Жень переключил экран на внешний обзор днища грузового трюма. Там прорезалось отверстие.
– Есть открытие диафрагмального люка, – доложил софус.
– Выпускай.
В клубах замерзшего воздуха показался дискообразный корпус. По его краю бесшумно раскрылись порты излучателей. Удалившись на несколько километров, дестроер развернулся плашмя, прикрывая собой звездолет.
«Аркад» потерял без малого девятьсот тонн массы. На его борту заработали насосы перекачки топлива, воды и газов, восстанавливая гравитационную центровку. Арамаис временно выключил авангардное поле, пожертвовал несколькими тоннами горючего для торможения вспомогательными двигателями. В результате корабль отстал от своего стража. Сигналы радиационной опасности в кабине звездолета погасли, щелчки счетчика сделались редкими – спутник прочистил канал, он принимал удары на себя.
– Жень, держи его перед собой постоянно, – сказал Арамаис. – Не отпускай далеко.
– Ясно. Как думаешь, долго протянет наш зонтик?
– Какой сегодня день?
– По бортовому календарю – среда.
– Значит, как минимум до завтра. У меня все важное случается по четвергам.
* * *
Но четверг миновал, а «зонтик» все еще держался. Двое суток продолжалось относительное спокойствие в показаниях приборов, но не в состоянии нервов. Регулярные исследования Чана особых поводов для оптимизма не давали – плотность газов и пыли перед «Аркадом» неуклонно росла. На третий день курсовой экран озарился сильной вспышкой: дестроер взорвал крупное метеорное тело.
– Плотность пространства – шесть с половиной атомов в кубическом сантиметре, – доложил софус.
Тамар и Норрис, дежурившие в рубке, переглянулись. Двойная защита полями спутника и звездолета уже не справлялась с набегавшим потоком. Радиометр вновь ожил.
– Вызвать Арамаиса? – нерешительно спросила Тамар.
– На борту дестроера растет температура, – доложил софус.
– Вызывай, – решил Норрис.
На экране внутренней связи появилось лицо капитана с пробивающейся щетиной. Тамар прыснула.
– Что, Ма-Ма заставила?
Арамаис смущенно потрогал подбородок.
– Разговорчики на посту. Что у вас? Докладывайте.
– Боюсь, что спутник погибнет раньше, чем успеет выработать все свои ресурсы, – сказал Норрис. – Быть может, лучше заставить его тормозиться энергичнее?
Арамаис секунду подумал.
– Другого выхода не вижу.
Повинуясь радиокоманде, дестроер повысил мощность тормозных двигателей. Установленные на нем объективы передавали изображение рвущегося из сопел пламени. В камеры сгорания «Аркада» тоже потекли тонны горючего.
– Замечательно, – одобрил Арамаис. – Теперь подтяни дестроер ближе, чтобы завихрения пыли не успевали попасть в пробитый канал.
– Он скоро взорвется, – с сомнением сказал Норрис. – Полетят куски.
– Конечно. А ты выбери такое расстояние, на котором нас осколками не зацепит. Пусть Дик посчитает. А если что проскочит – стреляйте лазерами.
– Понятно. Надо же, как нас угораздило!
– Ничего, бывает хуже.
– Где это – хуже?
– А на Кампанелле.
– Ты думаешь, там все…
– Надеюсь, нет. Кто-то же передавал SOS. Кстати, новых сигналов не поступало?
– Увы.
– М-да. Ну, держи меня в курсе, если что. Салют!
Арамаис отключился. Норрис привычно считал показания приборов. Тамар что-то сосредоточенно подсчитывала. Инженер разлохматил ее волосы. Женщина недовольно отмахнулась.
– Эй, на вахте я бесполая.
– Как это удается?
– А ты представь себя мыслящим существом.
– О! Только не это. Проси чего хочешь.
– Прошу посмотреть вот сюда.
Норрис наклонился к ее плечу.
– Сюда?
– Норрис, не валяй дурака.
Грегг со вздохом убрал руки.
– Ну, и что же такого эдакого мы видим на экране?
– Объемную карту ближних окрестностей Солнца. Вот здесь находится «черная дыра» по имени Кронос. Здесь – то же самое по имени Геминга. Вот тут еще один коллапсар… Видишь, я обозначила все три, имеющихся в этой области?
– Вижу.
– Замечательно. Проводим между ними спираль, вот так. Через какую звездную систему идет наш пунктир далее?
– Эпсилон Эридана.
– Умница.
– Редкостная. Но что из этого?
– Пока ничего. Смотри дальше.
Тамар увеличила изображение. После этого весь экран заняла схема системы Эпсилона.
– Я воспроизвела положение планет на момент прекращения связи, – лаконично пояснила она.
Пунктир точно упирался в Кампанеллу.
– Район так называемого Вулканного кольца в Северном полушарии.
– Вот это уже любопытно, – пробормотал Норрис. – Дальше.
– А дальше наш пунктир пронзает облако комет, окутывающее звезду. Оно называется облаком Оорта, если помнишь астрономию. Кометный резервуар системы.
– Эге! Пронзает и выбрасывает по пути «Аркада» изрядный ком мусора, так?
– Даже не ком, а ленту. Посмотри, как это по идее должно выглядеть.
Тамар ввела в компьютер необходимые данные.
– Черт побери, – глухо сказал Норрис. – Целый хоровод комет. И, если не ошибаюсь, мы врезались в самый хвост…
– Не ошибаешься. У тебя есть сигаретка?
– На вахте нельзя, – механически сказал Норрис.
– А к женщине на вахте приставать можно?
– Послушай, что же это за сила действовала вдоль твоего пунктира?
– Не знаю. У тебя есть сигарета?
– Держи. Заслужила.
Грегг нажал кнопку вызова.
– Чан? Ты где? Иди сюда. Надо проверить кой-какие расчеты.
– Норрис, я сплю.
– Уже не спишь. Давай-давай, старичок.
Через полчаса у пульта Тамар толпился уже весь экипаж.
– Похоже на правду, – мрачно сказал Чан. – Сейчас проверим.
Гибкие пальцы штурмана пробежали по клавиатуре. На экране высветилась диаграмма плотности и состава частиц на пройденном «Аркадом» отрезке.
– Типично кометное распределение, – ахнула Арлетт. – Арамаис, поздравляю! Мы догоняем вереницу комет.
– Спасибо. Действительно угораздило. А что с нашим дестроером?
– В его отсеках критическая температура, – сказал Норрис. – Защитное поле послабее, да и идет он первым… Греется, одним словом.
– Глуши его реактор.
– Противометеорные излучатели спутника останутся без энергии!
– Знаю. Но некоторое время он будет защищать нас своим корпусом.
– Понял.
В отсеке управления «Аркадом» нехотя, словно проснувшись, опять защелкал радиометр.
– Что, братцы, позагораем?
– Скоро облезем, – проворчал Чан. – Не пора ли вводить радиозащитные препараты?
– Пора мой друг, пора, – отозвался софус.
– Не смешно.
– Напрасно. Смех защищает от радиации.
Арамаис почувствовал холодную струйку под левой лопаткой.
– Экипажу введена профилактическая доза радиопротекторов, – доложил софус.
– Вот так-то лучше, – сказал Чан. – Надежнее сомнительного юмора.
Арамаис вдруг вспомнил, что если придется покидать судно, софус, этот добрый дух, погибнет вместе со звездолетом.
За долгие часы вахт к нему привыкают, как к живому существу. С ним беседуют, с его помощью сочиняют музыку, стихи, создают видеофильмы, он незаменим в качестве партнера по играм. Основываясь на таблице случайных чисел, софус умеет выдавать отнюдь не тривиальные ответы на самые разные вопросы, начиная с идиотских и кончая философскими. Добрый дух следит за здоровьем каждого члена экипажа, составляет меню, контролирует рост растений в оранжерее, представляет неисчерпаемый источник сведений по всем областям человеческого знания, причем его необъятная память автоматически подпитывается каждым новым сообщением, получаемым любым способом связи.
Бортовой софус «Аркада» принадлежал к последнему поколению нейрокомпьютеров, обладающих даже своеобразным и не всегда безобидным чувством юмора. Эти машины уступают человеку только в подвижности образного мышления да в сложности взаимодействия эмоций и инстинктов, что и определяет личность.
Это, впрочем, не означает, что софусы лишены несколько затушеванной индивидуальности. Они сами выбирают себе имя, в общение с разными людьми вносят особенности. Например, Дик, софус «Аркада», с Арамаисом держался на равной ноге, был дружелюбен по отношению к Жень Ши, ласков и предупредителен с Ма-Ма, а с Чаном – почему-то насмешлив. Линде он приятным баритоном часто говорил комплименты. Арамаис как-то спросил, считает ли себя Дик человеком.
