– Продолжайте.
– Так вот,– худой и длинный облегченно вздохнул,– как сказал мой коллега, мы начали разлагать знаки на составляющие. Шифр был настолько примитивен, что нам не составило труда расшифровать первые два знака. С2. Что это? Нужно было всего-навсего сообразить, что формулу писал «папа», исконно русский человек, и стандартный звук «эс» у него звучит как «цэ»! А что такое «цэ», произнесенное дважды?
– Цеце,– невольно включился в процесс посол.– Что-то мне это напоминает…
– Совершенно верно,– обрадовались шифровальщики.– Есть в Африке такая муха. Страшно ядовитая…
– Вот почему они так рвались связи там налаживать! – сообразил посол.– Караваны… какие там алмазы? Наверняка мухи в тюках. Они им для производства эликсира требуются. Ну а дальше? Что это за «ха»?
– Вот тут,– шифровальщиков невольно передернуло,– мы и подходим к самому главному. Какие-то на первый взгляд непонятные «ха», причем пять раз подряд, потом восторженное «о». А затем еще раз «ха».
– Ну и как вы это расшифровали? – Процесс дешифровки легендарной формулы «папы» оказался не так уж и скучен. Барон даже увлекся.
– Все очень просто,– траурным голосом сообщил «Эйнштейн».– Не забывайте, что формулу писал русский. И хоть писано и на латыни, читать нужно именно по-русски. Это по-немецки латинское «Н» произносится как «ха», а на русском – «аш»[1].
– Боюсь, что папа именно это и имел в виду,– грустно вздохнул «Эйнштейн».
– О майн гот! И мы это пьем!!! – Взгляд посла невольно метнулся в сторону армянского посоль-ства, и тут его осенило. Он схватил подзорную трубу, отдернул штору и, не стесняясь, что его могут заметить, вновь нацелился на конкурентов. Там уже вовсю шли танцы. Глава посольства лихо отплясывал лезгинку, потрясая листом пергамента, на котором красовалась надпись.
– Шеф, у нашего подопечного возникли проблемы, – взволнованно прошептала трубка.
– Что на это раз? – вздохнул Асмодей.
– Папа на Буяне.
– Прорвался-таки?
– Прорвался.
– Не спускай с Люцифера глаз. Главное, чтобы он глупостей не наделал.
Асмодей положил трубку и задумался. Дела принимали нежелательный оборот. Если падший ангел не наведет порядок в своем отделе, позиции Вельзевула усилятся настолько, что он подомнет под себя весь ад. Пора включаться в игру. Роль пассивного наблюдателя может привести к краху. Асмодей повел бровью. В воздух взмыл магический кристалл и брызнул фиолетовыми всполохами. В кабинете запахло морем. Шум прибоя на мгновение оглушил нечистого.
– Посмотрим, что там поделывает наш знаменитый папа, – пробормотал он.
А «папа» в этот момент наводил на острове порядок под чутким руководством Марьюшки.
– Этого злодея, – деловито распоряжалась она, показывая на связанного Кощея, – нужно срочно доставить в темницу. В Нью-Посад или в «Дремучий бор». Бабушка с ним быстро разберется.
Кощей бессмысленно хлопал глазами. Нежная ручка Марьи-искусницы оказалась довольно тяжелой, и он еще не очухался.
– Сможете? – строго спросил Илья главу летучих обезьян, выглядывая из-под сковородки. Он осторожно прижимал ее ко лбу. Его шишке требовался холод.
– Запросто, – уверенно заявил вожак, – а это где?
– Это там, где мы с тобой метелкой дрались, забыл? – Марьюшка тряхнула помелом, которое отобрала у вожака после разборки «ху из ху».
– Найдем, – загомонили обезьяны, – а вы нам точно поможете домой вернуться?
– Врать не хочу, – вздохнула Марьюшка, – может, бабушка Яга или сестра моя старшая подсобит. Не знаю, но награда в любом случае будет царская. Не обидим.
– А может, это все-таки факир? – робко спросил Илья.– Помог он мне здорово.
– Может, но вряд ли. Там разберемся.
Строя свои планы, синдикат упустил из виду, что бойкая сестрица Василисы не раз и не два видела единственного узника тридевятого, и теперь, затаив дыхание, следил, во что выльется им этот просчет.
– А с ними что делать будем? – продолжил наводить порядок капитан, кивая на чертей.
Полностью деморализованные черти бестолково топтались рядом. Труса, Балбеса и Бывалого Илья узнал сразу и решил, что ни под каким видом в обиду их не даст.
– Как что? – удивилась Марьюшка.– Тоже к нам. В тридевятое. Такие хорошие ребята…– Она осеклась. Вряд ли Василиса Премудрая будет счастлива видеть эту компанию в числе своих подданных.
– Идет, – оживился капитан, – только вы их лучше к Ягусе закиньте. Она разберется, куда их пристроить.
«Святая» троица радостно закивала. Такой расклад их устраивал.
– А как же мы?! – возмутилась мама белка.
– Мы требуем возвращения на историческую родину! – строго заявил папа белка. – Сыты по горло этой экзотикой. Ни шишек, ни орехов приличных не найдешь…
– Всех возьмем, – махнул рукой вожак летучих обезьян.
– Ну, с богом! – решительно взмахнула рукой Марьюшка.
Черти поперхнулись.
– А как же вы? – спросил вожак Марьюшку.
– У нас свой транспорт, – девушка тряхнула метлой.
Обезьяны подхватили всю компанию на руки, взмыли в воздух и понеслись на север.
Как только шум и гам летучей орды затих вдали, Илья откинул в сторону сковородку, повернул Марьюшку к себе лицом и приник к ее устам…
– Э! Э! Так не пойдет! – заволновалась Ягуся.– Свадьбы еще не было…
Старушка принялась торопливо колдовать.
Синдикат во все глаза пялился на зеркальце. Оно с удовольствием отобразило, как метла вывернулась из руки Искусницы и довольно ощутимо шлепнула увлекшегося капитана чуток пониже спины.
– Следующая остановка «Фрау Грета», – сообщил Илья, усаживая Марьюшку на метлу перед собой. Намек капитан понял правильно. Правда, думал, что исходит он от его нареченной.
– Фрау Грета так фрау Грета, – согласился Асмодей, – окажем услугу нашему Люцику. На Руси, как я помню, довольно серьезно относились к предсказаниям волхвов…
– Отцвели уж давно хризантемы в саду, – тихонько мурлыкал под нос Илья, нарезая третий круг, центром которого была избушка фрау Греты. Марьюшка укладывалась спать. Старушка хлопотала около нее, взбивая перины, а бравый капитан томился снаружи. – А любовь все цветет…
Страшные лесные разбойники дружно храпели у костра на окраине полянки, оберегая покой высоких гостей. Банкет по случаю благополучного возвращения «папы» со спасенной царевной прошел бурно. На уровне. Сам «папа» к спиртному не прикасался. Он был пьян и без него. На четвертом кругу капитан не выдержал, воровато оглянулся и углубился в лес. Кривобокая сосенка росла как раз напротив окна избушки.
– Как пацан, ей-богу, – укорил себя Илья, хватаясь за нижнюю ветку.
Последний раз он подглядывал за переодевающимися девицами в четырнадцатилетнем возрасте. Увлеченный предметом своей страсти, капитан не заметил, что к сосне подбирается странная фигура в длинной, до пят, рубахе, с седой бородой, горящими глазами фанатика и тяжелым посохом в руках.
– Нехорошо, сын мой…
Сухая ветка под рукой Ильи хрустнула, и он рухнул вниз.
– Ую-юй! – заверещала фигура, прыгая на одной ноге. – На копыто наступил, козел!
Посох довольно ощутимо приложился о загривок капитана.
– Че вылупился? Волхвов не видел! – простонал Асмодей, потирая ушибленную ногу.
– Извини, папаша, – развел руками Илья, – а откуда в неметчине волхвы? – насторожился вдруг он.
– Ну друидов, – прошипел Асмодей, – кой черт разница!
– А, ну это другое дело…
– Так я о чем, – опомнился Асмодей, – нехорошо, сын мой…
– Я больше не буду, – засмущался капитан, пристыженный, что его застали за столь неблаговидным занятием.
– Поздно, – строго сказал «волхв-друид», – зло уже свершилось!
– В смысле как? – выпучил глаза Илья.
– Нельзя строить свое счастье на несчастье других!
– Да кого я обидел? – возмутился капитан.
Асмодей сделал знак, и к Илье подползла хнычущая ежиха. Рассказ ее не занял много времени, зато бесился капитан долго. Наконец-то он въехал, кто стоял за всей этой героической эпопеей.
– Ну артисты! Режиссеры! Постановщики хреновы!
– Вот и я о том же, – подлил масла в огонь Асмодей. – Кому-то игра, а тут, понимаешь, невинные ежики страдают. Не будет тебе счастья с Марьюшкой, пока его из беды не выручишь.
– Выручу! – Мысль о том, что он столько времени ходил на коротком поводке у своей бравой команды, так разозлила капитана, что он срочно решил с него сорваться. – Где этого ежика найти, не подскажешь?
– Нам, волхвам… в смысле друидам, многое ведомо.
Асмодей отбросил посох в сторону, подхватил капитана на руки, и они оказались в темном мрачном помещении. На стене вспыхнул факел.
– Жди здесь, – ухмыльнулся «волхв», – а я пойду страдальца нашего поищу.
