Теперь дело осталось за малым: наловить собак и впрячь их в телегу. Скажу честно, что этому безобразию помогать не стал. Я, конечно, понимаю, что и ездовые собаки бывают, и здешние псы, явно не блиставшие интеллектом, мне не очень нравились, но как Ване Жомову было бы неприятно видеть аборигенов, впряженных в повозку, загруженную Поповым и снедью, так и я не горел желанием путешествовать в компании ездовых собак.
Конечно, будь на месте Попова мой хозяин, может быть, всё бы было иначе. По крайней мере, в финансовом вопросе. А так, едва Андрюша своим зычным голосом объявил на всю округу, что за каждого приведенного к нему кобеля горожане получат во дворце правителя аж по два десятка бобов какао, как всё пространство вокруг мастерской Недотукаля было заполнено ордой аборигенов, притащивших с собой целую свору собак. Вопли, лай, рычание и вой стояли такие, что Андрюша сразу ошалел. На пару минут он впал в прострацию. Сердобольный Жомов попытался помочь другу, но даже его дубинка не смогла разогнать толпу. На место упавшего ацтека, ольмека, тольтека и любого другого «ека» Теночтитлана тут же вставал новый. Да еще и радовался, что смог в очереди продвинуться. И лишь когда Попов пришел в себя, дышать всем стало полегче.
– Мо-олча-а-ать!!! – заорал криминалист.
От его крика вокруг сразу образовалась целая свободная улица с переулками. Замолчали все, даже собаки, и Андрюша, махнув в сторону очищенного пространства рукой, спокойно скомандовал:
– Вот здесь и строиться по одному. Псов сам отбирать буду.
Честно говоря, выбор был небогатый. Большинство местных шавок и так не отличались статью, а после обещанного Поповым вознаграждения ацтеки мгновенно переловили массу бродячих, голодных и облезлых псов. У Попова с Жомовым ушел почти час на то, чтобы отобрать полтора десятка более-менее прилично выглядевших шавок. И вот теперь началось самое интересное!
После того как оставшихся разочарованных владельцев псов разогнали, Попов решил запрячь отобранных особей в повозку и совершить первый пробный заезд. Псы, конечно, не парнокопытные и, следовательно, изначально отвращения к Андрюше не питали. Однако это был бы не Попов, если бы не смог заставить ненавидеть себя любую тварь, которая ему волею слепого случая в подчинение попала. Поначалу всё шло довольно тихо. Даже не «довольно», а абсолютно тихо, поскольку впряженные в телегу псы просто улеглись около нее, и всё. Наш криминалист, забравшийся в повозку, взялся их понукать на чукотский манер, выкрикивая понятное ему одному слово «Ек». Псы, естественно, чукотского языка не знали, и лишь удивленно поглядывали то на несчастного погонщика, то на издевавшегося над ним Ваню Жомова.
Довольно быстро чукотский лексикон русскому милиционеру надоел, и он принялся прикрикивать на собак, понукая их, как лошадей: «Но!» Но и это слово оказалось недоступно пониманию теночтитланским псам. Два или три, правда, дернулись, перепутав, наверное, его с «на», но поскольку собаки побежали не прочь от телеги, а прямо к ней, Попова такой прогресс не устроил. Андрей разнервничался и начал орать на шавок, постепенно повышая голос, что привело лишь к контузии несчастных дворняг и заставило криминалиста временно прекратить обучение.
Когда же шавки пришли в себя и оказались в состоянии держаться на ногах, Попов придумал для них новое истязание. Где-то он видел, что у погонщиков собачьих упряжек были длинные шесты, и вот такую дубину Андрей и выискал в бездонных запасах древесины Недотукаля. Правда, не зная, что с этим шестом делать, криминалист принялся тыкать свободным концом палки в несчастных собак. Те, естественно, от такого обращения одурели и стали на шест кидаться. В итоге все поводки насмерть перепутались, половина псов едва на них не удавилась, «а воз и ныне там», как сказал по телевизору один политический обозреватель.
Теперь вы понимаете, что к концу третьей попытки Попова заставить псов себя везти те его возненавидели. Я начал опасаться, что наши ездовые собаки искусают криминалиста до полусмерти прежде, чем я успею их остановить. Вот я и решил в учебный процесс вмешаться. Выскочив впереди стаи, я накрыл их отборным собачьим матом. Те сначала перепугались, а затем, увидев, что их пятнадцать, а я один, забыв о поводках на шеях, слаженно бросились выяснять со мной отношения. Я побежал вперед, и телега так рванула с места, что Попов едва смог на ней удержаться.
Вот тут и выяснилось, что способа остановки транспортного средства Андрей еще не придумал. Пытаясь затормозить тачку, Андрей сломал шест и едва не сломал себе руку. Я решил ему помочь и, резко остановившись, грозно зарычал на догонявшую меня свору. Мой рык сами знаете как на всяких шавок влияет. Местные псы перепугались и сбавили ход, в результате чего были едва не раздавлены догнавшей их телегой.
Пришлось Андрюше делать усовершенствования, придумывая для нашей повозки тормоза. Вместе с Недотукалем они провозились довольно долго, но в итоге задние колеса были оснащены устройством, отдаленно похожим на велосипедный ручной тормоз. Теперь можно было бы и отправляться в путь, но кто сказал, что я буду постоянно эту свору за собой тащить? У меня других дел, что ли, нету? Вот я и остался сидеть на месте, как Попов меня ни уговаривал. После моего отказа Андрюша на пару минут задумался, а потом вдруг выдал:
– Понял я! Этим собакам, чтобы бежать, какой-то стимул нужен, – и повесил на конец шеста приличный кусок мяса.
Теперь, чтобы местные шавки бежали вперед, упрашивать их не требовалось. Стоило Попову выставить перед телегой шест, и псы, истекая слюной, бросались с места в карьер. После получаса упражнений Андрей добился-таки достаточно сносного управления телегой, и в таком виде мы отправились во дворец: Жомов с Поповым на ездовых собаках, ну а я рядом с телегой, в качестве почетного конвоя. И каково же было удивление парочки ездоков, когда кo дворцу Чимальпопоке мы прибыли одновременно с Рабиновичем, вместе с Тлалой возглавлявшим целую процессию носильщиков. А чему тут удивляться? Я же говорил: Сеня торговаться долго будет, а девушка, не стесненная средствами, мало никогда не купит. Это аксиома. Вот так!
Продаю ливер по сходной цене.
Гиппократ
В Европе – это где-то к востоку от Мезоамерики! – есть один забавный народ, именующий себя французами. А забавны они в первую очередь тем, что постоянно ищут женщину, сами не зная, какую именно. Стоит случиться беде, будь то наводнение, война, крушение национальной экономики, забастовка, пьяная драка или уколотый палец, французы констатируют: «Шерше ля фам», что переводится, как «валите всё на баб», и тут же начинают искать женщину.
Немногим людям достоверно известно, что там за женщины во Франции такие и действительно ли они причина всех несчастий, но в том, что молодая, пусть и только внешне, красивая и претенциозная девушка может начать почти мировую революцию, трое российских милиционеров убедились на собственной шкуре, едва встретились на площади перед дворцом великого Чимальпопоке.
Поначалу удивились все. Сеня – внешнему виду и движущей силе нового для Мезоамерики средства передвижения, а Попов с Жомовым тому, сколько баулов кинолог набрал им в дорогу. После взаимного выражения собственных чувств и обмена мнениями о способностях друг друга Рабинович с криминалистом перешли, наконец, к обсуждению насущных проблем.
– Андрюша, я не понял, ты хочешь, чтобы мы вот на этом рыдване ехали, людей смешили? – оторопело поинтересовался кинолог, тыча пальцем в гротескную повозку, на бортах которой ацтекскими иероглифами было вырезано: «Made in Недотукаль».
– А у тебя есть другие предложения? – хмуро поинтересовался Попов, подозрительно поглядывая на улыбающуюся Тлалу. На ее бортах ничего написано не было, но откуда она «made», было ясно и так.
– А ты хотя бы других ездовых существ найти не мог? – язвительно спросил Рабинович, кивнув головой в сторону собачьей своры, лениво перебирающей ногами на холостом ходу.
– Попробуй найди, – отрезал Андрей. – В этой стране нет вообще никаких домашних животных, кроме кур.
– А курица разве животное? – вмешался в разговор омоновец, которому претило оставаться в стороне от обсуждения столь занимательной темы.
– Ну, не птица же! – съехидничал Рабинович и повернулся к мрачному криминалисту. – Ну как скажешь, Андрюша. Хочешь ехать на этом тарантасе, езжай. По крайней мере, сгодится вещи везти.
– Это вот эти вещи? – настала очередь Попова язвить. Андрюша, словно Ленин на броневике, простер руку в направлении баулов. Они товарными знаками помечены не были, и для многих оставалось загадкой, откуда эти вещи появились. Подсказка: с базаров Теночтитлана.
– А чем это тебе не вещи? – огрызнулся Рабинович.
– Да никто и не спорит, что это вещи, – согласился с ним Андрей. – Вопрос в том, что это за вещи?
