Ксения Баштовая - И дорога к себе так длинна

— Ну и чудненько, — сжалился наконец мираж над пытающимся привести себя в чувство Матеем. — Пойдем провожу тебя.

— Куда?

— К твоим друзьям.

— Друзьям? — Вудаш попробовал слово на вкус, как конфету. Было оно каким-то новым, неизвестным… Нет, память честно подсказывала, что когда-то он это слово произносил, но сейчас оно казалось каким-то чужим и незнакомым.

— Друзьям, друзьям… Ну или как минимум приятелям. Стали бы они непонятно кого на себе тащить!

— Приятелям? — Это слово тоже было необычным.

Видение страдальчески закатило глаза:

— Ну, к тем, кто тебя сюда привел. Двое их, эльф и дриада. Летисия и Элиаш, знаешь таких?

— Знаю, — вздохнул Матей, вставая. — Пошли.

Пока они следовали по незнакомым коридорам, водяной честно пытался вспомнить, что же с ним произошло за последнее время. Удивительно, но память, четко сообщавшая, что происходило месяц, два или три назад, попросту сдавалась при попытке вспомнить, что случилось именно вчера. Последнее воспоминание: Матей выводит Летисию и Элиаша из Истока. Что было потом, терялось в какой-то туманной дымке.

Наконец водяной и его провожатый остановились в нескольких шагах перед дверью. Полупрозрачный махнул рукой:

— Тебе туда, — и растаял в воздухе.

Прошло минут пять, прежде чем Олег опять зашевелился. Вздрогнул всем телом, мотнул головой и улыбнулся, покосившись на потрясенных путешественников:

— Извините. Компьютер может одномоментно выполнять десятки операций. А вот среди людей Цезарей не хватает.

— В смысле? — непонимающе уставилась на него дриада, не ожидавшая столь резкого перехода.

Парень только поморщился:

— Неважно. Лучше скажите мне вот что. Вы упомянули неких кынсов. И сказали, что Матея — я так понимаю, это тот больной — вытащили именно от них. Практически все внешние камеры сломаны, а те, что работают, включаются через пень-колоду. Последние лет пятьдесят возле входов в станцию наблюдается суета. Периодически появляется какая-то непонятная компашка, роется, пытается пробить ограждения, проникнуть внутрь. Это не ваши кынсы? Они, конечно, гораздо раньше появились, но столь рьяно ломиться сюда начали с полвека назад.

Элиаш пожал плечами:

— Может, и они, мы же не знаем, как выглядят те, кто к тебе приходил.

Прозрачный хмыкнул, поднял руку, коснулся пальцами чего-то невидимого, и рядом с ним проявилось объемное изображение еще одного мужчины. И Элиаш мог бы со спокойной совестью сказать, что новый неподвижный персонаж ему совершенно незнаком, если бы не виденные ранее линии татуировки — змеи. Олег же ни на кого не смотрел. Новый взмах рукой — и один портрет сменился другим. Опять абсолютно незнакомое лицо и такая знакомая татуировка. Третий портрет. Четвертый. Пятый…

— Ой, это он! — радостно взвизгнула дриада и пояснила в ответ на заинтересованный взгляд Олега: — Один из кынсов. Он у них практически главный, если там девушку какую-то не считать.

Изображение исчезло, а хозяин дома задумчиво потер подбородок:

— Забавно… Хотелось бы мне знать, что эти кынсы здесь забыли. Ломятся, как к себе домой. Несколько видеокамер разбили.

— Они просто рассчитывают, что, проникнув внутрь центра, смогут научиться управлять своими перемещениями и стать независимыми от матки улья, — равнодушно пояснил знакомый голос.

— Матей! — радостно взвизгнула Летисия, развернувшись на звук.

Девушка рванулась к двери и замерла, озадаченно разглядывая вошедшего.

За прошедшее время вудаш очень изменился: раздался в плечах, как-то окреп — пропала вся его худоба, сменившись крепкими мышцами… В белесых волосах появились черные пряди. Да и сама шевелюра укоротилась, став длиною всего лишь до плеч. Узкие лошадиные черты лица превратились в более классические, красивые.

Матея можно было узнать. Но поверить, что он — это именно он, можно было с трудом.

— Ты изменился… — только и смогла вымолвить Летти.

У водяного дернулся уголок идеально вырисованных губ:

— Возможно. — В голосе появилась горькая ирония. — Особенно если учесть, что я совершенно не помню события последних двух дней, но могу подробно рассказать все о кынсах за их трехсотлетнюю историю. Начиная с создания улья и заканчивая неполным присоединением некоего вудаша. Забавно, правда? Со своей стороны, со стороны Матея, я этого не помню, а с точки зрения улья — просто великолепно!

На лице эльфа заиграли желваки:

— То есть то, что сейчас видишь ты, видят все кынсы? Или тебе нужно войти в непосредственный контакт с… — Он запнулся, подбирая нужное слово, а потом воспользовался термином, озвученным Матеем: — С ульем?

Водяной мотнул головой:

— Я не чувствую их. Хотя точно знаю, что как часть улья — должен чувствовать. Такое ощущение, что нить, связывающая меня с остальными, уходит в никуда.

— И? — напряженно поинтересовался Олег. — Это хорошо или плохо?

— Лес его знает! — зло процедил водяной. — Я уже ничего не понимаю в этой жизни! Лучше бы меня тогда вместе с Ржегоржем, Мелеком и остальными зарезали!

— А… — начала было дриада, но ее перебил Олег:

— Стоп. Мне, конечно, приятно, что вы понимаете друг друга с полуслова, но я представления не имею, о чем вы говорите! И те несколько фраз, что вы обронили, ничего не объясняют! Поэтому будьте любезны рассказать все еще раз и подробнее.

Летисия вздохнула, покосилась на молчащих парней и начала рассказывать. С того самого момента, как за ней погнался жряк. На этот раз история получилась длиннее. Олег внимательно слушал рассказ дриады, изредка перебивал ее, уточнял, как выглядит тот или иной зверь. Иногда рядом с Олегом появлялись изображения странных животных, и девушке приходилось объяснять, на кого похоже то или иное существо. Вдобавок парня очень заинтересовала вудашская письменность. Он даже потребовал, чтобы ему нарисовали на невесть откуда взявшейся прозрачной пластинке (вроде той, к которой прикасались эльф с дриадой) все буквы вудашского алфавита.

Наконец история подошла к концу, и Олег удовлетворенно кивнул:

— Теперь, по крайней мере, понятно, что и как. Конечно, остается вопрос, кто такие эти кынсы, надо порыться по базам данным. Но в принципе я могу уже сейчас сказать, что произошло с Матеем. Он не умер, и именно поэтому полностью присоединить его к улью не удалось. Что касается передачи информации и связи с материнским организмом… Одна версия у меня есть, но ее проверим чуть позже, а пока я, как и обещал, расскажу, кто я и что это за место. Присаживайтесь поудобнее, история будет долгой.

Кажется, Матей собирался возразить, но Олег бросил на него короткий взгляд и обронил:

— Станет ли это известно так рвущемуся сюда улью — решать лишь тебе.

Вудаш поджал губы и молча сел на свободный стул, приготовившись слушать.

Свет в столовой погас. Лишь откуда-то сверху лилось бледное, едва заметное свечение, а затем перед путешественниками, не ожидавшими ничего подобного, проявились движущиеся картины. Один эпизод из прошедших жизней сменял другой, а откуда-то из темноты давал пояснения голос Олега…

— Прежде чем рассказывать, что здесь происходит, надо объяснить, что это за место. А до этого нужно поведать, откуда оно взялось.

Триста лет назад леса не было. Точнее, лес как совокупность растений — не хищных, позволю себе заметить, — существовал. Не было именно леса в вашем понимании: хищных трав, голодных деревьев, ядовитых зверей. Зато были люди. И планету, на которой они жили, называли Землей.

Не сказать, конечно, что все было благополучно. Мелкие локальные конфликты перетекали в войны, страны воевали одна с другой, где-то были голод и нищета, кто-то не мог поделить ресурсы, кто-то стремился построить демократию, навязывая при этом свою точку зрения всем и вся… В общем, все как всегда. Сомневаюсь, что сейчас никто ни с кем не сражается. Люди — они и есть люди, как бы ни назвались: гномами, орками, эльфами.

Мои родители были биофизиками. Познакомились в институте, поженились… А через некоторое время им поступило выгодное предложение — поработать в небольшом наукограде, расположенном где-то у черта на куличках, за тридевять земель от центра цивилизации. Мама сперва была против. А вот отцу идея очень понравилась. Еще бы! Государство обещало полное финансирование, помощь во всех научных разработках сейчас и безбедную старость — как-нибудь потом. Учитывая, что в России, а именно так называлась страна, где они имели счастье жить, ученых всегда держали в черном теле, перспективы были не то что заоблачные — космические!