гордыня, это констатация. Как может дерево перемещаться из мира в мир, если у него нет конечностей? — Поинтересовался я ироничным тоном.
— Когда я погружался в транс в последний раз мне почудилось, что я ощутил легкий сквознячок, совсем не такой, который оставляют иномирцы, попадающие сюда. Почти на грани, будто мне это все кажется. Но он был непрерывным, как не закрывающийся тоннель.
— Это могло быть и наваждением. — Решил я. — Ты же видишь, этот мир довольно странный, искусственный и тут могут быть аномалии в аномалии, устраивающие друг другу сквозняки. Вот я не ощутил ничего такого.
— Мне кажется, мы удалились от того места, где ощущался сквозняк.
— Ребята, так как быть с планом по привлечению аристократки? — Нетерпеливо поинтересовалась Ляля.
— Ничего не поменялось, просто нужно иметь запасные варианты. — Змей распластался у наших ног. — Надо быть готовыми к тому, что дамочка непростая и начнет качать права. Жорж, ты бил когда-нибудь женщин?
— Нет. — Я отмахнулся от его вопроса, словно он был заразным.
— Будь готов к тому, что придется это делать. Оружие свое не потеряли? — Поинтересовался он.
— Потерял, и даже и не помню, когда это произошло. То ли на болоте, то ли еще раньше. — Признался я.
— Я тоже не помню когда выронила свой пистолет. Отнеслась к этому с облегчением. Он меня пугал.
Антош тоже сидел без ошейника, к которому крепилась стреляющая палка.
— Да, уж, команда разудалых разбойников. — Произнес змей.
Мы отдышались, полежали в тихой дреме, ожидая, когда окончательно затихнет топот великанов.
— Ну, Ляля, давай, вызывай рабовладелицу. — Попросил Антош.
Моя жена настроилась, сконцентрировалась, вызывая в памяти все связанное с образом этой женщины, и резко дернула руками вперед. Рядом со мной появилась та самая аристократка, но почему-то в белом нижнем белье с воланами в районе коленок, талии и плеч и белом чепчике. Она уставилась на нас непонимающим сонным взглядом. Немая сцена длилась секунд десять, а потом дама начала истошно орать.
Дарик испытывал двоякие чувства к Кайтине. С одной стороны он понимал, что находится у нее в плену. Она заодно с похитителями и не желает отпускать его домой. Но с другой стороны видел, что Кайтна хороший человек. Женщина не стеснялась учиться у него компьютерной премудрости, смущалась, когда не понимала, вела себя неуверенно, когда у нее не получалось запомнить алгоритм действий. Дарик временами невольно чувствовал себя учителем, которому приходится учить не очень способного ученика.
К чести Кайтины она была упорной, и это давало плоды. А еще она обладала хорошим чувством юмора при полном отсутствии социальной гордыни.
— Да, теперь я вижу, что ты не хькош, а только похож на нас. Мы, знаешь ли, туповаты в обучении некоторым наукам. Хоть убей, не пойму, как ты все это запоминаешь?
— Я с двух лет сижу за компьютером. У меня до сих пор наушники веревочкой подвязаны, чтобы не спадали с головы. Сколько себя помню, столько времени компьютер со мной. Жаль, что вы не хотите прогуляться в те миры, где я живу. Я бы вас многому научил. — Дарик был уверен, прояви она благосклонность и верни его родным, Кайтину приняли бы как свою.
— Это неправильные разговоры, Дарик. Ты уникальный и твоя уникальность принадлежит твоему народу. Твои родители спрячут тебя из страха потерять снова, и ты вырастешь простым человеком, который ничего не будет знать о своем таланте.
— О каком таланте вы говорите? О том, что я натворил в интернате? Я об этом ничего не помню. Может быть, это был вообще не я, а мой отец, и мне соврали про то, что это была психограмма. — Дарик так осмелел в компании Кайтины, что не стеснялся говорить, о чем думал.
— Сегодня вечером к нам придут люди, которые проверят тебя на специальном оборудовании. Оно должно прояснить нам природу твоего умения. — Заявила женщина.
— Да что это за умение? Что я натворил? — Не выдержал очередных полунамеков мальчик.
Кайтина щелкнула тумблером под своим столом и наклонилась к Дарику.
— В гневе ты гнешь пространство, будто оно из бумаги. — Прошептала она.
— Как это, гну?
— Бухх, и вокруг тебя образуется шар деформированного пространства. Это как взрыв, но бомбой является твой мозг, способный взрывать, оставаясь при этом в целости. — Кайтина загадочно посмотрела на Дарика.
— Я ничего такого не умею. — Мальчику показалось, что взрослые ошибаются на его счет. — Я даже по мирам толком ходить не научился. Папа меня несколько раз находил, потому что я не мог вернуться домой.
— Я вижу папа у тебя очень заботливый. — Произнесла она.
— И мама, но она не умеет ходить по мирам, как папа или дядя Антош. Она умеет доставать из других миров вещи или наоборот, закидывать их туда.
— Хм, я слышала, что такое бывает, но ни разу не видела человека, владеющего таким искусством.
— Оно маме не нравится. Она хотела быть обыкновенным иномирцем. Ей кажется, что она недоделанная. — Пояснил Дарик.
Его заявление рассмешило женщину. Она долго и от души смеялась.
— Это ей папа такое сказал? — Спросила она, успокоившись.
— Нет, папа никогда ей такого не скажет. Он только хвалит ее. Мама сама себя ругает, потому что некому. Как говорит дед, если человека не ругать, то у него никогда не появится иммунитета от дураков.
— Твой дед философ, надо запомнить. — Оценила Кайтина афоризм. — Мне интеллектуального иммунитета не хватает. Дураки очень раздражают меня. Если бы не задание опекать тебя, я бы сейчас цапалась с престарелыми маразматиками из академии наук. Наук. — Она усмехнулась. — Наша наука выглядит как выставка, на которой представлены украденные в других мирах образцы техники и ученый люд, который делает вид, что полностью разобрался в ее устройстве. Обычно, это совсем не так. Ученым приходится держать кучу настоящих ученых из числа неполноценных, которые пытаются донести до их плоских мозгов очевидные вещи. Вот такая у нас наука, которую нельзя ругать, иначе все увидят, что она посмешище.
— А со мной будут работать такие ученые, о которых вы говорите? — Поинтересовался мальчик.
— В том числе и такие, но их задача озвучить выводы, сделанные людьми, понимающими больше.
— Это будут неполноценные? — Догадался Дарик.
— Да. Вот видишь, ты уже произносишь это слово, не боясь замарать им своих родителей.
— Оно мне все равно не нравится. Представьте, что я вернулся домой и рассказываю о вас, добавляя слово дикарка, чтобы обозначить ваш уровень развития. Обидно? — Дарик посмотрел Кайтине в глаза.
— Обидно, особенно если ты так не будешь считать. Ведь я не кажусь тебе дикой и тупой?
