– Дорогая, как ты сегодня себя чувствуешь? – спросил он, входя в будуар супруги.
– Спасибо, Рудольф. Все в порядке, – ответила Бэкки, поспешно запахивая халат. Она не собиралась дарить мужу больше, чем это было необходимо.
– Дорогая, сегодня ко мне приедут несколько знакомых – для небольшого совещания. Если ты выйдешь на минутку к гостям блеснуть своей красотой… – Рудольф подошел к Бэкки вплотную и потянул носом аромат ее кожи. – Ты прекрасна, дорогая… До чего же ты прекрасна!
– Ты говорил о гостях, Рудольф, – напомнила Бэкки, отстраняясь.
– Просто выйдешь выпить коктейль… Обожаю смотреть, как у этих псов текут слюнки!
– Хорошо, я выйду. А теперь оставь меня, пожалуйста, я должна привести себя в порядок.
– Конечно, дорогая, конечно, – отступая к двери, произнес супруг. – Королева… Очаровашка!
Когда он вышел, молодая супруга облегченно вздохнула и уселась перед зеркалом. Понемногу она привыкала быть королевой.
Нажав на столике перламутровую кнопочку, Бэкки мысленно досчитала до пяти – именно столько требовалось проворной служанке, чтобы добежать до госпожи.
– Слушаю, мадам, – произнесла та, неслышно появившись из боковой двери.
– К половине шестого мне нужно одеться. У мистера Доре ожидаются гости… Вызови… – Бэкки покрутила в воздухе пальцем, однако так и не смогла вспомнить, какие же специалисты ей нужны. – Одним словом, вызови всех этих дармоедов, а тех, кто не понадобится, мы отошлем назад.
К гостям она вышла в шесть тридцать, после того как они закончили все свои дела и ожидали только появления хозяйки дома.
И хотя некоторые из них уже неоднократно видели Бэкки, ее появление, как всегда, вызвало настоящий переполох. Финансовые тузы выстраивались в очередь, чтобы только приложиться к ручке Бэкки и пробормотать какой-нибудь нелепый комплимент.
Миссис Доре благосклонно кивала, а стоявший в стороне Рудольф смотрел на это представление и жмурился от удовольствия.
Управляющий директор компании «Маркое» Цольц Ван Гуффен подошел последним. Он тоже поцеловал Бэкки руку и что-то сказал про погоду.
– Что там погода, Цольц, удиви миссис Доре своим излюбленным фокусом! – воскликнул молодящийся джентльмен, глядя на Бэкки сверкающими глазами. Он был равноправным партнером Доре и его звали Браун.
– Каким фокусом? – спросила Бэкки.
Гости засмеялись, а сам Цольц Ван Гуффен смутился.
– Он великолепно ест зажженные сигары, миссис Доре.
– Зажженные сигары?
– Вот именно. Ну-ка, дружище Цольц, исполните для миссис Доре свой неподражаемый фокус!
– Но помилуйте, господа! Я съел уже восемь штук! – взмолился несчастный.
– Брось, дружище. Отказывать даме – это же некрасиво!
И снова все засмеялись.
– Скушай хотя бы парочку.
– Ну хорошо. – Цольц Ван Гуффен взглянул на столик, где стояла коробка с сигарами, и его передернуло. Тем не менее он выдавил из себя улыбку и повторил:
– Ну хорошо, парочку я, пожалуй, еще осилю.
На глазах изумленной Бэкки Браун раскурил две сигары и передал одну из них Цольцу.
Управляющий директор с полминуты взирал на сигару с нескрываемым ужасом, а затем, собравшись с духом, отхватил зубами целую половину. Быстро ее прожевав, он судорожно сглотнул и забросил в рот оставшуюся половину.
Бэкки неотрывно следила за этим феноменом и невольно пыталась двигать челюстями, словно помогая несчастному справиться с его работой. Когда Цольц покончил с первой сигарой, Браун услужливо подал ему другую.
Однако самообладание оставило Цольца, и гостям пришлось кричать на него, чтобы заставить есть дальше. Как следствие, бедняга подавился и зашелся в кашле, а Браун, выйдя из себя, начал требовать, чтобы тот не прекращал попыток и не симулировал бессилие.
– Оставьте, господа, если уж он вам так не мил, просто пристрелите его, – сказала Бэкки и, повернувшись, ушла.
Вскоре разошлись и гости.
Рудольф сразу прибежал в покои молодой супруги, надеясь подсмотреть, как она раздевается.
– Как же остроумно ты сказала, дорогая: «пристрелите его». Когда ты ушла, мы хохотали до упаду. Даже Цольц и тот улыбался…
– Мне стало жаль его, – призналась Бэкки.
– Жаль? – Рудольф усмехнулся и, нежно подвинув сброшенное на тахту платье, присел, не отводя взгляда от прозрачного пеньюара Бэкки. – На жалости, дорогая моя, далеко не уедешь. Если бы я постоянно кого-то жалел, у меня бы не было всего этого. – Доре обвел рукой стены, окружающую обстановку и даже саму Бэкки. – Финансовое могущество и жалость несовместимы.
– Но ты же работаешь с ценными бумагами. На бирже нет людей, а между тем это приносит тебе твои богатства, – заметила Бэкки, честно пытаясь разобраться в ситуации.
– Сами по себе ценные бумаги, хотя и называются «ценными», стоят весьма немного. Чтобы получить с них хорошие дивиденды, нужно продать их раз двадцать за год.
– Так часто? – удивилась Бэкки. Она обернулась, стоя перед зеркалом, и Доре увидел ее великолепную полуобнаженную грудь. В штанах у него сразу стало тесно, он сжал зубы, чтобы продержаться еще пару остававшихся до сна часов.
– Да, дорогая. Люди должны покупать, потом бояться и продавать, потом снова покупать, думая, что уж на этот раз не прогадают. Но потом я их снова пугаю и заставляю продавать.
– Значит, такова биржа?
– Нет, таково умение управлять биржей.
– Что значит «управлять биржей»? Разве это не естественный рыночный механизм? Так нам говорили в школе.
– Рыночный механизм? – Рудольф не удержался от улыбки. – Чтобы этот механизм приносил деньги, его нужно заставлять проворачиваться побыстрее.
– Но как?
– Можно организовать трест, который будет заниматься распространением ложной финансовой информации. Однако люди не очень-то верят этой трескотне. В какой-то сезон можно сорвать хороший куш, а иной раз ничего не выходит. Поэтому лучше манипулировать реальностью, заставляя людей самих делать нужные тебе выводы.
– Это как же? – Бэкки заколола волосы и посмотрела на себя в зеркало. Она уже запуталась в объяснениях Рудольфа и поддерживала разговор лишь для того, чтобы он не стал приставать прямо сейчас.
– Скажем, можно организовать конфликт двух могущественных финансово-промышленных групп, которые сойдутся в битве за свои интересы. А интересами может оказаться свободная колония или даже планета-зарегистрированный член Ассоциации.
– И за что же они будут бороться?
– Они будут бороться, и уже борются, за обладание богатыми недрами. За доходы в триллионы и даже десятки триллионов рандов. Как только начинает побеждать одна группа, ее акции на бирже стремительно идут вверх, а акции ее противников – падают. Потом инициатива неожиданно переходит к другой группе, и все меняется с точностью до наоборот.
– И где они борются за эти самые недра? – Бэкки присела на мягкий пуф и вздохнула, ожидая, когда Рудольф уйдет.
– А ты сама не догадываешься?
– Я? – Бэкки обернулась. – Я не до…
Она хотела сказать «не догадываюсь», но тут до нее дошло, на что намекал супруг. Бэкки поднялась с пуфа и уставилась на таинственно улыбавшегося Рудольфа.
– Неужели эта война ваших рук дело?
– Да, представь себе. И твой супруг, дорогая, является чуть ли не единственным ее изобретателем.
– Но… но это же чудовищно, Рудольф… Там же гибнут миллионы людей!
– Это их личный выбор. Насильно в этой войне никто не участвует.
– Но почему война? Почему нельзя было сделать что-то другое?
Бэкки вспомнила своих одноклассников – Бена Аффризи и Джо Миллигана. Они отправились проверять себя на ту самую войну, владельцем которой – да, иначе и не скажешь, – владельцем которой является ее муж.
А она, миссис Доре, ее совладелица, потому что из пролитой на этой войне крови состоят все ее платья, драгоценности, массажистки, парикмахеры, стилисты и оформители.
– Это чудовищно, Рудольф, ты зарабатываешь деньги на разрушении… – произнесла Бэкки, бессильно разведя руками. Теперь она вспомнила единственное свидание с Беном. Торопливый секс двух выпускников. И почему ей тогда взбрело в голову дать ему? Может, потому что он ее удивил? Был эдаким непримиримым противником наемничества, говорил, что ложная бравада лишь проявление трусости. А потом раз – и сам отправился воевать.
– Всеобщее заблуждение, дорогая, – переходя на наставительный тон, произнес Рудольф. – Ведь на многих планетах экономика находится в весьма плачевном состоянии, и там существует избыток рабочей силы. Куда деваться молодым людям, которые хотят испытать себя и заработать денег? Только идти на войну. Да, некоторые из них погибают в первый же месяц, однако их родственники получают достойную страховку. Если солдат погиб в следующие полгода, его страховка увеличивается. Ты даже представить себе не можешь, но на некоторых перенаселенных планетах большая часть инвестиций в промышленность осуществляется именно получателями этих сумм. Война поддерживает агонизирующие миры, дорогая. Фактически она – донор для планет, единственным ресурсом которых является население…
