Там, за толстым стеклом, в мутной жиже плавало странное существо, похожее на…
— Русалка? — вырвалось у меня.
Девушка. Симпатичная, с ладной фигуркой и совершенно обнаженная. Приятные черты лица, плотно сжатые губы и закрытые глаза. Разве что скулы резковато очерчены на мой взгляд. Офигенная грудь — два крупных шара, завораживающе покачивающихся в этом странном сиропе. И плоский красивый животик, переходящий… в огромный рыбий хвост вместо ног.
Крид ничего не ответил.
Он молча стоял, и мне ничего не оставалось делать, как тоже наблюдать. Впрочем, смотреть на обнаженную красотку было довольно приятно, хоть и скучновато в полной тишине. Ее не портило даже полное отсутствие волос на голове.
— И чего мы ждем? — не выдержал я.
— Тс-с-с…
И в этот момент «русалка» повернулась, и я чуть не сел на пол прямо там, где стоял.
Это было отвратительно.
Из поясницы монстра торчало нечто, напоминающее деформированного человека или пришельца, с непропорционально огромной головой и крохотными ручками. Это существо выступало примерно по пояс. Вместо носа у него оказалась какая-то кожистая трубка, уходящая в заднюю часть шеи девушки. Глаза жуткого паразита были плотно закрыты, а крохотный рот ритмично сжимался и разжимался, выпуская в жидкость стайки воздушных пузырей.
— Что это?
— Это жена и сын Руперта, Натали. Она оказалась в числе первых добровольцев, вошедших в «Жопокрут». Тогда никто не знал, что Нэт беременна, да там и был-то всего третий месяц. Выяснилось это, лишь когда девушка вышла из аномалии — вот в таком виде, со своим нерожденным сыном…
Охуеть.
Блевать до горизонта.
— С тех пор Руперт ни на шаг не отходит от «Мясорубки» и лично проверяет каждого, кто оттуда выходит более-менее живым. Он ненавидит мутантов и искаженных, но ждет, что однажды кто-то их них получит дар, с помощью которого можно будет вернуть его семью в нормальное состояние.
— Это… это ужасно!
— Угу. К сожалению, капсула регенерации ничем не помогла. Она восстанавливает их точно в таком же виде. Док предполагает, что если Натали с ребенком разделить и засунуть в капсулу по отдельности, то есть небольшой шанс… Но никаких гарантий он не дает, да и их тела не способны существовать друг без друга — они используют одни и те же органы. Легкие и желудок Нэт, например. Поэтому Руперт до сих пор не решается на этот шаг, и надеется на милость аномалии.
Я, словно завороженный, смотрел на девушку и ее ребенка. На прекрасную русалку и присосавшегося к ней паразита-младенца. На жуткого сиамского гомункула, слепленного из двух тел. На семью рыжего мудака и ублюдка Руперта.
— Идем, — панель снова пиликнула, и жуткое зрелище исчезло.
Перед нами снова оказалась самая обычная деревянная дверь.
Назад мы возвращались молча.
— Как тебе экскурсия? — негромко поинтересовался Крид, когда мы оказались в лифте.
— Останусь сегодня без ужина и обеда. И все из-за тебя. И без сна, скорее всего, тоже. Кстати, тебе не влетит за такую самодеятельность?
— Я спросил у Шефа разрешение, — ухмыльнулся тот.
— Ясно.
Значит, это был очередной урок от великомудрого и всеведующего Шефа. Мол, не все есть то, чем кажется на первый взгляд, и внутри даже самого последнего урода скрывается любящий отец — ну или что-то в таком духе.
Только вот хер ты угадал, дяденька в костюме. Срать я хотел на чужие семейные драмы, если меня припирают к стенке и угрожают смыть в унитаз по кусочку. Раст здесь, разумеется не при чем, но Руперту этот его пассаж с рук не сойдет.
Не будь я Уборщик…
— Уборщик…
— А?! — я даже не сразу понял, что это Крид обращается ко мне, приняв его голос за эхо собственных мыслей.
— А ты знаешь, что до того как попасть к Шефу и стать супером, наш Профессор был самым обычным уборщиком?
— В смысле?
— Он мыл столы и пробирки в каком-то занюханном НИИ биологии и втайне мечтал о блестящей карьере ученого. В итоге намешал и выпил какую-то дрянь, чтобы стимулировать свои умственные способности, ну и попал в больницу. Сначала в обычную — сжег себе пищевод и желудок, а потом в психушку… Так что, считай, твой коллега, — и Крид коротко хохотнул.
Невидимая рука ткнулась мне в ладонь и легонько ее сжала.
— Ладно, бывай, мне еще нужно в пару мест заглянуть…
И Крид ушел.
А я в очередной раз задумался о вселенской несправедливости.
Ну как так-то, а?
Сраный лаборант-уборщик, который мечтал стать ученым — превратился в гениального изобретателя и конструктора. Ведущий радиопередач получил идеальную дикцию, а гадалка-шарлатанка — способность изменять реальность!
И только я, далеко не самый худший квартирный вор, научился заметать следы.
Не способность проходить сквозь стены или становиться невидимым, а, мать его, сраные мыльные пузыри с ароматом ванили!
Что со мной не так?
Где мои пальцы-щупальца и взгляд-рентген? Где гипнотический взгляд и голос, которому невозможно сопротивляться, даже если он просит вас переписать на обаятельного незнакомца квартиру в центры Москвы, я вас спрашиваю?!
— Чего разорался? — недовольно пробурчал незнакомый голос за спиной.
Я обернулся и открыл рот от удивления.
Это был мой коллега, уборщик. В смысле, самый настоящий, с обычным пластиковым ведром, деревянной шваброй и вонючей тряпкой, похожей на сдохшего енота.
— Топчут тут всякие, — продолжал негромко возмущаться немолодой мужчина в ярко-оранжевом костюме, яростно натирая и без того вполне чистый пол.
Хм. А почему бы и нет? Должен же кто-то здесь убираться и следить за порядком, пока супер-Уборщик где-то крошит мутантов и киборгов, выполняя спецзадание Конторы?
— Извините, — виновато пробормотал я и, включив указатель Навигатора, бочком-бочком вдоль стеночки заспешил назад, в свою комнату, стараясь не наступать на свежевымытый пол…
Глава 4. Полет разборов
В Иркутском аэропорту меня встречал Сергей Корнеев.
Один.
И чем-то сильно обеспокоенный.
— Что случилось? — взволновался и я, — Где остальные Неудачники, с ними все в порядке?
— Да, насколько это вообще возможно после… такого, — попытался успокоить меня полицейский, — А вот насчет Законника новости у меня исключительно плохие.
Я передал ему свой рюкзак.
— Новая машина?
Корнеев с силой рванул ручку багажника, открывая его и укладывая мои вещи.
— Скорее, старая.
Это был видавший виды «Форестер», но при этом с весьма приличной аэрографией, стильными литыми дисками, эффектными неоновыми фарами и обтекаемым спойлером.
— Это со штрафной стоянки, конфисковали ее у одного любителя погонять ночами по городским улицам. Погонять быстро и громко, как вы понимаете.
— А «Хайлакс»?
— В ремонте, — коротко отозвался полковник, с громким стуком захлопывая багажник и давая тем самым понять, что тема закрыта.
Я сунулся к передней двери и едва не сбил Корнеева с ног. Извинился:
— Простите, привычка. Забываю про правый руль…
— Ничего. Не вы первый, — натянуто улыбнулся тот.
— Так, а где все остальные?
— В гостинице. Готовятся к завтрашней операции.
Я удивился:
— Как это завтра? Неделя же еще не прошла.
— А это и есть плохие новости. Законник позавчера расстрелял грабителя, который пытался спрятаться в подсобке круглосуточного магазина. И, кстати, теперь он требует называть его Мстителем.
— Кого «его»? — не сразу понял я, — Убитого преступника?
— Законник — себя. Не понравилась ему наша кличка.
— Так ведь у «Марвела» же целая толпа этих Мстителей бегает, прыгает и даже летает?
Корнеев лишь пожал плечами. Повернул ключ в замке зажигания, и «Форестер» рванул с места, заурчав, словно голодный зверь, почуявший добычу. Физик бы одобрил!
Ехали молча. Я смотрел на просыпающийся хмурый город в окно, а полковник пялился на дорогу, всем своим видом показывая, что на беседу он не настроен. Ну и ладно. У него, небось, сейчас и без всяких свалившихся на голову Уборщиков хлопот предостаточно.
