Он успел отпрыгнуть прежде, чем я саданул по табурету ногой.
— Взгляните на эту химически чистую ярость! — ехидно пролаял паршивец из-под стола. — Опять кофе напился? Невоздержанность в приёме стимуляторов ЦНС не доведёт тебя до добра, чувачок!
— Сейчас перекрещу, — предупредил я.
— Не надо. — Жерар мигом сделался серьёзным. Бес он хоть и суррогатный, но крестное знамение действует на него самым беспощадным образом. — Я ведь почему время-то тяну. Неудобно сознаваться… Короче говоря, сегодня хозяин выпустил мою француженку погулять. Одну. Совершенно без присмотра.
— Француженку? — Я нахмурился, соображая. — Жюли что ли?
— Её.
— Ну, и ты…
— Ага.
— Ясненько… — протянул я. — Что ж, причина сочтена удовлетворительной. И как успехи? Была ли мадемуазель к тебе благосклонна?
Жерар загадочно улыбнулся.
— Джентльмены о таком не рассказывают.
— Да ладно. Нашёлся джентльмен. Блох сперва выведи.
— Оскорблениями ты ничего не добьёшься, чувачок.
— Не больно-то и хотелось слушать об этом бесстыдстве.
— А между тем, мне есть что рассказать.
Ему явно не терпелось похвастать своими подвигами. Следовало понимать, что всё у него с бульдожихой срослось. В лучшем смысле этого многостороннего выражения.
— Собачья лав-стори? Попробуй продать журналу «Друг». — Теперь наступила моя очередь мотать из него жилы, но времени на это, к сожалению, не было. Того и гляди, у щучки лопнет терпение и она притащится сюда. — Побольше пикантных эпизодов, и успех обеспечен. Но это после. Мы сейчас едем к Дарье Вольф.
— На ночь глядя? К этой маньячке? — Жерар картинно вскинул лапку ко лбу. — И он ещё смеет обвинять меня в непристойности! Слушай, Паша, нас там хотя бы покормят? Не забывай, у меня режим!
* * *
Бес с каннибальским урчанием жрал фаршированную оливками телятину, а мы с Дарьей попивали винцо и беседовали. Катерина уехала домой на такси, прислуга была распущена, и наша лав-стори двигалась к закономерному в такой ситуации пикантному эпизоду. Спасти меня от него могло только чудо. А поскольку чудес не бывает, я решил взять судьбу за жабры самостоятельно. То есть привести щучку в недееспособное состояние с помощью спиртного. Поэтому пил красное полусухое в гомеопатических дозах, а ей щедро подливал мадеру.
Но первым делом надлежало выведать сведения, интересующие Умнега.
— Даша, — сказал я проникновенным, чуточку печальным голосом и взглянул ей в глаза. — Признайся, у тебя есть кроме меня кто-то ещё?
— Ах, как классно, — пробормотала она. — Шалунишка Поль ревнует свою кошечку! Иди, я тебя за это поцелую, мой Отелло.
— Сначала хотелось бы услышать ответ, — сказал я, отстраняясь, и скрестил руки на груди.
— У-у, гадкий мальчишка… зачем ты меня мучаешь! Конечно же, никого кроме бес-сердечного владельца больной собачки у меня нет.
Больная собачка ловко вскарабкалась по моим коленям, запрыгнула на стол, нагло обнюхала все блюда, схватила зубами кусок благородно заплесневелого сыра и соскочила обратно на пол.
— У меня другие сведения, — напирал я.
— Интересно, откуда? Девчонки, небось, наябедничали? Я давно-о заметила, что ты с ними на короткой ноге… Но они ошиблись. Мальчонка, который ко мне порой захаживает — отпрыск Хайдарова от первой жены. Между прочим, редкостный урод. Терпеть его не могу.
— А самого Хайдарова?
Роль следовало отыграть до конца, и я продолжал изображать капризного ревнивца.
— А самого Хайдарова люблю! — Она вылила остатки мадеры в стакан и большими глотками выпила. Это была уже вторая бутылка, которую Дарья прикончила в одиночку. Скоро её можно будет укладывать баиньки.
— Вот как, — сухо сказал я.
— Имею право. Он мой муж! — щучка пьяно махнула рукой. И добавила с нежностью: — К тому же он совершенно безобиден в постельном плане. Даже обидно… Слушай, Поль, это что — каламбур?
— Не уверен. По-моему, это попытка сделать из меня дурака. Причём неудачная. Видел я твоего Басмача. С такой статью, как у него, можно пяток девиц огулять и не особен-но притомиться.
— Где ты его видел? — спросила Дарья и потянулась к моей бутылке. — Когда?
— Сегодня, возле магазина. Здоровенный мужчина.
— Глупыш. Это не он.
— Да ну!
— Вот тебе и ну. — Дарья, покачиваясь, встала. Схватила вожделенную бутылку за горлышко и той же рукой поманила меня. Вино выплеснулось на пол. — Вернее он, но не-настоящий. Пойдём, покажу настоящего.
— Так он здесь?!
Я не на шутку оробел. Встреча с человеком, прозванным в бандитские девяностые Басмачом, вовсе не входила в мои планы.
— Здесь. Но ты не бойся. Говорю же, он смирный. Следуй за своей кошечкой, трусишка.
Мы с бесом переглянулись. Жерар недвусмысленно покрутил лапой у виска. Я по-жал плечами и бросился догонять Дарью. Без посторонней помощи она рисковала где-нибудь рухнуть и уже не встать до самого утра. Лохматый объедала запрыгнул на стол, схватил кусок чего-то калорийного и, энергично двигая челюстями, потрусил за мной.
Дарья направлялась к широкой винтовой лестнице, ведущей наверх. Я подхватил её под ручку, за что немедленно получил признательный поцелуй в ухо, горячий и липкий как расплавленная карамель. Бес за спиной зашёлся в глумливом лае. Мы миновали второй этаж, затем третий. Дарью штормило всё сильней, пришлось обнять её за талию. Лестница сузилась. Я сообразил, что щучка ведёт меня в башенку. На эту надстройку в восточном стиле, выполненную целиком из зеркального стекла, я обратил внимание ещё снаружи.
Мы подошли к овальной стальной двери, похожей на те, что ведут в банковские под-валы. На ней не было ни ручки, ни даже штурвала. Лишь рядом располагалась сенсорная панель с контурным изображением растопыренной пятерни. Нехорошие предчувствия усилились. Что, если настоящий Хайдаров — буйный псих?
— Скажи хотя бы, как его имя-отчество, — дрогнувшим голосом попросил я Дарью, пытающуюся угодить ладонью в соответствующую зону экрана.
— Зачем? Я сто лет зову его по фамилии. И тебе рекомендую. Он не любит своего имени.
Она наконец-то утвердила руку на панели. Голубоватый сканирующий луч пробежал снизу вверх и обратно, прозвучала музыкальная фраза, и дверь начала величественно открываться.
— Прошу! — сказала Дарья и повалилась вперёд.
Я едва успел поймать её за бока. Таким идиотским «паровозиком» с прицепом в виде Жерара мы и вкатились в башенку. Дверь тут же захлопнулась — значительно быстрей, чем требовали меры безопасности.
Никакого Хайдарова внутри не было. Посреди помещения стоял круглый стол. В центре стола размещалась какая-то шарообразная штуковина. Не то чаша, не то светильник. Она была накрыта богато вышитой шалью — мне сразу вспомнился палантир Сарумана из так и недочитанного «Властелина колец». Слева от входа находился ящик из полированного тёмного дерева с прозрачной крышкой. В ящике на деревянных подпорках лежала длинноствольная винтовка с оптическим прицелом и огромным глушителем. Справа стоял такой же ящик, только без винтовки. На бархатной подложке внутри него покоились спортивные медали. Комната скудно освещалась стилизованным под керосиновую лампу светильником, свисавшим на длинной цепочке из-под купола.
— Дорогой! — возгласила Дарья в пустоту. — Я привела к тебе гостя.
Пошатываясь, она подошла к столу и сдёрнула с «палантира» шаль. Взвилось пыльное облачко.
На большом золотом блюде, засыпанном толстым слоем мелкого белоснежно-искристого порошка, возлежала человеческая голова. Будто только что снятая с Сулеймана.
Глаза распахнулись. Окруженные ухоженной бородой и усами губы задвигались.
— Так это и есть наш любовник? — низко и гортанно проговорила голова. — Красивый мальчик.
— Ну, пипец! — сказал Жерар.
А Дарья захохотала.
* * *
Это произошло в конце кровавых девяностых, когда все серьёзные конкуренты Хайдарова (не без помощи его меткой супруги) были выведены за скобки. На пороге стоял новый, не сочетающийся с лихим басмачеством век. Хайдаров мало-помалу обрывал связи с криминальным бизнесом, уверенно двигаясь в сторону легализации доходов. Горизонты открывались ослепительные — и тут он встретил собственного двойника. Не брата-близнеца и не похожего человека, а существо, называемое доппельгангером. Встреча была короткой, но то, что это — доппельгангер, образованный Хайдаров понял сразу. Прикосновение обожгло обоих. Оба вскрикнули, их разбросало в стороны точно взрывной волной, и практически сразу на коже Басмача вспух болезненный рубец. Когда он спохватился, двойник уже исчез.
Известно, что встреча с доппельгангером сулит мало хорошего — по одним поверьям самому человеку, по другим двойнику. Басмач не любил многовариантных ситуаций, по-этому решил поступить привычным образом. Отдал приказ на поиск и устранение. К со-жалению, исполнители фатально обмишурились. Вместо исчезнувшего доппельгангера попытались шлёпнуть очень похожего человека. Директора детективного агентства Сулеймана ас-Саббаха.
