну, да с бабулей не забалуешь. Она, как увидела те два платья из цветного льна, так разохалась, что в ее время такой прелести никто выдумать не мог, что Елисабель загордилась собой. Напрочь «забыв», чья тяжелая ручка ее в те платья запихивала.
Да. Елисабель изобретает новые силуэты, призванные скрыть и все еще выступающий животик, и раздавшиеся бедра. Что бы там не говорили всякие знатоки эльфийских особенностей, но последствия многоплодной беременности сами по себе не исчезают даже у волшебных рас. И лекари тут бессильны. А поскольку Елисабель еще и деток кормит — то и кушает, как положено. Тут ее снова бабуля запугала, сказав, что все нужные вещества в молоке исчезнут, если она не будет кушать по рецептам придворного лекаря. И детки могут вырасти совсем даже не настоящими наследниками. А уж как они будут орать! После этого Елисабель можно было брать голыми руками.
Что еще бабуля говорила — я не слушала. С меня хватило возвращения главной фрейлины. Пришлось устроить парочку показательных провокаций в присутствии Энгельберта и королевы, после чего фрейлина отправилась в загородное поместье — поправлять здоровье и заниматься собственным семейством. А нечего принцессе, законной жене наследного принца, устраивать скандалы с попыткой проредить прическу. И что с того, что Энгель сейчас третий в очереди?!
Я такого с детства не терплю.
Сейчас у Елисабель в статс — дамах эльфиечка чуть старше самой королевы, но на порядок умнее.
Во всяком случае, берега знает, и пока что не путает.
Штат мы тоже изрядно проредили, отправив всех бывших фрейлин старой королевы по домам. С приличным пенсионом, между прочим, так что большинство из них уехали по домам с радостью.
Во всяком случае, я предпочитаю думать именно так.
Конечно, Елисабель мечтала бы сделать меня одной из своих придворных дам, но тут все уперлось в статус.
Я ж теперь, как ни крути, лишь на ступеньку ниже в их придворной иерархии. Прынцесса, не фунт изюму.
Королеве не кланяюсь, с королем, правда, на «вы», но без излишнего пиетета. Да еще супруг богоданный приспособился меня на ручках таскать.
