Знаток заметил, что не все окружающие праздно глазеют по сторонам и шепчутся: кто-то поблизости целился из дробовика, кто-то, высунувшись из окопа, наводил самопал. Но с карниза моментально ударил мощный луч, оставив от воителей лишь выжженные в асфальте дыры и тающие облачка копоти. В воздухе появилась и кинулась прямиком на антитеррористов боевая аэродина, но и она тут же развернулась и припустила назад, немилосердно ругая стрелка. Среди скорчившихся в окопе пробежал уважительный шепоток — реакция и меткость оседлавшего карниз не могли не вызвать уважения.
— У него должен быть инфракрасный детектор оружия, может, еще и с терморегулятором! Против такого не попрешь! — бубнил знающий старичок.
Наш Исследователь пригорюнился: обходить кругом неожиданное препятствие пришлось бы довольно долго, а они и так опаздывали. Может быть, попробовать прорваться, крича, что они не террористы, никогда ими не были и становиться не собираются? А если снайпер им не поверит? Знаток решил посоветоваться с Плексигласом — и с ужасом обнаружил, что верный слуга исчез. Неужели он, родовитый слуга из древней фамилии потомственных слуг, был испепелен снайпером так молниеносно, что не успел поставить об этом в известность своего хозяина?
Знаток грустно оглядывался, ни в ком не найдя сочувствия и внимания. Тем временем антитеррорист успел попотчевать из своей крупнокалиберной пушки еще две аэродины и попытавшийся окружить его с трех сторон отряд скаутов; одним словом, он держался хозяином положения. И тут возле него на крыше появился кто-то еще. В окопе завопили: “Черт побери, еще один! Теперь их там двое!” Это свидетельствовало, что осаждающие знакомы с основами арифметики.
Вторым оказался Плексиглас, верный слуга. Прежде чем антитеррорист успел произвести какие-либо манипуляции со своим лазером, Плексиглас провел мощный прямой справа, и снайпер полетел с крыши. Следом отправился оборванный транспарант с радикальным лозунгом; чем ближе он подлетал к земле, тем большее удовлетворение разгоралось на физиономиях обитателей столицы. Разумеется, когда они принялись раздирать транспарант на сувениры, произошел ряд инцидентов со смертельным исходом — но это уже мелочи, не заслуживающие особого внимания.
Одолев очередную милю, Джон Мак-Гмм почувствовал, что путешествие его несколько утомило. Больше половины дороги они уже осилили — почти пустячок, если не считать переправы вплавь через реку. А потому следовало отдохнуть и съесть ленч. Знаток тяжело опустился на развалины какого-то здания — неподалеку находилась резиденция премьера, и это соседство оказалось роковым для прилегающих кварталов. Плексиглас же отправился на поиски подходящего места, где можно пообедать. Вскоре он вернулся с хорошими вестями — поблизости отыскался крохотный ресторанчик, даже с пианистом, но, увы, без пианино (во время последней бомбежки оно вышло якобы по нужде и до сих пор не вернулось). Неслыханная вещь: там даже подавали спиртное! (Говорили, владелец махнул на все рукой).
Ресторанчик был пуст. Кроме бармена и единственного посетителя, угощавшегося прямо из бутылки, Знаток никого не увидел. Он выбрал столик в наименее простреливаемом месте и послал Плексигласа на переговоры с кабатчиком. Распрямляя натруженные конечности, Знаток не видел, что человек с бутылкой ухитрился встать на ноги и, выписывая синусоиды, направился в его сторону. И тут же громогласный вопль: “СЫНОК!” заставил биться чаще сердце нашего Исследователя. В стоявшей над ним фигуре Знаток распознал своего былого наставника, Приверженца Водостоков, Уинстона Г.
Приверженец потрепал Знатока по голове, взял его за шиворот и сунул под нос бутылку.
— О, мистер Г.! Как я рад! Нет, спасибо, не могу — я пешком, — бормотал Знаток, как обычно, ощутив пустоту в голове при виде сурового ментора.
Ментор свалился в кресло, сделал изрядный глоток и уперся взглядом в куртку Исследователя. Знаток попробовал поддержать светский разговор:
— Что слышно в школе, мастер? Много ли новых путей в канализации отыскано под вашим руководством?
Приверженец вместо ответа глотнул еще раз и громко сплюнул.
— Мастер, за последние годы я кое-чего добился… Систематика прямых дорог — я еще под вашим руководством этим занимался… связал ее с историко-структуральным анализом, опираясь на Довод Гросса-Клейна насчет определяющей зависимости…
Где-то загремело, стены ресторанчика задрожали. Кусок штукатурки упал Уинстону Г. на колени. Приверженец Водостоков поднял ее и стал внимательно изучать. Исследователь терпеливо ждал. Вскоре Уинстон Г. явно сделал умозаключение, отшвырнул штукатурку и вновь занялся бутылкой.
— …на определяющую зависимость вытекания от притекания, — продолжал Знаток. — И постепенно обозначилась теория общей природы… Но что это я! Что значат мои скромные усилия перед лицом свершений Мастера! Над чем вы теперь работаете?
Приверженец молча допил бутылку и грохнул ею об пол. В углу моментально вспыхнули алым огнем детекторы противопожарной системы. И тут же погасли, не обнаружив очага загорания. Уинстон Г. извлек новую бутылку, отхлебнул и рассеянно уставился на бывшего ученика.
— Мастер, наука, а с нею и весь мир будут ждать результатов вашей работы! Чем вы еще намерены облагодетельствовать человечество?
Уинстон Г. отставил бутылку, медленно набрал полную грудь воздуха, грозно обозрел помещение. И безапелляционно изрек:
— Дерьмо!
Джон Мак-Гмм все еще ломал голову над возможными интерпретациями ответа Мастера, но тут загремело совсем рядом, свет погас, и раздался грохот рушащихся стен. Знатоку угодило чем-то по затылку; через какое-то время он очнулся посреди темноты, развала и неуюта. Услышал треск поблизости и втянул голову в плечи. Но это всего лишь Плексиглас чиркал спичкой. От ресторанчика мало что осталось — один столик Знатока да неведомо каким чудом уцелевший светильник. Остальное являло собой ворох строительных материалов.
В самом центре хаоса Приверженец Водостоков приканчивал бутылку. Похлопал себя по карманам, проверяя целостность других полных сосудов, и успокоился.
Плексиглас деликатно кашлянул:
— Позволю себе заметить, сэр: нас засыпало.
— Все на это указывает, — согласился Знаток.
— Если позволите, я примусь за работу.
— Что ж, к Тому мы уже опоздали… Валяй.
Слуга закатал рукава ливреи и при свете огрызка свечи — всегда носил с собой множество полезных мелочей — взялся за работу. Через три часа (и две приконченных Приверженцем бутылки) ему удалось расчистить ведущую в подвал лестницу. Однако подземелье с решетками на окнах, лишенное запасного выхода, надежд не прибавило. Но Знаток, обшарив все углы, вскрикнул от радости. Взору его предстала укрытая в дальнем закоулке круглая, железная крышка. Рубчатая!
— Мастер, мы спасены! Я нашел!
Уинстон Г. вытер губы и понимающе кивнул на бутылку.
— Нет, я не об этом! Я нашел люк!
Приверженец пожал плечами и потянулся к бутылке.
— Мастер! Мы можем отсюда выйти! Мы спасены!
Воспитатель нескольких поколений труболазов покачал головой и отбросил пустую бутылку. Извлек из кармана брюк полную, поднял взгляд на Знатока и констатировал:
— Дурень!
Сорвал зубами колпачок и принялся за дело.
Канализационный сток источал привычный запах и высотой был не более трех футов. Знаток внимательно смотрел на подошвы пробиравшегося впереди Плексигласа, чтобы не потерять визуального контакта со своим слугой. Чем дальше они шли, тем менее уверенным в себе становился наш Исследователь. К Тому он опоздал. И вообще, нынешний уикенд он представлял себе иначе. Окружающее — то есть сток, по которому они пробирались битый час, — больше напоминало рутинную ежедневную работу. Хуже того, сток был стандарт-нейшей постройки и никаких научных открытий ожидать не приходилось.
Нужно было подумать о будущем. И прежде всего установить свое местоположение. Этот участок подземного города Знаток знал плохо и не мог с уверенностью сказать, что они идут в нужном направлении — к реке. Может быть, они двигались в направлении как раз противоположном. Дав Плексигласу знак остановиться (то есть ухватив слугу за ногу), Исследователь взял пробу жидкости, достигавшей в этом месте подбородка. Долго рассматривал пробирку. Все указывало на близость Парламента — особенно количество шелковых нитей, опаленных так, как это обычно происходит с костюмами во время горячих дебатов. Но Знаток мог и ошибиться — высокооктановый бензин ныне использовался повсеместно, в любых дискуссиях, не обязательно парламентских.
Поворчав на Плексигласа, не удосужившегося при всем своем опыте взять в дорогу канализационный спектрометр, Знаток дал приказ двигаться дальше. Но не прошли они и тридцати ярдов, как в лицо Знатоку уткнулась подошва Плексигласова башмака — слуга внезапно остановился. Исследователь разозлился и хотел выругаться, но увидел в бледном свете свечи, которую Плексиглас держал в зубах, преградивший путь завал. Скорее всего, кто-то по ошибке спустил в канализацию что-то взрывчатое.
