Ближайший к ней вампир.
Это я, но все равно различие в наших позициях хозяина и слуги может быть фатальным.
В конце концов, успешное проведение революции никогда не было простым трюком.
– Согласна. Хоть я сама и разработала план действий, но это не означает, что в нем нет дыр. Если ты проиграешь, то это будет наихудшим исходом, по крайней мере, для меня. Ты умрешь, как и хотел, а Кайи Хеартандерблейд-сан останется в живых. А она, скорее всего, съест меня. Она считала меня мобильной едой, поэтому должна была запомнить мое лицо.
– Ты уже обдумывала контрмеры на такой случай?
– Хм? Нет, так далеко я не загадывала.
Ханекава покачала своей головой с выражением беспокойства на лице.
– У нее превосходная родословная, не так ли? Так или иначе, Хеартандерблейд-сан не соответствует образу существующих вампиров. Все так, как вы с Ошино сказали, ее бессмертие настолько велико, что даже ее слабые места уже не похожи на слабые места.
– Если предположить, что физиологически я не отличаюсь от нее, то трудность состоит в разнице опыта…
– Есть еще психологическая проблема.
– Психологическая?
– Сможешь ли ты одолеть Хеартандерблейд-сан, с которой ты прожил под одной крышей все весенние каникулы.
– …
Она заботилась обо мне.
Она постоянно приглядывала за мной.
Чтобы спасти меня от смерти, она выскочила на солнечный свет.
И она была моим спасителем.
Жизнь, которую я попытался выбросить…
Она не зашла настолько далеко, чтобы просто забрать ее.
Возможно, это похоже на любовь людей по отношению к домашним животным…
Но тем не менее.
Например, в тот раз, когда мы разговаривали на крыше…
Мы тогда смеялись.
– Я смогу справиться с этим, – собравшись с духом, произнес я. – Я обязательно уничтожу ее.
– Да, – кивнула Ханекава.
Кажется, она хотела еще что-то сказать, но все-таки решила промолчать.
Вместо этого она произнесла: «Ну, ладно».
– Разумеется, я помогу тебе. Я, как разработчик этой стратегии, тоже несу ответственность. Если я могу чем-нибудь помочь, не молчи и скажи, чем именно.
– Не молчи, ха.
– Ха-ха-ха, ну, хоть я так и сказала, но я, тем не менее, не имела в виду еще больше фансервиса.
Хоть она и произнесла такую оговорку, но неужели Ханекава действительно пыталась сменить атмосферу, и при этом бодро смеясь? Не может быть.
Следовательно, это должно быть недопонимание… Какая жалость, разве такая манера речи не является вступлением к предмету разговора?
Почему она пытается помочь мне с этим?
Помоги мне с чем-нибудь вроде боевой стратегии!
Ну и ну, что за глупости ты говоришь такому воспитанному Арараги Коеми…
– Ханекава.
– Что?
Наклонив голову подобно Ханекаве, я сказал самым вежливым тоном: «Могу ли я потрогать твою грудь?»
– …
Лицо Ханекавы окаменело, а ее голова так и замерла в наклонном положении.
Тем не менее, она продолжала улыбаться.
Внутри хранилища сгустились тучи.
Что же мне делать среди этой тяжелой атмосферы…
– Твою грудь.
– Я тебя поняла.
Ханекава посмотрела сначала вверх, а потом вниз.
После этого она снова уставилась на меня.
– Зачем тебе это?
– Я нуждаюсь в этом. Очень нужно, – сказал я.
Мое лицо приняло самое серьезное выражение.
– Ты не видела, как выглядит Киссшот Ацероларион Хеартандерблейд в своем истинном облике.
– Хм? Ну, я видела ее в 12-летнем и 17-летнем возрасте, поэтому не то чтобы я не могла представить, как она выглядит в 27 лет.
– Это за гранью твоего воображения, – сказал я, подняв указательный палец. – Ее грудь превосходит твое воображение.
– Грудь…
– Я боюсь проиграть, поскольку меня привлекает ее грудь. А она, скорее всего, будет подпрыгивать во время боя. Вот почему в качестве ответной меры я бы хотел получить немного опыта насчет женской груди.
– Ох-хо-хо, – заохала Ханекава. – Это невероятно глупая причина…
– Она не имеет для тебя смысла?
– Хм.
Ханекава медленно закрыла глаза и наморщила брови, словно от головной боли.
– Хорошо.
– Э?! Серьезно?!
Почему?
Почему она подумала, что тут есть смысл?!
– Подожди немного, – сказала она.
Сначала Ханекава ослабила галстук и сняла школьный свитер. Затем она вытащила края блузки, заправленные в юбку. Пока я наблюдал за ее действиями, она завела обе руки за спину и засунула их себе под блузку.
Прошло несколько секунд.
Ханекава вытащила из-под блузки расстегнутый лифчик. Она быстро сложила его привычными движениями и спрятала под мат, на котором сидела.
После этого она посмотрела на меня.
– Ну, а теперь дотронься до нее, – сказала она.
– !…
Я не хотел, чтобы все зашло так далеко!
Что происходит?!
Я не могу унять свое сердцебиение.
Ей совсем не нужно было его снимать!
Ей вообще ничего не нужно было снимать!
– Э-э-э?
В чем дело?
Так или иначе, как только она сняла свой свитер и расстегнула бюстгальтер, мне показалось, что ее грудь увеличилась… Это иллюзия?
Нет, глаза вампира невосприимчивы к иллюзиям.
Сейчас Ханекава, по крайней мере, с учетом того, что я могу разглядеть сквозь блузку, не проиграет Киссшот. Нет, похоже, она обладает бюстом, с которым ничто не сравниться.
Более того, его форма превосходна.
Несмотря на то, что она сняла лифчик, и ее грудь потеряла свою поддержку, все выглядело так, словно она игнорировала законы физики. Как будто Ханекава способна управлять гравитацией, являясь при этом человеком.
Это за гранью воображения.
Разумеется, я попросил ее, полагая, что Ханекава откажет мне, но даже если и так, было бы очень грубо говорить, что это всего лишь шутка.
Ханекава Цубаса.
Она способна состязаться даже с Киссшот.
Я и не думал, что у Ханекавы такая грудь!
Н-но…
Встав на ноги, Ханекава направилась ко мне. При каждом шаге ее грудь двигалась,
поэтому я закрыл глаза и замер, словно меня парализовало. После этого она села прямо передо мной, опустила руки по бокам и, напрягая спинные мышцы, она выпятила свою грудь.
В такой позе она выглядит еще больше.
Несомненно, можно так выразиться, описывая эту грудь.
Более того, поскольку на ней была весьма тонкая блузка, можно сказать, что грудь Ханекавы была целиком и полностью выставлена на обозрение.
– Арараги-кун.
– Э? Ах да, в чем дело?
– Если ты собираешься массировать ее, то сделай это правильно.
– П-правильно?
– Думаю, тебе нужно массировать ее не меньше, чем 60 секунд.
– Ше-шестьдесят секунд…
Это невозможно.
Планка слишком высока.
Массировать ее правильно, что она имела в виду?
Прежде чем я заметил, касание превратилось массажом.
Черт, сейчас я уже не могу ответить, что просто пошутил…
Что же я делаю со своим драгоценным другом?
– Не стоит легко ко мне относиться!
– Да, сэр!
Как мне и было сказано, я неосознанно приготовил свои руки.
Но их только приготовил, а сам я остался неподвижен.
В любом случае, благодаря вампирским рефлексам, я абсолютно не могу обращаться с ней полегче, но я не знаю, какое усилие нужно применять. Во-первых, должен ли я прикасаться к ней сверху или снизу, и у меня нет ни малейшего понятия, что же делать после этого.
Она определенно не уместится в моих руках.
Поэтому мне не хочется приближаться спереди.
Может быть, сбоку, нет, нет.
Так будет еще труднее.
– Эй, Ханекава.
– Хм? В чем дело?
– Не могла бы ты повернуться спиной? – тихим голосом произнес я. – Мне трудно сделать это, глядя на твое лицо.
Возможно, Ханекава не может хорошо разглядеть меня при свете фонарика, но поскольку я вампир, то прекрасно вижу выражение ее лица.
Ее лицо уже покраснело.
Она кусала свои губы.
Это тяжело.
– …
Промолчав, Ханекава слабо кивнула и отвернулась.
Я увидел начало ее косичек.
Я никогда не обращал на них внимания, но до чего же прекрасные волосы, совершенно не имеющие повреждений. Видимо, они получают соответствующий уход.
– Ух…
Ах, даже в такой позиции это все еще трудно.
Поскольку Ханекава повернулась спиной, мне придется обхватить ее тело, но в этом случае мне сильно мешают ее руки…
– П-положи руки за голову.
– Это что, радио-гимнастика?
Но, несмотря на эти слова, Ханекава подняла руки.
Теперь путь был чист.
А затем я просунул руки под ее подмышками. Естественно, в результате моих действий наши тела соприкоснулись. Ханекава повернулась ко мне спиной, и если я попытаюсь прикоснуться к ее груди, это, пожалуй, будет выглядеть так, словно я обнимаю ее сзади…
Тяжело даже ощущать дистанцию между нами. Должен ли я скрестить руки? Или нет, будет легче ухватиться, если я буду держать руки так, как есть?
Я раскрыл пальцы.
Ханекава оставалась неподвижной с самого начала, но, даже глядя ей в спину, я понимаю, как она нервничает. Я тоже нервничал.
