Старик Волох привел нас к свинцовой комнате. Той самой, где было совершено убийство. Да — к свинцовой комнате. Это у ее дверей дремал, опершись на алебарду, страж…
3
Дальнейшее следует описывать исключительно глаголами активного действия. Какими пишутся энергичные, как перекатывающаяся под челюстями жевательная резинка, американские комиксы. Истоком таких лаконичных, сжатых энергетических описаний следует считать нетленную фразу римского диктатора Цезаря Veni,vidi,vici: «Пришел, увидел, победил». Собственно, первые два глагола приложимы и к нам с Макаркой, Нинкой и стариканом Волохом. Пришли. Увидели. Увидели сначала двух позорно заснувших на посту сотрудников царской охраны, а потом — уже в свинцовой комнате — трех женщин и одного мужчину. Мужчиной, сразу скажу, был первый министр, любезный Дмитрий Иванович, а женщинами… Обе женщины были наши сыщицы из «Чертовой дюжины». В тот момент, когда я украдкой просунул голову в хранилище главных книжных раритетов, а потом проник и целиком, спрятавшись за здоровенный сундук, Елпидофория Чертова чеканила сквозь зубы:
— Значит, так, уважаемый Дмитрий Иванович. Я внимательно изучила отверстие в стене и обследовала края свинцовой обшивки. Что я могу вам сказать? Возможно, вы тоже скажете, что я подвержена суевериям… Вам известна технология рытья подобных тоннелей в фунте, пусть даже небольшого диаметра? Вы видите — тут полое пространство. Значит, тот, кто прорыл этот ход, должен был куда-то сбрасывать землю. К примеру, кротовые ходы заполнены рыхлой землей. Конечно, прорываться через нее не в пример легче, чем через нетронутый, целинный, так сказать, грунт, но все равно… А тут, обратите внимание: рыхлой земли НЕТ. Ее нет, она исчезла, через этот проход вполне можно дойти до той точки, откуда убийцы Хранителя явились. Я проникла в эту дыру и пролезла по ходу вглубь шагов на тридцать. Мои наблюдения подтвердились: вся разрыхленная земля удалена. Куда, спрашивается, она могла деться? И вообще, ставим вопрос более крупно: КТО или ЧТО прорыло этот ход? Буровая машина, как вы говорили, Дмитрий Иванович? Едва ли. Поверхности стенок хода неровны, такая стихийность и бессистемность, простите за выражение, присуща только живому существу.
— Я же говорил о землекопе, — желчно объявил министр.
— О землекопе. Я тут рассчитала, Дмитрий Иванович. Диаметр хода позволяет думать только об одном землекопе. По крайней мере, в такой узенькой норе только один и может работать, да и то если изогнется. Опять же — если допустить, что это землекоп. Что, он так себя не любит, что полез в эту дыру и рыл, рыл, рыл… Опять же — если допустить, что он рыл. Потому что на прорытие хотя бы тридцатиаршинного хода в таком твердом грунте одному человеку потребуется около месяца, и это без удаления сброшенной рыхлой земли! А я сомневаюсь, что этот ход составит тридцать аршин — он значительно длиннее, и это не обсуждается. Далее — даже если землекоп все же умудрился прорыть ход, ну, оказался таким феноменально сильным и выносливым для человека, а также умудрился не задохнуться… Все равно — как он сумел проломить свинцовую обшивку помещения? Вы, господин министр, когда-нибудь пробовали пробить свинцовый лист любой толщины с помощью ЛЮБОГО подручного инструмента?
— Динамит, — пискнула Дюжина.
— Параська!.. Какой динамит? Исключено.
— И какова же ваша версия? — проскрипел министр, запустив руку в свою синюю бороду.
— Она все объясняет. И характер хода, и то, как пробит слой свинца…
— Только не надо мне про этих кролокротов, достаточно наслушались от ваших приятелей, которых вы так ловко разоблачили, — усмехнулся Дмитрий Иванович. Я насупился и жестом велел Макарке следовать за мной.
Чертова выговорила:
— Тем не менее я хочу предложить именно эту версию. (Министр побагровел и принялся теребить свою экзотическую бороду.) Вы слишком узко смотрите на вещи, господин министр. Вы отрицаете то, чего не понимаете. Я…
Макарка зацепил ногой полку. Не знаю, кто ее так дурно крепил, но она пошатнулась, и сверху полетели книжные тома. Они падали и падали с глухим стуком, а Макарка, которому один из фолиантов успел (ну разумеется!) увесисто хватить по башке, смотрел на это, широко раскрыв глаза и вытянув губы колечком.
Министр подпрыгнул, как школьник, которого строгий учитель только что вытянул линейкой по лбу.
…Вот так мы пришли. Вот что мы увидели (и услышали). Что касается третьей части изречения божественного Юлия (vici), то здесь все было не так однозначно. Дмитрий Иванович обернулся и увидел Макарку, который вытаскивал свое пухлое тельце из-под груды книжных томов. На голове Телятникова домиком сидел развернувшийся том древнего мудреца Эмпедоклуса «Логос как тождественность первостихии огня». Министр коротко раздул ноздри и воскликнул:
— Вот и они!.. Да куда же смотрят! Всех… всех уволю! Варвары… Гунны! Меррр!.. завцы…
Вторая половина этого сочного эпитета прозвучала бледным подобием первой («меррррр!..»). Потому что я не стал дожидаться, пока почтенный Дмитрий Иванович разовьет свою мысль, а подскочил к нему с огромным фолиантом и со всего маху врезал по министерской голове. Дмитрий Иванович обернулся вокруг собственной оси, его колени охотно подломились, и он снопом повалился на пол. Вот и vici… Дюжина взвизгнула и отскочила к стене, как напуганный зверек; ее глаза остро, хищно вспыхнули.
— Не визжи, Параська, — предупредил я, — тише, там, у входа, ребят разбудишь. Они очень утомились на государственной службе.
Чертова прищурила глаза и, нисколько не выказав удивления, произнесла:
— Что, убежали? Я так и думала, что долго не засидитесь.
— Потому, наверно, и молчала перед царем?.. — выговорил Макарка, по-собачьи мотая головой и отчаянно чихая от книжной пыли, набившейся в рот и ноздри. Он наконец-то поднялся с пола и теперь усиленно жестикулировал и изъяснялся в какой-то декадентской манере:
— Железные решетки мне не клетка, и каменные стены — не тюрьма!.. Что, хотели замариновать телятину в уксусном соусе, пррррохиндеи? А я, М-макар Телятников, может, предпочитаю красненькое?..
— Макар…
— А вы, любезная Магнолия… Профилактория… Астория… Елпидофория Федотовна, уже уверились в том, что никаких кикимор, ведьм и кролокротов не существует? Ведь у Дмитрия Иваныча потрясающий дар убеждения! К тому же он так любит книги! — Телятников покосился на придавленного томом министра, но тут я наступил на горло телятниковской песне, сказав:
— Вот что, милейший. Кажется, я понял, каким путем предлагает нам уйти дедуля. Правда, я до сих пор не понимаю, КАК он, сидя в подземелье, узнал, что этим путем можно уйти… но это нюансы. — И я выразительно взглянул в сторону черного пролома диаметром никак не меньше метра. Дыра на сером фоне свинцовой стены выглядела особенно зловеще. — Вы, гражданки из «Чертовой дюжины», должны дать нам уйти. Думаю, вы не будете протестовать. Не забывайте, что на мне шапка Белого Пилигрима.
— А у м-меня — бутылка «трех шестерок»!
Чертова откликнулась:
— Да если бы только во мне и в Параське дело…
— А в ком? Иваныч наш синебородый отдыхает от дел министерских…
Вы, конечно, помните, что женщин было ТРИ. Двух я уже перечислил, да и сами они подали голос, а вот третья… Я увидел ее только сейчас, после того, как упомянул про отдых министра от его многочисленных дел. Она вышла из-за полки. Молодая девушка с чуть вздернутым носом, с капризным большим ртом и светлыми волосами теплого тона с рыжеватым оттенком. У нее было глуповатое выражение лица, когда она скроила строгую мину и произнесла:
— А дело еще и во мне. Вы — преступник, не так ли?
— Я-то, может, и преступник, — машинально выговорил я, — а вот вы кто будете?
— Я дочь царя, — немедленно ответила она. Тут же влез Макарка Телятников. Этот человек решительно меня поражает!.. Не может вспомнить самого необходимого, насущного, но с удивительной легкостью извлекает из памяти не менее удивительные глупости типа той, которую он выдал сейчас:
— А-а-а, дочь царя Урана II Изотоповича? (Еще выпил, собака, да украдкой от меня в придачу!) Ан-на… стасия? Которую он позже переименовал в Лантаноиду? Лану, Таню, Иду? Мое почтение, Лантаноида Урановна.
Царевна нахмурилась и крикнула:
— Это что такое? Господин министр… Господин мини… Дмитрий Иваныч! Вы убили его?!
— Нет, на него свалилась книжная премудрость. В таком количестве, что он не знал, как ею распорядиться. Дорогая царевна, мы очень спешим. Да вы и сами видите. Макарка, Нинка, дед!.. Ну что, дедушка, кажется, ты имел в виду вот ЭТОТ ВЫХОД?
И я указал пальцем на таинственный пролом в стене, о происхождении которого только что дискутировали министр Дмитрий Иваныч и бравая сыщица, в прошлом квалифицированная ведьма, госпожа Чертова. Макарка приблизился к пролому, потрогал пальцем свинец, острые завитки металла по краям отверстия и что-то невнятно заклокотал, пытаясь протолкнуть сквозь гортань какие-то слова. Наверняка, пытался высказать свое мнение по данному вопросу. Дед Волох заулыбался, показывая фрагментарные зубы. Одна Нинка не смотрела ни на дыру в стене, ни на сыщиц, ни даже на меня. Она уставилась на царевну Лантаноиду, или как там ее… Видимо, ей понравилось платье. Хотя нет, государева дочь не в платье, а в чем-то вроде костюма для верховой езды. Конечно, одежда не такая радикальная, как клетчатые штаны Чертовой, но тем не менее…
