– А давайте прямо на них… – неожиданно предложил Джо.
– Как это? – не понял капрал.
– Прямо в лоб, а то если бегать будем, они нас все равно утопят…
– Давай, капрал! – крикнул Бен, который понял, что замышляет Джо. – Это наш единственный шанс!
– Ну, как скажете, господа. – Бойм, довернув руль, повел глиссер навстречу охотникам. Он намеренно сэкономил немного мощности и добавил ее, когда, по его мнению, пилоты штурмовиков навели пушки на судно.
Снаряды огненным роем понеслись вперед, однако, проскочив над маневренной целью, ушли в воду. Раздосадованные пилоты давили и давили на гашетки, однако момент был упущен, а Бен с Джо добились того, чего хотели, – отвлекли их внимание.
– Правый, Джо! – крикнул Бен, и две турели дружно ударили по выбранной цели.
– Есть! Вы его приложили! – крикнул капрал и стал разворачивать глиссер.
Только теперь Джо и Бен увидели подбитый штурмовик, который из последних сил тянул над морем, затем коснулся воды и куски его плоскостей стали разлетаться по сторонам. Поднялись тучи брызг, и оставшаяся без крыльев машина закачалась на волнах.
– Давай ближе! Мы ему сейчас добавим! – стали требовать удачливые стрелки.
– Нет, парни, если мы его окончательно потопим, второй штурмовик не отвяжется, пока с нами не посчитается.
– А так он не посчитается?
– Нет, он будет кружить здесь, пока не подоспеет помощь.
С этими словами капрал развернул глиссер и погнал его прежним курсом.
Весь путь Бэкки Шон от маленького Лейм-Роуза на Маникезе до делового Шинстоуна на планете Блике был сплошной демонстрацией финансовых возможностей мистера Доре.
Она и шагу не сделала по полу или палубе, где ходили простые пассажиры. Все суда, арендованные или являвшиеся собственностью мистера Доре, стартовали только с VIP-площадок, и повсюду все без исключения диспетчерские пункты давали им «зеленую улицу».
Из попутчиков рядом с Бэкки находился только Кристофер. Он был вежлив и предупредителен, а также следил за тем, что подавали официанты, и первым осматривал каюту, которая выделялась для важной гостьи.
От скуки и в ожидании безрадостных перспектив своей жизни Бэкки бесконечно предавалась воспоминаниям о последних годах в Лейм-Роузе.
Родителям она сказала, что выиграла конкурс на стипендию в финансовой академии Веннигса. Отец был очень удивлен, но в то же время и горд. Он признался, что как-то не замечал за дочерью пристрастия к экономическим наукам, однако с охотой поверил весьма путаным рассказам Бэкки, поскольку возникшие у него было проблемы с банковским кредитом удалось легко уладить. Новые хозяева банка оказались людьми весьма порядочными и, выслушав доводы мистера Шона, согласились не изменять условия кредита.
– Вот ведь какие хорошие и понятливые банкиры, дочка, – неустанно повторял мистер Шон. – Мне даже стыдно – я ведь посмел подумать о них плохо…
Только мать отнеслась к новости о стипендии недоверчиво. Она все смотрела на Бэкки, словно стараясь что-то прочитать на лице дочери, однако ни о чем не спрашивала. И Бэкки была ей за это благодарна.
Подруга Бэкки – Агата отнеслась к новости равнодушно. Только ей Бэкки рассказала все как есть.
– Если у тебя нет никого, кто для тебя что-то значит, поезжай к этому денежному мешку. Может, из этого выйдет что-то хорошее. Может, он не протянет долго и оставит тебе все деньги.
– У меня уже есть договор. Через полгода я смогу оставить его – к этому времени отец выплатит весь кредит, а я получу пятьсот тысяч.
– Ну вот видишь, возможно, он тебе даже понравится. – Агата улыбнулась. – Многие девушки предпочитают зрелых мужчин или в твоем случае – очень зрелых…
Как оказалось, Агата тоже уезжала из Лейм-Роуза. Куда-то на Триверс, где жили братья ее отца. Причины отъезда она толком объяснить не могла, но заверила Бэкки, что обязательно пришлет ей весточку, если та оставит свой адрес.
– Но куда его направить?
– Присылай сюда, а мама перешлет его на Триверс.
Теперь все это было позади. Путешествие подходило к концу, и уже скоро Бэкки должна была встретить своего «суженого».
Впрочем, оставался шанс – и это было отражено в договоре, – что она не понравится мистеру Доре и тогда сможет вернуться домой, получив компенсацию в пятьдесят тысяч кредитов.
Это был бы лучший выход для Бэкки, но она в него не очень верила. Уж если этот Доре влюбился в изображение на видеоролике, то оригинал будет ему более чем по вкусу. Бэкки знала, как она действует на мужчин. – Даже Кристофер, который был подчеркнуто любезен и официален, впивался в нее страстным взглядом, когда ему казалось, что она этого не видит. Но она видела. Она все видела.
Иногда, чтобы развлечься, Бэкки будто невзначай каралась его бюстом и чувствовала дрожь, которая пробегала по телу Раиса. Он трепетал в ее присутствии, однако старательно это скрывал.
Рудольф Доре, конечно, постарался предстать в наилучшем виде, но выглядел, по правде говоря, не очень, хотя и не был таким уж омерзительным, каким его рисовала себе Бэкки.
Лысоватый дяденька в дорогом костюме. Очень предупредительный и улыбчивый. Он уверенно принял руку Бэкки, когда она сходила по трапу доставившего ее спаггера.
Когда спаггер еще только подлетал к острову, Крис-ТОфер успел рассказать ей о владениях своего босса. И еще он сказал, что мистер Доре теперь уже склонен сделать Бэкки предложение. Именно поэтому еще в порту, в VIP-апартаментах, ею занимались парикмахеры, стилисты и дизайнеры, которые сделали из Бэкки настоящую королеву острова Доре.
Вечернее платье, эксклюзивные духи, изысканные Драгоценности, доставленные из мест, названия которых Бэкки ни о чем не говорили, – все это придавало ей уверенности и позволяло почувствовать свою значимость.
Вокруг было много холеной публики, в основном немолодых джентльменов и их юных, усыпанных брильянтами спутниц. Все выкрикивали поздравления, и Бэкки, у которой от такой резкой перемены слегка кружилась голова, улыбалась невпопад и на ходу оценивала дворец мистера Доре.
Теперь, вступив в эти владения, она понимала, для чего потратила так много времени на свои туалеты.
Коридор, образованный двумя рядами гостей, притом только самых важных, казалось, никогда не кончится. Рудольф раскланивался налево и направо, время от времени щупая себя свободной рукой ниже пояса.
Как только его мечта, его принцесса и волшебница, ступила на остров, эрекция Рудольфа стала еще более отчетливой и контролируемой.
«Женюсь! Теперь-то уж точно женюсь!» – говорил себе Доре, понимая, что в его возрасте это уникальный шанс и великое счастье.
В самом большом зале, где были накрыты столы для предстоящего банкета, при появлении ослепительной Бэкки заиграли сразу два оркестра.
Затем зазвучали фанфары, и все стихло. Гости замолчали, наступила торжественная тишина.
Откуда-то появился человек в тяжелой красной мантии и белом парике с косичкой. Он встал перед Бэкки с Рудольфом и, раскрыв перед собой толстую книгу, принялся читать.
Бэкки не сразу поняла, что процесс бракосочетания уже начался, а когда разобралась, только шевельнула бровями, подумав: «А какого хрена? У меня что, есть какие-то варианты?» И на вопрос чиновника магистрата ответила:
– Согласна…
На этом церемония закончилась, и оркестры заиграли бравурный марш. Гости стали рассаживаться за столами, а целая армия официантов с набриолиненными головами и безупречными проборами стала разносить угощение. Последовали первые тосты, однако молодые, по инициативе жениха, выскользнули в дверь, спрятанную за тяжелой портьерой.
– Я тебя хочу, любовь моя… – горячечно бормотал Доре, хватая Бэкки за разные места и загораясь еще сильнее.
– Ну хорошо, хорошо. Мы ведь муж и жена – пойдем хотя бы в спальню… И…
– Что "и", любимая? – трясясь от вожделения, прошептал Доре.
– Ну, какой-нибудь свадебный подарок, что ли… Ведь ты, дорогой, я слышала, довольно богат?
– Довольно богат? – переспросил Рудольф и театрально рассмеялся. – Да я не просто богат, я один из держателей акций всего мирового финансового рынка! А подарок, что ж – изволь! Ты увидишь, что Рудольф умеет быть щедрым.
С этими словами Доре потащил молодую жену по бесконечным коридорам, пока они не оказались в спальне, которую специально готовили к приезду Бэкки.
Кровать новобрачных представлялась эдаким кораблем, где хватило бы места для посадки нескольких боевых истребителей. Над всей ее полезной площадью тройным каскадом нависал балдахин из шелка, тканой шерсти и какой-то дорогой соломенной циновки.
– Взгляни сюда, любовь моя! – воскликнул Доре, указывая на стоявший посреди спальни столик, на котором лежала черная бархатная коробочка величиной с книгу.
– Что это? – спросила Бэкки.
– Открой и посмотри, – улыбнулся Рудольф, и пока Бэкки возилась с замочком, он хватал ее за ягодицы и жмурился от удовольствия.
