Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли

У Ричарда был такой вид, будто он вспомнил что-то очень важное.

— Профессор, — перебил он его вежливо, — можно мне дать вам совет?

— Ну, конечно, мой друг, я буду только рад, — охотно согласился профессор.

— Если наш общий друг предложит вам прогуляться по берегу реки Кем, не делайте этого.

— Что вы хотите сказать?

— Он хочет сказать, — вмешался Дирк, — что тогда может обнаружиться несоответствие между тем, что вы в действительности сделали и вашим объяснением причин, почему вы это сделали.

— Весьма странная постановка вопроса…

— Что ж, разве сам Ричард не странный человек? Видите ли, иногда случается, что наши поступки могут быть продиктованы причинами, о которых мы даже не подозреваем. Как в случаях внушения после сеансов гипноза или одержимости.

Профессор страшно побледнел.

— Одержимости? — спросил он слабым голосом.

— Профессор, простите, Крон, я подозреваю, что у вас была причина искать встречи со мной. Какая же?

— Кембридж! Остановка в Кембридже! — прозвучало по радио на вокзальном перроне.

Шумная толпа свадебных гостей, покинувших вагон, громко перекликалась и оживленно разговаривала.

— Где Родни? — спросил один из них, с трудом спускаясь по ступеням вагона-ресторана. Пошатываясь, он и его приятель стояли на перроне, ища глазами потерянного спутника. Мимо них бесшумно проплыла высокая грузная фигура Майкла Вентон-Уикса, устремившегося к выходу.

Приятели, пробираясь сквозь толпу, прошли вдоль вагонов, заглядывая в грязные окна. Наконец в одном из них они увидели своего друга, одиноко, словно в трансе, сидевшего в опустевшем купе. Они стали стучать в окно и кричать ему, но он не слышал ни стука, ни громких окриков. Потом вдруг, словно проснувшись, он с удивлением осмотрелся. Казалось, он не мог понять, где находится.

— Эй, соня! — радостно завопили его друзья и, шумно вломившись в купе, наконец извлекли его оттуда.

Но и на перроне он не сразу пришел в себя. Наконец, встряхнув головой, он посмотрел вдоль перрона и вдруг увидел в конце грузную фигуру Майкла Вентон-Уикса, собственноручно укладывающего в такси свою тяжелую сумку. Родни замер.

— Странно, — наконец пробормотал он. — Да ведь это тот человек, который рассказал мне в купе предлинную историю о каком-то кораблекрушении.

— Ха-ха, ха-ха! — рассмеялся его приятель. — И сколько же он содрал с тебя за свой рассказ?

— Что? — недоуменно переспросил Родни. — Нет, нет, никаких денег. Только, кажется, это было не кораблекрушение, а какая-то авария, возможно, взрыв… Он считал, что как-то виноват в этом. Случилась поломка, он хотел исправить, но произошел взрыв, и все погибли. Потом он говорил о грязи, об огромном количестве зловонной грязи и долгих, долгих годах, и еще о слизняках вокруг. Он говорил что-то очень странное.

— Родни, ты в своем репертуаре. Стоит оставить тебя одного, как с тобой обязательно что-то приключается. Теперь тебя подцепил маньяк.

— Да, он был похож на сумасшедшего. Вдруг стал плести вздор о какой-то птице. А потом сказал, что о птице — это все ерунда и ему следует просто выбросить ее из головы, потому что все должно сойти и так. Почему-то мне не понравилось, когда он сказал это.

— Тебе не следовало оставаться с ним в купе. Лучше пошел бы с нами в бар. Мы там славно по…

— Мне также не понравилось, как он попрощался со мной. Совсем, черт побери, не понравилось.

— Вы помните, как сегодня, когда вы пришли, я сказал вам, что моя жизнь в последнее время стала скучной, но… в силу довольно интересных причин? — напомнил профессор.

— Да, я отлично это помню, — воскликнул Дирк. — Тем более что это было минут десять назад. Вы стояли на этом же месте и были так же одеты и…

— Заткнись, Дирк, — оборвал его Ричард, — дай человеку сказать.

Дирк, как бы извинившись, отвесил легкий поклон.

— Совершенно верно, — согласился профессор. — Дело в том что в течение многих недель, даже месяцев, я не пользовался машиной времени, ибо испытывал странное чувство, будто кто-то или что-то хочет заставить меня сделать это. Началось это с легкого желания попробовать, потом это желание стало крепнуть во мне, набегая какими-то волнами. Это было неприятно и тревожило меня. Я вынужден был отчаянно бороться с этим ощущением, потому что я сознавал: меня заставляют делать то, что я сам хочу. Я, возможно, не понял бы, что это давление извне, а не только мое собственное желание, если бы все время не предостерегал себя, что этого делать не надо. Как только я понял, что кто-то пытается действовать через меня, стали происходить странные вещи — начала, например, летать мебель. Особенно пострадала моя маленькая конторка времен Георга Третьего. Посмотрите на эти царапины…

— Значит, именно это испугало вас вчера вечером, когда вы услышали шум наверху? — спросил Ричард.

— Да, да, — приглушенным голосом торопливо сказал профессор. — Я ужасно испугался, что все повторится. Но это оказалась всего лишь симпатичная лошадь, и я успокоился. Я полагаю, она забрела ко мне, когда я вышел, чтобы достать пудру. Надо было скрыть загар.

— О! — воскликнул Дирк. — И куда же вы вышли? Не представляю себе, чтобы лошадь тоже наведалась к какому-нибудь аптекарю.

— Здесь недалеко находится созвездие Плеяд, чья пыль вполне подходит по цвету…

— Вы направились за пудрой на другую планету? — свистящим шепотом произнес потрясенный Дирк.

— О, это совсем близко. Расстояние между двумя точками не более расстояния до ближайшей аптеки. Кроме того, не надо ждать у прилавка. К тому же у меня никогда не бывает нужных монет. Я предпочитаю квантовый прыжок. Правда, это заканчивается испорченным телефоном. Что ж, в жизни не все дается так просто, вы согласны?

Профессор был явно встревожен.

— Боюсь, вы правы, если думаете то, что предполагаю я, — тихо добавил он.

— А именно?

— Что я отважился на невероятно трудное и сложное дело ради ничтожной цели. Желание доставить радость маленькой девочке, милой, очаровательной и огорченной девочке, кажется вам недостаточным основанием для путешествия во времени, как я теперь понимаю. Лучше было бы сделать ей комплимент, сказать, что на ней прелестное платьице. Возможно, призрак… Разве не о призраке сейчас идет речь?

— Думаю, что именно о нем, — медленно сказал Дирк.

— О призраке? — удивился Ричард. — Что это значит…

— Подожди! — резко оборвал его Дирк. — Продолжайте, профессор.

— Вполне возможно, что призрак застал меня врасплох… Я так отчаянно сопротивлялся одному злу, что угодил в ловушку другого…

— И что теперь?

— Он исчез. Он покинул меня вчера.

— И где он теперь? — Дирк перевел глаза на Ричарда. — Он исчез?

— Нет, пожалуйста, — вскричал Ричард, — только не это! Я еще не успел прийти в себя от разговоров о машине времени, как вдруг возникли еще какие-то призраки.

— Не он ли вселился в тебя и заставил карабкаться по стене? — прошипел на него Дирк.

— Ты утверждал, что я был под чьим-то воздействием после гипноза…

— Я не говорил этого! Я просто продемонстрировал тебе силу внушения после гипноза. Но я уверен, что состояния гипноза и одержимости действуют на человека почти одинаково. Они могут заставить тебя совершать самые абсурдные поступки, а затем хитроумно и изобретательно объяснять самому себе их причину. Но ты никогда не пойдешь на то, что принципиально противно твоему характеру. Ты будешь сопротивляться, бороться!

Ричард вспомнил чувство облегчения, которое он испытал вчера, вернув пленку на автоответчик Сьюзан. Это было концом борьбы, которую он вел сам с собой и которую неожиданно выиграл. В предчувствии новой борьбы, которую он уже явно проигрывал, он вздохнул и решил рассказать о ней.

— Верно! — воскликнул Дирк, выслушав. — Ты не смог бы этого сделать. Теперь хоть что-то мы знаем. Понимаешь, гипноз действует успешнее тогда, когда субъект в какой-то степени сам согласен с задачей, которую его просят выполнить. Надо найти нужного субъекта для выполнения задачи, а гипноз сделает все остальное. И мне кажется, то же можно сказать об одержимости. Итак, что у нас есть?

У нас есть привидение, которому что-то нужно, и оно ищет для этого подходящего субъекта, который смог бы для него это сделать. Профессор!..

— Крон, — поправил его профессор.

— Крон, могу я задать вам личный вопрос? Я вас пойму, если вы не захотите ответить на него, однако не отстану до тех пор, пока не получу ответа. Таков мой метод, понимаете. Вы сказали, что подвергаетесь ужасному искушению, что вам хочется что-то сделать, но вы не позволяете себе этого, однако кто-то или что-то побуждает вас к этому? Пожалуйста, прошу вас. Возможно, это будет трудно, но вы бы очень помогли, рассказав нам, что это.