Его плечи поникли.
— Верно парень, верно. И я тоже ни о чем не прошу тебя. Но я полагаю, нам лучше бы найти кофе для капрала, а?
— Аминь, сержант!
— А наш руперт мечтает о лавровом венке на всю голову, Перкс. У нас тут чертов герой. Не может думать, не может сражаться, никакой пользы от него, кроме Последней Сцены и медали, которую отошлют его старой мамочке. А я бывал на нескольких из этих Сцен, парень, и они все равно, что лавка мясника. Вот к чему ведет вас Блуз, помяни мое слово. Что же вы будете делать потом, а? Мы побывали в нескольких потасовках, да, но это не война. Думаешь, ты удержишься, когда сталь встречается с плотью?
— Но вам же удалось, сержант, — отозвалась Полли. — Вы сказали, что были на нескольких Последних Сценах.
— Верно, парень. Но я держал сталь.
Полли спускалась по склону. Вот как, думала она, а ведь мы еще даже не добрались туда. Сержант думает о девушке, что он оставил позади… ну, это нормально. А Тонк и Лофти просто думают друг о друге, но, пожалуй, после того, как побываешь в этой Школе… а Уоззи…
Она думала, выжила бы она в Школе. Стала бы она такой же жесткой, как Тонк? Смирилась бы она, как те служанки, что приходили и уходили, и долго работали, и никогда не носили имен? Или, может, она стала бы как Уоззи, и нашла бы некую дверь в своей голове… я могу быть скромной, но я говорю с богами.
… Уоззи сказала «не о твоей таверне». Разве она когда-нибудь рассказывала Уоззи про «Герцогиню»? Конечно, нет. Конечно она… но, нет, она ведь сказала Тонк, верно? Вот в чем дело. Все разъяснилось. Тонк, возможно, упомянула об этом при Уоззи. В этом нет ничего странного, даже если практически никто не говорил с Уозз. Это было тяжело. Она всегда казалась такой напряженной, взвинченной. Но другого объяснения нет. Да. Она не допустит, чтобы появилось какое-нибудь еще.
Полли вздрогнула, и вдруг ей показалось, что кто-то идет рядом с ней. Она подняла взгляд и застонала.
— Ты ведь галлюцинация, верно?
— О, ДА. ВЫ ВСЕ ЗДЕСЬ НАХОДИТЕСЬ В СОСТОЯНИИ ПОВЫШЕННОЙ ЧУВСТВИТЕЛЬНОСТИ, ВЫЗВАННОЙ РАССТРОЙСТВОМ ПСИХИКИ И НЕДОСТАТКОМ СНА.
— Если ты галлюцинация, как ты можешь знать об этом?
— Я ЗНАЮ, ПОТОМУ ЧТО ТЫ ЗНАЕШЬ ЭТО. ПРОСТО Я БЫСТРЕЕ ВЫРАЖАЮ МЫСЛИ.
— Я ведь не умру, а? То есть, прямо сейчас?
— НЕТ. НО ВАМ ГОВОРИЛИ, ЧТО ВЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ БУДЕТЕ ХОДИТЬ РУКА ОБ РУКУ СО СМЕРТЬЮ.
— О… да. Капрал Скаллот упоминал об этом.
— СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ. МОЖНО СКАЗАТЬ, ОН У МЕНЯ НА ОЧЕРЕДИ.
— А ты не мог бы быть немного… невидимее?
— КОНЕЧНО. ТАК СОЙДЕТ?
— И тише, тоже?
За этим последовала тишина, которая, вероятнее всего, и являлась ответом.
— И отполируй себя немного, — обратилась Полли к воздуху. — И плащ постирай.
Ответа не было, но, сказав это, она почувствовала себя лучше.
Шафти приготовила жаркое из говядины с клецками и зеленью. Это было великолепно. И непонятно.
— Я не припомню, чтобы нам встречались какие-нибудь коровы, рядовой, — произнес Блуз, протягивая свою тарелку за добавкой.
— Э… нет, сэр.
— И все же, у тебя нашлась говядина?
— Э… да, сэр. Э… когда приехал тот писатель, ну, пока вы с ним разговаривали, э, я пробрался к их фургону и заглянул внутрь…
— Для людей, занимающихся подобными делами, существует специальное название, рядовой, — серьезно проговорил Блуз.
— Да, их называют квартирмейстерами, Шафти. Отлично сработано, — кивнул Джекрам. — И если этот писака проголодается, он всегда может закусить своими словами, а, лейтенант?
— Э… да, — осторожно отозвался Блуз. — Да. Разумеется. Хвалю за инициативу, рядовой.
— О, это была не моя идея, сэр, — радостно ответила Шафти. — Мне сержант сказал.
Полли замерла, не донеся ложку до рта, и переводила взгляд с сержанта на лейтенанта.
— Вы учите мародерству, сержант? — спросил Блуз. Отряд тяжело вздохнул. Если бы подобное произошло в баре «Герцогини», то все завсегдатаи уже толпились бы у выхода, а Полли помогала бы отцу снимать бутылки с полок.
— Не мародерству, не мародерству, — спокойно отвечал Джекрам, облизывая ложку. — Согласно Своду Правил Герцогини, Указу номер 611, Разделу 1в, Параграфу i, сэр, это называется грабежом, учитывая, что фургон является собственностью чертова Анк-Морпорка, сэр, который помогает врагу. Грабеж разрешен, сэр.
Некоторое время они смотрели друг другу прямо в глаза, а затем Блуз потянулся к своему рюкзаку. Полли увидела, как он вытащил из него маленькую, но довольно толстую книжицу.
— Правило номер 611, - пробормотал он. Блуз взглянул на сержанта и залистал тонкие страницы. — 611. Разбой, Грабеж и Мародерство. А, да. И… позвольте вспомнить… вы с нами, сержант Джекрам, согласно Правилу номер 796, кажется, вы напомнили мне…
Тишину нарушал лишь шелест бумаги. Правила номер 796 не существует, вспомнила Полли. Они что же, будут драться из-за этого?
— 796, 796, - мягко бормотал Блуз. — А… — он уставился на страницу, Джекрам уставился на него.
Блуз захлопнул книжку, и та издала кожаное флоп.
— Абсолютно верно, сержант! — радостно заключил он. — Должен признать, ваши знания правил поистине энциклопедичны!
Джекрам выглядел ошарашенным.
— Что?
— Вы процитировали практически дословно, сержант! — повторил Блуз. И его глаза засверкали. Полли помнила, как Блуз смотрел на захваченного кавалерийского капитана. Это был тот же самый взгляд, взгляд, который говорил: теперь ты в моих руках.
Подбородки Джекрама заколыхались.
— Вы хотите что-то добавить, сержант? — спросил Блуз.
— Э, нет… сэр, — отозвался Джекрам. На его лице читалось объявление войны.
— Мы уходим, как только взойдет луна, — Блуз сменил тему. — Думаю, всем стоит отдохнуть. А затем… да одержим мы верх.
Он кивнул остальным и пошел к месту, где, под покровом кустарников, Полли расстелила его одеяло. Через некоторое время оттуда донесся храп, которому Полли отказывалась верить. Джекрам уж точно не верил. Он поднялся и пошел прочь от огня. Полли поспешила за ним.
— Ты слышал это? — ворчал сержант, уставившись на темнеющие холмы. — Мелкий хлыщ! Да как он посмел сверяться с этой книжонкой?
— Ну, вы ведь процитировали Правило, сержант, — ответила Полли.
— И что? Офицеры должны верить тому, что им говорят. А он еще и улыбнулся! Ты видел? Подловил меня и улыбнулся мне же! Думает, это одно очко в его пользу, раз он подловил меня!
— Но вы солгали, сержант.
— Я не врал, Перкс! Если врешь офицерам, то это не считается! Это называется «описывать им мир таким, каким он, по их мнению, должен быть»! Нельзя, чтобы они проверяли все для себя. Это приведет к неверным мыслям. Я говорил, он всех нас угробит. Захватить крепость? Да он умом тронулся!
— Сержант! — резко вскрикнула Полли.
— Ну что?
— Там сигнал, сержант!
На дальнем холме, мигая, будто первая звездочка, сиял белый свет.
Блуз опустил телескоп.
— Они повторяют «ГВ», — произнес он. — И, полагаю, во время тех длинных пауз они направляют свою трубу в другую сторону. Они ищут своих шпионов. «Где Вы», понимаете? Рядовой Игорь?
— Шер?
— Ты знаешь, как работает эта труба, так?
— О, да, шер. Прошто жажигаете ракету в коробке, а потом нужно только навешти и щелкнуть.
— Вы ведь не собираетесь отвечать им, сэр? — ужаснулся Джекрам.
— Именно собираюсь, сержант, — отрезал Блуз. — Рядовой Карборунд, пожалуйста, собери трубу. Маникль, принеси фонарь. Мне нужно будет читать шифровальную книгу.
— Но вы выдадите наше убежище! — вскричал Джекрам.
— Нет, сержант, потому как, хотя это может показаться вам непонятным, я намереваюсь, как говорится, «лгать», — ответил Блуз. — Игорь, полагаю, у тебя есть ножницы, хотя, я буду рад, если ты не попытаешься повторить это слово.
— Да, у меня дейштвительно ешть то, о чем вы говорите, — жестко ответила Игорина.
— Хорошо, — Блуз огляделся вокруг. — Сейчас уже практически совсем темно. То, что нужно. Возьми мое одеяло и вырежи из него круг, ну, в три дюйма, а потом обвяжи им трубу.
— Но так швета будет гораждо меньше, шер!
— Разумеется. На это я и рассчитываю, — гордо ответил Блуз.
— Сэр, они увидят свет, и они узнают, что мы здесь, — произнес Джекрам, будто объясняя ребенку.
— Я же сказал, сержант. Я буду лгать, — повторил Блуз.
— Вы не можете лгать, ког…
— Благодарю, сержант, но на этом закончим, — перебил его Блуз. — Ты готов, Игорь?
— Почти што, шер, — отозвалась Игорина, привязывая одеяло над концом трубы. — Вще, шер. Я жажгу ракету, когда вы шкажете.
Блуз раскрыл маленькую книжицу.
— Готов, рядовой? — спросил он.
— Ага, — отозвалась Нефрития.
— При слове «тире» держи курок и отпускай его на счет «два». При слове «точка» держи его и отпускай на счет «раз». Понял?
